Она вздохнула.
– Не знаю. Я думаю об этом все последнее время. Наверное, я боюсь потерять свою индивидуальность.
– Но ты же знаешь, что ее невозможно отнять!
– Наверное, – согласилась она. Он кивнул, судя по всему довольный тем, что она по крайней мере обеспокоена их взаимоотношениями.
– Знаешь, помимо всего прочего, я хотел увидеться, чтобы пригласить тебя и Тони на ранчо на Рождество. Кэмерону сейчас гораздо лучше, он снова работает, курсирует между офисом и ранчо. Летти дома, но, Эллисон, поверь, она стала совершенно другой. Честное слово. Она понятия не имела о том, что ты ждешь ребенка. И раскаивается за то, что натворила. Я уверен, ты не пожалеешь, если приедешь.
– Не знаю, Коул. Мне надо подумать.
– Да, конечно. А пока я бы хотел вместе с тобой пойти на матч. Мы будем сидеть вместе со всеми родителями и болеть за нашего сына.
Она улыбнулась решимости, прозвучавшей в его голосе.
– Хорошо.
– И ты не споришь? Она пожала плечами.
– Коул, я давно поняла, что когда ты что-то решил, с тобой спорить бесполезно.
– Ну что ж, уже легче, – улыбнулся он.
– Подожди немного, мне надо привести в порядок волосы. У нас осталось мало времени, а то опоздаем к началу.
Она быстро справилась с прической, он помог ей надеть пальто и кокетливо сдвинул ей на бек берет.
– Ты выглядишь не больше чем на шестнадцать;
– Слава Богу, что мне уже не шестнадцать, – парировала она, позволив ему взять себя за руку и повести к машине.
– А что, вернуться в прошлое и начать все сначала – тебя не устраивает? – спросил он, помогая ей сесть в машину.
– Одного раза больше чем достаточно.
– Но, может быть, тогда бы нам удалось кое-что поправить?
– Сомневаюсь. Человеческая натура неизменна. И мы бы, видимо, вели себя точно так же.
– Довольно мрачная мысль. Но безусловно кое-какой урок мы все-таки извлекли.
Он взял ее руку, положил ее к себе на колени и прикрыл сверху своей ладонью. Так они доехали до стадиона.
– И еще кое-что мне хотелось бы обсудить, пока я здесь.
– Давай.
– Я должен выдвигать свою кандидатуру на предстоящих выборах губернатора штата.
– Ты будешь хорошим губернатором.
– Но я хочу отказаться от этого. Она удивленно посмотрела на него.
– Почему?
– Из-за Тони.
– Не понимаю.
– Стоит вступить в предвыборную борьбу, и твое прошлое вывернут наизнанку. Моим противникам доставит массу удовольствия обнародовать все пикантные подробности появления Тони на свет.
– Но, Коул, они же ничего не могут доказать. Они не смогут связать тебя, меня и Тони…
– Но ты не учитываешь мою точку зрения, дорогая. Я хочу связать себя с вами. И вовсе не собираюсь отрицать, что Тони мой сын. Черт побери! Я этим горжусь!
– Но это же политическое самоубийство. Ты же сам только что сказал…
– Я знаю, что я сказал. Я не хочу, чтобы у тебя или Тони были неприятности из-за предстоящей кампании. Поэтому я хотел переговорить с тобой и выяснить твое отношение ко всему этому. Я не из тех, кто рвется к политической деятельности. Мне достаточно и моего бизнеса. Тот, кто добирается до самого верха, становится постоянной мишенью Именно поэтому твое мнение для меня очень важно.
– О Коул, я не знаю, что сказать. Ты сам должен решить – А тебе это безразлично, Эллисон? Для меня быть с тобой важнее, чем все остальное. Последние месяцы я пытался не посягать на твою свободу. Но я чувствую, что больше не выдержу.
Она отвернулась, и он не видел ее реакцию. Обрадовалась она или нет тому, что он по-прежнему домогается ее? Почему она так упорно отвергает его?
– Не знаю, – прошептала она.
– Чего не знаешь? Не знаешь, любишь ли ты меня? Хочешь ли выйти за меня замуж? Чего именно ты не знаешь?
– Я боюсь, – наконец призналась она.
– Я тоже. Но больше чем чего бы то ни было я боюсь остаться без тебя.
– Вот здесь стоянка, – указала Эллисон, прерывая их мучительный разговор Когда они нашли свои места, команды уже разминались на поле. Ветер был хоть и прохладным, но довольно приятным. Трибуны возбужденно шумели в предвкушении предстоящей игры.
Коул прекрасно вписался в местную публику. Пока они покупали билеты и искали места, ей пришлось его представить не меньше чем дюжине знакомых. Иногда его узнавали и заговаривали с ним. Он вел себя непринужденно и дружелюбно. И если бы не держал ее руку, она и не догадалась бы, как он нервничает – Если ты не отпустишь мою руку, у меня начнется гангрена, – шепнула она ему на ухо – Кровь в ней уже давно не циркулирует – Вот он! – вдруг воскликнул Коул – Вон там! – Так и не выпустив ее руку из своей, он указал ей свободной рукой на поле. Эллисон попыталась расцепить его пальцы, и только тогда он с удивлением посмотрел на нее.
– Извини, тебе больно?
Она стала массировать свою затекшую кисть.
– Как тебе известно, для меня это орудие труда, так что будь, пожалуйста, поосторожнее.
Коул поднес ее руку к губам и, не обращая внимания на любопытные взгляды со всех сторон, стал по очереди, один за другим, целовать каждый палец.
– Теперь лучше?
– Коул, – прошептала она, улыбаясь, ты меня смущаешь.
Она отдернула руку, но он снова поймал ее и засунул себе под локоть. Эллисон отвернулась и увидела, что Тони ищущим взглядом обводит трибуны Она махнула ему, и он их заметил. В его глазах вспыхнула радость и удивление – он не ожидал увидеть Коула. Тони поднял над головой в знак приветствия обе руки, точно заверял в предстоящей победе.
Коул засмеялся.
– Почему ты смеешься?
– Думаю, он рад тому, что я приехал. Я тоже очень рад. Но должен признаться, опасался встречи с тобой.
– И ты делился своими опасениями с Тони?
– Пару раз я говорил с ним об этом, – небрежно бросил Коул.
– Мне кажется, мы удачно выбрали место, – пробормотала Эллисон, продолжая следить за сыном. Тони снова высмотрел их и на сей раз поприветствовал поднятым вверх большим пальцем. Она взглянула на Коула – он улыбался точно, как Тони – и, покачав головой, сказала:
– Вы удивительно похожи.
– Правда? – спросил он польщенно.
– По-моему, ты просто лопаешься по этому поводу от гордости.
– Ты действительно считаешь, что он на меня похож?
– Ты что, прикидываешься? Конечно, похож. И чем старше становится, тем сильнее сходство. Ему нужно только посмотреться в зеркало, чтобы самому убедиться в этом.
Эллисон никогда раньше не видела на лице Коула такого счастья. Он буквально сиял. И она поняла, что никогда не любила больше, чем в эту минуту, человека, прижимавшего к себе ее руку. Сейчас, чувствуя его рядом, она и представить себе не могла, чтобы позволить ему уйти. Она не может жить без него, как бы она ни убеждала себя в обратном, и порукой тому – ее сердце.
