Палуба ходила ходуном, но моряк, широко расставив ноги, без труда удерживал равновесие. Пру стало мутить еще сильнее, а Деметриу, чтобы устоять на ногах, вцепился в привинченный к стене столик. Затем полился поток греческой речи: моряк спорил с Деметриу, а тот сердито возражал в ответ. Потеряв терпение, Пру потянула моряка за рукав.
— Пожалуйста… в чем дело? Что случилось?
— Не… я вам скажу…
Его английский бы отрывист и сбивчив, но вполне понятен.
— Теперь, когда мы вас увидели, кирия, мы поняли, что все изменилось. Все не так, как нам сказали…
Деметриу попытался остановить моряка, но тот невозмутимо отстранил его, ничуть не испугавшись его комплекции. Он чувствовал себя хозяином на собственной лодке и, казалось, знал, что Деметриу не посмеет его ударить.
— Мы будем говорить по-английски. Я хочу, чтобы кирия знала, — твердо сказал он. — Все изменилось…
— Тебе же заплатили! — яростно заорал Деметриу. — Кучу драхм!
— Мало. Мы видели кирию, и мы все знаем. Этого мало.
— Как это?! — Деметриу задыхался от злости. — Кирия-то здесь причем?
— Охи! Мой брат видел кирию…
— Ну и что с того? При чем здесь это?
— Она дружит со Стелласом…
Какое-то мгновение Пру озадаченно смотрела на него, пока наконец не поняла, к чему он клонит. Александр не зря сказал ей, что, если они покажутся вместе в Кальтии и Аттиконе, то это послужит ей лучшей защитой. Никто не посмеет тронуть друга семьи Стеллас… Губы Пру изогнулись в кривой усмешке: теперь она поняла, что быть в обществе Стелласа действительно кое-что значит! В этом есть свои забавные стороны. Им заплатили за похищение неизвестной девчонки, участвуя в котором они мало чем рисковали. Но если речь идет о подружке Александра Стелласа, это совсем другое дело, и плата должна быть соответственной. Это требование привело Деметриу в неописуемую ярость.
— Вам и так заплатили втрое больше, чем следовало бы! Плывите, куда договаривались, а то хуже будет, ясно?
Моряк отмахнулся от Деметриу, точно от назойливой мухи.
— Мы решили, мой брат и я. Нам нужно больше драхм, намного больше…
— Ни одной больше!
Деметриу вновь вцепился в стол, когда палуба опять начала вздыматься вверх.
— Нечего меня шантажировать! Больше у меня ничего нет!
— Еще драхмы — или мы повернем в Каленос. У Стелласа денег много. — Моряк многозначительно покосился на Пру. — Он, наверное, заплатит за то, чтобы снова увидеть кирию.
— Нет! — негодующе воскликнула Пру, поняв, куда он клонит. Сама мысль о том, что Александру придется платить за нее выкуп, была ей отвратительна. — Вы не должны его просить!
— Его — или вас. Путешествие какое — плохое… Мы хотим трианда… — Он помедлил. — Тридцать тысяч драхм…
Пру изумленно охнула, а Деметриу побледнел.
— Тогда вам не повезло. Таких денег у меня нет — а если б и были, столько я бы вам все равно не дал…
Закипавший гнев Деметриу прорвался с пугающей внезапностью. Он ринулся к двери. Ветер неуклонно крепчал, и лодку бросало то вверх, то вниз. Пру испуганно вскрикнула, когда Деметриу бросился на моряка и повалил его на грязную палубу. Она в ужасе смотрела, как они катались по полу. Но как следует вцепиться друг в друга им мешала качка.
Шторм усиливался с каждой минутой. Пру бочком стала красться к двери, страстно желая, чтобы никто ее не заметил. Сцепившись в беспощадной борьбе, мужчины откатились в сторону, оставляя ей свободный проход. Она не преминула этим воспользоваться и выскользнула из каюты. Шквальный порыв ветра с дождем обдал узкие ступеньки мостика, и Пру, моментально промокнув с головы до ног, задрожала от холода.
По крайней мере, после затхлой каюты на палубе было свежо. Вдохнув всей грудью соленый воздух, Пру огляделась по сторонам. Небо заволокли свинцовые тучи, и она не узнала моря, безмятежностью которого любовалась из бухты, куда ее привела Анжелика. Тогда на его спокойном голубом просторе ничто не предвещало бури, кроме возникавших то тут, то там белых пенистых барашков. Теперь же вздымающиеся волны подкидывали маленькое суденышко, точно пробку.
Нетвердой походкой, в промокшем насквозь платье, которое липло к телу, Пру добралась до поручней. Пока ее глаза не привыкли к свету, Пру казалось, что шторм застиг их здесь одних за много миль от берега. Но когда каик вновь поднялся на гребне очередной волны, она разглядела вдали сквозь пелену дождя туманные очертания далекого берега.
— Там земля! — завопила она, пытаясь перекричать ветер. Второй грек, как и она, промокший до нитки, невозмутимо стоял у штурвала. Пошатываясь, Пру бросилась к нему по скользкой палубе и ухватила его за рукав, отчаянно размахивая другой рукой.
— Смотрите — земля!
Не отрывая взгляда от горизонта, он прокричал ей в ответ:
— Мелтеми! Апоплеоме врахия! Врахия!
— Надо пристать к берегу! Мы не можем плыть дальше на этой…
— Мой брат хочет сказать, что это не так просто.
Вздрогнув при звуке голоса, раздавшегося прямо у нее над ухом, Пру резко обернулась и увидела первого грека, который уже успел подняться на палубу. Деметриу нигде не было видно, и Пру машинально бросила взгляд на мостик, пытаясь понять, что с ним. Заметив, куда она смотрит, моряк улыбнулся.
— Не бойтесь за него. Сын брата моего отца скоро очнется. Теперь он связан. Нам надо пристать к берегу, но мой брат говорит, что это нелегко.
Очередная громадная волна качнула каик, и Пру уцепилась за рукав моряка, чтобы устоять на ногах.
— Но почему? Берег ведь недалеко. Каков бы он ни был, но это лучше, чем… чем вот так…
— Это все мелтеми — ветер. Он несет нас на рифы…
Пру не ответила. Она побледнела при мысли о коварных зубцах спрятавшихся под водой скал, ждущих своего часа, чтобы растерзать днище их лодки, которая вдруг показалась ей такой хрупкой. Впереди действительно виднелась земля. Хотя лодку бросало то вверх, то вниз, Пру с трудом, но все же различала в пасмурной дымке ее угрюмые очертания. Ни в одной из прочитанных ею книг о Греции и Средиземном море не было ни слова о внезапности и почти тропическом неистовстве здешних штормов, и Пру со страхом думала о том, смогут ли они войти в порт.
Словно прочитав ее мысли, моряк вдруг похлопал Пру по руке, когда она испуганно приникла к нему.
— Не волнуйтесь, кирия. Мой брат — хороший мореход, мы вас доставим на берег.
В этот момент палуба снова головокружительно качнулась под ногами, и моряк удержал Пру с неожиданной ухмылкой.
— Вы для нас очень ценная — много драхм стоите…
Пру резко оттолкнула поддерживавшую ее руку, вдруг с ужасом поняв, в каком плачевном положении она оказалась. Моряк напомнил ей о намерении потребовать за нее выкуп у Александра, и от одной этой мысли ее затошнило сильнее, чем во время приступов морской болезни. Но выбор у нее был не слишком-то богат. Если Деметриу, не ровен час, сумеет вырваться на свободу и разделается с ними… Представив себе это, Пру почувствовала, как у нее подкашиваются ноги. Каково бы ни было ее будущее, оно, похоже, не сулило ей ничего хорошего, и Пру мрачно думала, уж не предоставить ли судьбе и морю вынести ее туда, куда им будет угодно.
