Повисает пауза, которую Тэйт не спешит заполнять, а потом Хелен, хлопнув в ладоши, встает.
– Что ж, тогда я отведу Шарлотту в ее комнату. – Ее губы изогнуты в обеспокоенной улыбке. – Тэйт, милый, твоя комната в том же виде, в котором ты ее оставил в прошлый раз. Можешь отнести туда свои вещи.
– Твоя мама бережет ее, как музей, – подмечает отец. – Будто все еще ждет, что ты снова здесь поселишься.
Я не могу определить, шутит он или нет, – никто не смеется.
Тэйт с отцом заносят наши чемоданы, а мама ведет меня по коридору в ту комнату, в которой я буду жить, – отдельно от Тэйта. Само собой, отдельно. Не знаю, о чем я вообще думала.
– Ты идешь, Шарлотта? – окликает она.
Я трясу головой, возвращаясь в реальность.
– Сейчас!
* * *
На следующий день мы едем на «Елочную базу Санты» – так гласит деревянная вывеска на заборе, которая расположена на обширном участке земли. По всей видимости, выбирать большое красивое дерево в канун Рождества – семейная традиция Коллинзов. И я не могу не вздохнуть от зависти.
У нас дома бабушка достает старую пластмассовую елку, которая была куплена в девяностые годы прошлого века. Мы ставим ее в углу гостиной, рядом с телевизором, и вешаем на нее одну-единственную гирлянду с лампочками и с десяток украшений, которые бабушка хранит с того же времени. У нас никогда не было настоящей, живой ели.
– Разделимся? – предлагает папа Тэйта, пока мы стоим в очереди за горячим шоколадом. Девушка за стойкой – настоящий эльф вплоть до приклеенных остроконечных ушек.
– Я за, – отвечает Тэйт и улыбается вполне искренне. Сегодня напряжение в семье спало, словно воспоминания о прошлом нашли путь сквозь трещины и расщелины проведенных порознь лет.
– Каждая пара выберет по елке; ту, что окажется лучше, мы и повезем домой.
– Договорились, – соглашается Тэйт и смотрит на меня взглядом, полным боевого настроя, – он явно собирается победить в этом соревновании.
Прежде чем разойтись, я украдкой бросаю взгляд на маму Тэйта. Ее глаза кажутся яркими и блестящими от холода. Насколько я могу судить, она сегодня счастлива. Вся неловкость вчерашнего вечера позади, и она просто радуется тому, что ее сын наконец приехал домой.
«Елочная база Санты» занимает гигантскую площадь, гораздо большую, чем любой из елочных базаров, который можно найти в Лос-Анджелесе. Здесь есть маленький поселок под названием «Страна Санты» – дети выстраиваются в очередь, чтобы посидеть вместе с самим Сантой. Есть и палатки, где можно купить праздничные вязаные шапочки, игрушечные поезда, и даже имеется небольшой обнесенный забором загон с настоящим северным оленем, которого можно погладить. Это не просто елочный базар; это целый праздничный торговый центр, изобилующий мишурой и рождественскими атрибутами, напоминающими красно-белые леденцы в форме посоха.
Я тащу Тэйта к оленю. Величественное животное стоит за забором, пережевывая пучок сена. Опершись на забор, я осторожно протягиваю пальцы, чтобы коснуться его шерсти. Олень горячо дышит мне на руку и лижет ее своим длинным языком.
– Эй, – протестует Тэйт, погладив оленя по шерстке. – Эта девушка занята.
Я хихикаю и убираю руку. Олень опускает голову обратно к сену.
– Он симпатяга. – Я прижимаюсь к Тэйту, прислоняюсь лбом к его груди. Вдыхаю его запах, чувствую, как бьется его сердце под толстовкой, и от этого все мое тело наполняется теплом, которое неподвластно морозу. Тэйт здесь кажется совсем другим – похоже, не беспокоится, что в толпе его заметят папарацци или фанаты. Но дело не только в этом. В Лос-Анджелесе его как будто что-то тяготило, но ему удалось оставить этот груз там.
– Ну что, начнем поиски идеальной елки? – говорит Тэйт, прижимаясь губами к моим волосам.
Я киваю и отстраняюсь от него. Но он удерживает мою руку в своей, наши пальцы переплетены.
– Это нечестное соревнование, – вполголоса замечает Тэйт, не глядя на меня. Отголоски вчерашних переживаний отражаются на его лице. – Отец считает, что он знает, как лучше, – всегда, без исключений.
– Тогда давай просто хорошо проведем время, – говорю я многозначительно и тяну его за угол оленьего загона, так что мы теперь спрятаны от посторонних глаз за деревянной стеной.
Тэйт сначала качает головой, а потом вдруг меняет решение и вжимает меня в стену. Его тело, его руки, сжимающие мои запястья, горячее дыхание на моей шее – все это заставляет меня терять рассудок. Я смотрю на него с улыбкой, мысленно моля о поцелуе.
Его взгляд задерживается на моих губах, а потом он припадает к ним ртом. Я исступленно целую его в ответ. Его пальцы обхватывают мои запястья, он прижимается ко мне всем телом.
Мне нужно больше.
Он отрывается от моих губ, покрывает поцелуями мой подбородок, шею. Я чувствую прикосновения его горячего рта, влажного языка, чувствую, как он мягко покусывает мою кожу. Когда он поднимает голову и смотрит на меня, я вижу сокрытое в его взгляде желание. Целуясь, мы не сводим друг с друга глаз. Простой поцелуй, легкое касание губ. Снова.
И снова.
А потом мы одновременно закрываем глаза, и наши языки встречаются, а он крепко сжимает мои бедра. Я берусь за молнию его толстовки и расстегиваю ее. Он издает стон, и меня охватывает возбуждение.
В это ужасное, удивительное, умопомрачительное мгновение я готова позволить ему сделать все, что угодно.
Абсолютно все.
Тэйт снова стонет, не отрываясь от моего рта, а потом отстраняется и измученно произносит:
– Что ты со мной делаешь?
Черты его лица суровы и серьезны, а губы кажутся припухлыми и влажными от поцелуев.
– Это ты со мной что-то делаешь, – шепчу я в ответ, глубоко дыша. В голове не укладывается, что Тэйт вызывает во мне такие чувства – как будто меня влечет к нему невидимой рукой. Я всегда видела себя с трудом взбирающейся на крутую гору, принуждающей себя идти вперед под грузом учебы, работы и собственных нереальных планов на будущее. С Тэйтом я ощущаю легкость. Я чувствую себя свободной.
Он больше ничего не говорит, просто ведет меня к рядам елок – бескрайнее море вариантов. Мы вытаскиваем несколько деревьев, изучаем их вблизи.
– Почему ты уехал из Колорадо? – спрашиваю я, в конечном итоге нарушая молчание. Тэйт пробирается между елками в задний ряд, убежденный, что наконец нашел идеальную.
– Я всегда знал, что уеду. Я с детства хотел заниматься музыкой.
– Но ты уехал без родителей?
– Типа того. Когда мне было пятнадцать, я победил в вокальном конкурсе в Денвере. Меня отправили в Лос-Анджелес, чтобы я спел для руководителя звукозаписывающей компании. Он сразу подписал со мной контракт.
– И? – допытываюсь я.
