Я познакомила бабушку с Тэйтом в то утро, когда он удивил меня своим снежным приглашением в Колорадо. Мия стояла в дверях кухни с Лео на руках и впервые в жизни помалкивала – только разглядывала Тэйта как какое-то диковинное существо. Я думала, она начнет фотографировать его прямо там. И несмотря на то, что бабушка была вежлива, протянула Тэйту руку, предложила кофе и завтрак и мило ему улыбалась, как только он ушел, она учинила мне допрос и заявила, что я совершенно потеряла рассудок. После этого она прочесала всевозможные сайты светской хроники, изучая летопись его плохого поведения. «Он не такой», – твердила я ей, но она явно мне не поверила. Бабушка считает, что все эти задокументированные ошибки и составляют его суть. Но она, конечно, не видит того, что вижу я.
– О каком понимании речь, если ты пускаешь на ветер свою жизнь? – вопрошает она сейчас.
– Я не пускаю ее на ветер, – вздыхаю я. – И, если ты откажешь мне в поддержке, это ничего не изменит. Я поступлю по-своему, нравится тебе это или нет.
– Я не хотела, чтобы до этого дошло, но ты не оставляешь мне выбора. Мой дом – мои правила. – Бабушка впервые говорит со мной вот так: в ее голосе смесь разочарования и безысходности, которые, как мне казалось, могут быть адресованы только Мие и, когда мы были младше, нашей матери. – Я не позволю тебе повторять ошибки остальных членов этой семьи. Ты не едешь с ним в Колорадо, и давай закончим этот разговор.
Я поднимаю чемодан с кровати и смотрю ей прямо в глаза.
– Мне восемнадцать, так что ты не можешь мне запретить. – Увидев выражение ее лица, я успеваю пожалеть об этом заявлении сразу же, как только произношу его. Но все равно не позволяю себе пойти на попятную. Дом ее, но жизнь-то моя. – Пожалуйста, просто доверься мне, ладно? – добавляю я мягко, надеясь, что она поймет, как это важно для меня. – Я умная, помнишь? Поверь, я способна принимать собственные решения.
– Ты можешь быть гениальной, а влюбившись, все равно поведешь себя глупо, – говорит она мне, когда я везу чемодан по коридору. – Женщины в нашей семье славятся этим.
В этих словах нет ничего нового – ничего, о чем бы я не думала сама, но когда бабушка произносит их вслух, я словно ощущаю физический удар. Поступки, которые члены моей семьи совершали в прошлом, возможно, и не привели к счастью, но нас с Мией здесь бы не было, если бы эти поступки были иными. Как, впрочем, и Лео. В это мгновение мне вдруг начинает казаться, что бабушка возмущена самим фактом нашего существования. Я ставлю чемодан на колеса и обхожу ее. Она не тянется ко мне, не пытается удержать, вероятно понимая, что ничего не сможет поделать.
Оказавшись у входной двери, я предпринимаю еще одну попытку.
– Я знаю, что ты беспокоишься, бабушка. Я ценю твою заботу. Но, благодаря тебе, у меня есть своя голова на плечах, и я знаю, что делаю.
Ее плечи опускаются, и гнев на лице сменяется усталостью.
– Я в этом не уверена.
Я ощущаю укол вины, когда выхожу за дверь со своим чемоданом. Она не обнимает меня на прощание и ничего не добавляет. Я уезжаю, и она бессильна. Это моя жизнь, напоминаю я себе. И закрываю за собой дверь.
Тэйт прислал за мной лимузин, который отвезет меня в аэропорт. Элегантная блестящая машина резко выделяется на фоне нашей обшарпанной грязной улочки. Соседские дети пялятся на меня, когда я быстро подбегаю к лимузину и забираюсь внутрь, а соседские дети глазеют на меня и показывают пальцами. Эти же дети строили снежные крепости и валялись в снегу у нас во дворе, пока снег не растаял. Сейчас наш дом определенно самый популярный в этом районе.
Но как только машина трогается с места, все мои тревоги улетучиваются. Погода мягкая и теплая, и я опускаю стекло, высовываю в окно руку и ловлю встречный ветер.
Я думала, что водитель отвезет меня в аэропорт Лос-Анджелеса, но мы едем на север и в результате оказываемся на аэродроме, о существовании которого я даже не подозревала. Вывеска на воротах гласит: «АЭРОПОРТ ВАН-НАЙС». Лимузин выкатывается прямо на летное поле, где стоит белый лайнер с открытой дверью и приставленным трапом – я понимаю, что это частный самолет.
Я начинаю подниматься по ступеням, сердце гулко колотится в груди. Оглядываюсь на лимузин – водитель передает две мои сумки другому мужчине, который несет их к самолету. Все это просто не может происходить наяву. Я делаю глубокий вдох и ступаю на борт самолета. Войдя в салон, сразу вижу Тэйта. Он сидит в дальнем углу бежевого дивана, который занимает всю длину самолета. На Тэйте простая серая футболка и джинсы – слегка небрежно, но красиво. Он встает, едва заметив меня.
– Привет, – говорю я. Я не видела его несколько дней и поражена тем, насколько ослепительно он выглядит. Прямо сейчас он похож на того самого Тэйта Коллинза, плохого парня, рок-звезду. Все без исключения девчонки в моей школе готовы умереть за то, чтобы сказать ему хоть одно слово. А я стою перед ним, в его собственном самолете.
– Привет, – отвечает Тэйт, засовывая телефон в карман джинсов. – Я скучал по тебе.
– Прошло всего несколько дней. Мне пришлось пораньше отметить Рождество с семьей, чтобы бабушка отпустила меня.
Он шагает ко мне и проводит рукой по моим волосам.
Так странно, что желание может застать тебя врасплох. Я никогда не испытывала ничего подобного, но, оказываясь вблизи от него, мое тело хочет того, о чем разум не позволяет даже мечтать. И, ощущая обжигающее дыхание Тэйта, я желаю лишь одного: чтобы он поцеловал меня. Но он встряхивает головой, словно прогоняя наваждение, и опускает руку.
Из маленькой комнатки в носовой части самолета появляется женщина.
– Могу забрать у вас пальто и сумку, если желаете, – предлагает она с сияющей улыбкой. Ее волосы заколоты на затылке в некое подобие кренделя, а сбоку приколот искусственный сине-зеленый цветок. Можно подумать, что мы летим на Гавайи.
– Спасибо, – говорю я, передавая ей зимнее пальто, которое купила на днях: до этой поездки у меня не было в нем необходимости.
Девушка возвращается в носовую часть самолета, а я осматриваюсь под пристальным взглядом Тэйта.
Вижу длинный модный диван и свежие цветы, стоящие в вазе, приклеенной к столу. Этот самолет совершенно не похож на те, что я видела в фильмах. Сама я никогда прежде не летала.
Сев на кожаный диван, говорю:
– Это больше, чем я ожидала.
Тэйт садится рядом со мной, опираясь одной ногой в колено другой. Он абсолютно расслаблен.
– Абсурдно больше, – признает он. – Можешь сказать это.
– Ты всегда летаешь вот так?
– Не всегда. Но так проще. Меньше мороки.
– Меньше фанатов и папарацци, ты хочешь сказать.
