– И? – допытываюсь я.
– И… все изменилось. Я отправился в турне, записал две пластинки, которые меньше чем через год стали платиновыми. Все произошло так быстро, что у меня не было времени о чем-то задумываться.
– И родители не переехали с тобой в Лос-Анджелес?
– Сначала переехали. Мотались между Лос-Анджелесом и Колорадо. Но когда началось безумие, когда я стал более… популярным, они принялись учить меня жить. Возможно, они были правы, но я не хотел их слушаться.
– Мне жаль, – говорю я.
Тэйт продирается обратно через массу елочных веток и снова оказывается рядом со мной, окутанный терпким ароматом свежей хвои.
– Я многое хотел бы исправить в прошлом, – произносит он серьезно. – Но я уже не тот, кем был раньше, Шарлотта. Ты должна это знать.
Я не совсем уверена, что он имеет в виду, – у меня такое ощущение, что о чем-то Тэйт по-прежнему умалчивает, о чем-то важном, но на его лице снова появляется маска сдержанности. Я решаю, что не стану спрашивать, по крайней мере не сейчас.
Вместо этого подаюсь вперед и чмокаю его в губы.
– Шарлотта, – шепчет он, а потом целует меня в ответ. Губы у него такие теплые, и наше дыхание в холодном воздухе превращается в пар. Я не хочу отпускать его. Хочу, чтобы он целовал меня до тех пор, пока зима не растает, сменившись весной. Хочу остаться здесь, прячась среди этих рождественских елок, пока ночь не окутает небо мглой и все не разойдутся домой. Но Тэйт отрывается от моего рта, тяжело дыша, мы оба – облако тепла среди заснеженной зимы. И тогда я чувствую хлопья, которые, кружась в своем собственном ритме, падают с серого тусклого неба. Идет снег. Мягкие снежинки приземляются на мои волосы, ложатся Тэйту на плечи.
И в этот момент, в его объятиях, у меня есть все, чего я могу пожелать.
* * *
Мы с Тэйтом выбираем худосочное дерево с обвисшими ветвями. Оно совершенно не похоже на то, что я рисовала в своем воображении. Немного провисает с одной стороны, а верхушка странным образом загибается, но отчего-то именно оно кажется нам идеальным. Тэйт взваливает его на плечо и несет к выходу, где из динамиков над головой продолжает рваться музыка, смешиваясь с падающим снегом.
К моему великому удивлению, оказывается, что родители Тэйта выбрали такую же невзрачную на вид елку. Его отец осматривает наше дерево, с серьезным видом ощупывая ветки, а потом поворачивается к Тэйту и говорит:
– Похоже, у нас обоих прекрасный вкус.
С этими словами мужчина искренне улыбается и хлопает Тэйта по плечу. Хелен смеется и подносит руку ко рту, словно вот-вот расплачется, наблюдая, как рассеивается напряжение в отношениях отца и сына.
Тэйт не сразу оценивает этот комплимент, но когда осознает, что отец пытается сделать сказать, его лицо смягчается. Он смотрит на меня, и у него на щеке появляется ямочка.
Мы решаем купить обе елки. Однако когда Тэйт достает бумажник, его папа отмахивается.
– Ты можешь сколько угодно быть мистером Денежный Мешок, но я все еще твой отец.
Его мама фотографирует нас рядом с нашим деревом. Одной рукой Тэйт обнимает меня за талию, другой поддерживает кособокую елку. Вокруг нас медленно падают снежные хлопья и мерцают рождественские огоньки – все это кажется каким-то волшебным сном.
Я вообще не хочу просыпаться.
Мы ужинаем у камина – едим молодую картошку, зеленую фасоль и суп из цветной капусты, у которого такой потрясающий вкус, что, отправляя очередную ложку в рот, я зажмуриваюсь, смакуя его. А потом Тэйт обращает внимание на то, что я постоянно закрываю глаза, и все начинают смеяться.
Мы перемещаемся в гостиную, и я украдкой отправляю Карлосу сообщение с фотографией, на которой мы с Тэйтом стоим рядом с елкой в ореоле падающего снега. После непродолжительных дебатов с самой собой, я отправляю фотографию и бабушке тоже. Возможно, это все равно что сыпать соль на рану, учитывая, на чем мы с ней вчера расстались, но вдруг она увидит, какими счастливыми мы выглядим, и перестанет так беспокоиться.
Хелен с Биллом пьют вино и даже рассказывают пару историй из детства сына. Тэйт смотрит на них с каменным лицом, но мне так весело, что я не спешу их останавливать. Именно такой я всегда и представляла полноценную семью. Рождество с бабушкой и сестрой обычно событие непримечательное, а Мия зачастую предпочитает провести этот день с друзьями или очередным бойфрендом. А когда была жива мама, в канун Рождества частенько приходилось спать на диване того парня, с которым она в то время встречалась. Эта мысль меня отрезвляет, и в продолжение разговора я смотрю на огонь в камине, гадая, не повторяю ли сейчас ее ошибки. Но у меня все иначе, говорю я себе. Тэйт не такой, как другие.
– Что ж, Билл, – наконец произносит Хелен, ставя свой недопитый бокал на кофейный столик и поднимаясь. – Тэйт с Шарлоттой, наверное, привыкли ложиться далеко за полночь, но мы-то с тобой нет. Не пора ли нам на боковую?
Билл послушно идет за Хелен в кухню, где они тушат свет, а потом желают нам спокойной ночи.
Когда родители поднимаются наверх, к себе в спальню, Тэйт провожает меня в мою комнату. Подойдя к двери, подхватывает прядь моих волос и накручивает ее на палец, а потом отпускает.
– Мне понравился сегодняшний день, – говорю я ему. – С тобой.
Он поднимает глаза, улыбаясь одним уголком рта.
– Надеюсь, завтра, на Рождество, ты получишь все, чего тебе хочется.
– Я тоже, – отвечаю я. А про себя думаю: Все, чего я хочу на Рождество, – это ты.
Тэйт оставляет меня у двери комнаты и удаляется по коридору. Я смотрю ему вслед до тех пор, пока он не исчезает в своей спальне, тихо прикрывая за собой дверь.
* * *
Я должна оставаться у себя в комнате.
Должна лечь спать.
Все звуки в доме стихли, но мой ум не желает отключаться.
Тэйт – все, о чем я могу думать. Этот день был слишком идеальным: жаркие объятия у стены оленьего загона, а потом этот нежный поцелуй между рядами елок – губы Тэйта поведали мне обо всем, что он, похоже, не способен выразить словами.
Я дважды прохожу по комнате из конца в конец, касаюсь окна, оставляя на ледяном стекле отпечатки пальцев. Снег продолжает падать, образуя полумесяцы на карнизах с внешней стороны дома.
Я хочу его.
Открываю свой чемодан и роюсь в кипе одежды. Наконец нахожу, что искала: кружевное белое платье. Тэйт купил его мне в тот день в универмаге «Барниз», но я его так ни разу и не надевала, и, уж конечно, не думала, что в этой поездке у меня будет повод его примерить. Однако все равно взяла его с собой – я упаковала в чемодан почти все содержимое шкафа, беспокоясь, что мне нечего будет надеть.
