Тэйт садится рядом со мной, опираясь одной ногой в колено другой. Он абсолютно расслаблен.
– Абсурдно больше, – признает он. – Можешь сказать это.
– Ты всегда летаешь вот так?
– Не всегда. Но так проще. Меньше мороки.
– Меньше фанатов и папарацци, ты хочешь сказать.
– Ага. Это тоже.
– Ты рад, что увидишься с семьей? – спрашиваю я.
Тэйт наклоняется вперед, опустив ногу и положив локти на колени.
– Здорово, что я лечу домой. Давно там не был.
Он не ответил на мой вопрос.
– Как долго?
Он пожимает плечами.
– Несколько лет.
– Ты серьезно? Ты не видел родителей несколько лет?
– Им не по душе мой образ жизни. Все, что происходит. Они не понимают меня.
– Но они, должно быть, тобой гордятся – твоими достижениями.
– Гордятся, – кивает он.
– Так почему же? Почему ты решил поехать домой спустя столько времени?
Тэйт поднимает голову и смотрит на меня.
– Из-за тебя.
Я свожу брови к переносице. Не понимаю.
– Хочу, чтобы они с тобой познакомились.
Я касаюсь его предплечья и, подавшись вперед, опускаю подбородок на его плечо.
– Я рада, что еду к тебе домой, – шепчу ему на ухо и вижу, как он закрывает глаза.
Стюардесса приносит нам тарелку с фруктами, круассаны и газированную воду с дольками лимона. Тэйт говорит, я могу попросить все, что угодно. Если мне захочется блинов, крем-брюле или жареных орешков, стюардесса волшебным образом все приготовит. В самолете полно провизии.
Но мне просто хочется устроиться рядом с Тэйтом, положить голову ему на грудь и смотреть на проплывающий внизу мир: миниатюрные дома, лоскуты ферм и белоснежные вершины гор. Я не могу удержаться – делаю фотографии, пусть даже и на телефон. Может, потом открою их в фотошопе, в школе, и буду обрабатывать до тех пор, пока они не станут похожи на пейзаж, который разворачивается под нами.
Наконец откладываю телефон в сторону и закрываю глаза.
– Поспи, если хочешь, – шепчет Тэйт мне в висок, обнимая меня рукой. Он начинает напевать что-то мне на ухо, и я ощущаю на шее его теплое дыхание. Я не узнаю мелодию. Слушаю, а потом поднимаю голову и спрашиваю:
– Что это за песня?
– Просто мелодия, которая вертится у меня в голове.
– Для новой песни? – осторожно уточняю я.
– Не знаю, – мягко отвечает Тэйт. – Может быть.
Я закрываю глаза, слушая, как он напевает. Иногда его губы касаются моего уха или волос, и меня пробирает дрожь.
Я проваливаюсь в сон и снова возвращаюсь в реальность, слушая, как Тэйт Коллинз поет – лишь для меня одной.
* * *
Городок Теллерайд штата Колорадо, напоминает зимнюю сказку из какого-нибудь фильма. На летном поле больше метра свежевыпавшего снега, а он все не перестает падать с темного неба. Когда мы приземляемся, нас ожидает черный внедорожник, и мы спешим пересесть из самолета в машину. Колючий холодный воздух пробирается под нашу теплую одежду.
– Ты дрожишь, – отмечает Тэйт, взяв мою руку, лежащую на коленях. – И у тебя замерзли пальцы.
– Я в порядке, – отвечаю я. Мы едем через город. Солнце только зашло, фасады магазинов украшены серебристо-белыми праздничными огоньками, вырезанными из бумаги снежинками, а за стеклами витрин стоят эльфы в остроконечных зеленых шляпах. Это сказка. – Мне здесь нравится. В такое место невозможно не возвращаться.
Тэйт прижимает мою ладонь к своим теплым губам и не спешит отнимать.
– Хорошо, – наконец произносит он.
Мы подъезжаем к дому его родителей. Улица вьется вдоль пологого склона холма. Все дома припорошены снегом, сугробы лежат на крышах и газонах. Здания похожи на пряничные домики, в которых мерцают рождественские гирлянды. В некоторых дворах стоят громадные снеговики, а на крышах красуются пластмассовые Санты с оленями. В Лос-Анджелесе таких тоже ставят, но здесь они смотрятся естественно и не выглядят аляповато.
– Поверить не могу, что ты когда-то здесь жил, – говорю я, выходя из машины на подъездной дорожке дома его родителей: двухэтажного строения в стиле шале, с почтовым ящиком, украшенным мигающими красными лампочками.
– И я не могу, – отзывается Тэйт, сделав глубокий вдох и снова взяв меня за руку. – Готова?
– Думаю, я готова больше, чем ты.
Тэйт выглядит напряженным, словно готовится к сражению; ему явно не по себе. Держась за руки, мы поднимаемся по обледеневшим ступеням к входной двери. Он постукивает большим пальцем по моему указательному.
Но, когда мы звоним в дверь и нам открывает его мама, мы сразу же оказываемся окутаны теплом объятий, ароматами корицы и тыквы и запахом горящих в камине дров. Мне сложно понять, почему Тэйт так нервничал по дороге сюда.
Мы топчемся у двери. Мама Тэйта, Хелен, стискивает его в объятиях, а отец жмет мне руку. Потом какой-то ком коричневой шерсти пулей пролетает мимо меня, едва не сбив с ног. Собака просто огромная – большое пушистое рыжевато-коричневое существо с белой мордой и пятнами вокруг глаз.
– Рокко! – восклицает Тэйт, зарываясь руками в собачью шерсть. Вскоре они оба оказываются на полу, Рокко не перестает лизать Тэйту лицо.
– Шарлотта. – Хелен уводит меня прочь от этой сцены воссоединения в гостиную. Там она жестом просит меня сесть на гигантский красный клетчатый диван и устраивается рядом. – Ты еще красивее, чем рассказывал Тэйт, – говорит она.
Мама Тэйта очень симпатичная, у нее утонченные черты лица, высокие скулы, ее темно-русые волосы доходят до плеч, а еще у нее крошечные ручки.
– Он обо мне рассказывал? – спрашиваю я.
– Разумеется. Когда он сообщил, что приедет домой и привезет с собой свою девушку, мне захотелось узнать все до малейших подробностей.
– О, – только и говорю я. Мысль о том, что Тэйт представил меня как свою девушку, согревает. Я бросаю на него взгляд – он по-прежнему на коленях, борется с Рокко.
– Рокко появился у нас, когда Тэйту было девять, – говорит его мать. – Этот пес его практически вырастил.
– А Тэйт годами не приезжал его проведать, – замечает отец.
Тэйт бросает взгляд на него, затем на меня – его челюсти плотно сжаты.
Хелен поспешно добавляет:
– Так чудесно, что вы приехали. Я подготовила гостевую комнату. Надеюсь, тебе будет удобно, Шарлотта.
– Я непритязательна, – говорю я ей с улыбкой, а потом улыбаюсь Тэйту, который наконец поднимается с пола, продолжая почесывать пса за ушами.
– Наш человек, – произносит отец. И я чувствую, что за этими словами кроется нечто большее, чем их очевидный смысл. Вспоминаю, что говорил Тэйт по дороге сюда, – родителям не по душе его образ жизни. Деньги, большой дом, частные самолеты – они всего этого не понимают. Они обычные люди и ценят самые обычные вещи. Если так, то мы прекрасно поладим.
