Ничего.
Не ври! Ты сама на себя не похожа!
Все хорошо.
Опять врешь!
Бросив руки на колени, Ли горестно повесила голову.
Ты права, — заплакав, произнесла она. — Том уезжает. Он уезжает в Чикаго. Он говорит, что это официальный перевод, но я думаю, что он нашел себе новое место работы. И он не берет меня! Он сказал, что между нами все кончено! Все было прекрасно, но... — Ли вытерла нос рукавом платья. — Ты была права, Нина! Это была только привязанность.
Нина поняла, какая сердечная боль мучает Ли. Дотянувшись, Нина взяла ее за руку и произнесла:
Ах, бедняжка Ли...
Сопя в рукав, Ли шептала:
Ты была права! Ты знала! Ты пробовала сказать мне, но я тебя не слушала! Я верила, что это любовь! Я отказывалась верить в те длительные уик-энды, когда он оставлял меня одну! Ты оказалась большей реалисткой, чем я!
Я очень не хотела причинять тебе боль!
Но ты же понимала, что так и будет!
Может быть, я заблуждаюсь, но, по-моему, все романы кончаются именно так.
Я уверена, тебе это всегда помогало. Ты не танцевала под дудку Тома Броуди. Он трус. Все мужчины трусы.
Не все! — возразила Нина. Она подумала о Джоне, давшем ей так много и ничего не требовавшем взамен. Он дал ей шанс на жизнь. Как это все странно! — Ты еще найдешь себе кого-нибудь получше Тома, Ли! — Она держала Ли за руку, пока та продолжала громко рыдать. — Теперь, когда ты свободна, оглядись вокруг, и перед тобой откроются новые возможности. — Жизнь полна неожиданностей, Нина знала это по себе. Она никогда не искала себе женихов, как это делала Ли. — Все будет прекрасно!
Но я буду тосковать без Тома!
Знаю. Заставь себя побольше трудиться. У меня для тебя найдется немало работы, только захоти!
Ли перестала сопеть. Немного подумав, она ответила:
Я уже хочу!
Вот и хорошо! — мягко похвалила Нина. — Давай поговорим о Кросслин-Райз.
Пытаясь отвлечь Ли от дум о Томе, Нина дала ей длинный список телефонных номеров, по которым надо было позвонить клиентам еще в июле.
Она собиралась сделать это сама, хотя и не сию минуту после ухода Ли. Теперь это сделает Ли. Нина, утомленная разговором, включила тихую классическую музыку, откинулась на мягкую кожаную подушку и задремала.
Хлопок двери разбудил ее. Она открыла глаза и увидела бегущего к ней Джи-Джи. Немного позже появился Джон и знаком остановил мальчика.
Как вы здесь оказались?
Пришла сама! — Она хлопнула кулаком по подушке, но не встала. С ее точки зрения, Джон выглядел высоким, загорелым и красивым. — В спальне мне надоело, и, когда пришла Ли, я решила перейти сюда. Здесь так стильно! Как прошел визит к врачу?
Прекрасно. А как прошла ваша встреча с Ли?
Очень успешно. Я загрузила ее работой выше крыши! Она совсем недавно уехала от меня!
С довольным видом Джон скользнул на стул и протянул ноги. Он носил шорты, и Нине нравилось глядеть на его ноги. Они были стройными, в меру мускулистыми, только волосатыми.
Вы сказали ей о переносе срока дня открытых дверей? — спросил он Нину.
Она подняла на него глаза.
Угу.
И что, возникла какая-то проблема?
Нет. Она согласится со всем, что я скажу. Я больше беспокоюсь о консорциуме. Чувствую, что подвожу их!
Вы были больны. Они никогда не используют это против вас!
Но я обещала, что Кросслин-Райз выставляется на рынок четвертого!
А теперь вы перенесете срок на другое число!
Мне очень не хочется терять несколько недель потенциальных продаж!
Это действительно может повлиять на конечный результат?
Предполагаю, нет, — уступила Нина, переведя внимание на Джи-Джи, вернувшегося в комнату.
Мальчик медленно шел, засунув в рот палец и держа в свободной руке игрушечного потрепанного медведя. Он как-то странно озирался вокруг, и Нина просто не могла не протянуть к нему руки. Без малейшего колебания он подошел к ней.
Обняв его за талию, она сказала:
Какой печальный мишка! — и почесала драный нос медведя.
Не печальный, а самый любимый! — поправил Джон. — Его подарила ему мама незадолго до смерти.
У Нины перехватило дыхание.
Он знает?
Что его подарила ему мама? Вероятно, нет. Но это для него особенная игрушка. Так он не любит ни одной другой игрушки.
Чувствуя глубокую боль за мальчика, никогда не знавшего своей матери, Нина крепче прижала его к себе. Он продолжал кротко сжимать игрушку.
Что случилось, Джон? — тихо спросила она, поочередно гладя то медведя, то маленькие теплые пальчики, сжимающие его шею. Не дождавшись от Джона ответа, она подняла на него глаза. — Расскажите мне о ней.
Откинувшись на спинку кресла, он положил ногу на ногу. Несмотря на расслабленную позу и медленную речь, в его голосе чувствовалась какая-то напряженность.
Мы познакомились в Миннеаполисе. Я там держал магазин, очень похожий на тот, что держу здесь. Дженна была маркетологом, ее только что перевели туда из Нью-Йорка.
Он почесал лодыжку большим пальцем руки. После долгой минуты молчания Джон продолжил:
Она не была в восторге от этого перевода, хотя занимала довольно высокое положение в своем офисе, переход в Миннеаполис казался ей ступенью вниз. Но здесь платили хорошие деньги, и она полагала, что если запасется терпением, то добьется повышения по службе, а при желании всегда снова найдет себе место в Нью-Йорке. Я с самого начала понял, что именно этого она и хочет, но, когда мы начали встречаться, а потом и сблизились, перестал думать об этом.
Устав стоять возле Нины, Джи-Джи метнулся к телевизору и включил его. От раздавшегося внезапного рева Джон вздрогнул. Он приглушил звук, чтобы продолжить разговор с Ниной.
Джи-Джи вернулся к Нине, палец был снова засунут в рот, мишка прижат к телу, а сам он залез на диван и примостился рядом с ней.
Джон быстро отреагировал:
Он сделает вам больно!
Конечно, нет! — Она устроила Джи-Джи удобнее, погладила его густые шелковистые волосы. — Он же такой маленький!
Но как же ваш живот?
С ним все в порядке, а мальчик, кажется, немного устал.
После завтрака он ляжет и подремлет.
Нина с надеждой посмотрела на Джона. Удовлетворившись, что ей удобно, он вернулся на стул.
Я жду продолжения! — потребовала она.
Хотя глаза Джона смотрели на нее, она была уверена, что на ее месте он видит другую женщину.
Я думал, что со временем она изменится. Особенно я надеялся на это, когда мне удалось уговорить ее родить ребенка. Мне казалось, что, глядя на малыша, свою плоть и кровь, она будет таять от счастья!
Нина уже догадалась, что для Дженны ребенок был помехой в ее карьере.
