Санди Хоггард и Ричард Камер помогли мне выйти из машины. Мы все запутались в моем платье и очень долго поправляли его. Расправляли все складки, чтобы я опять была такой же красивой.
Санди выбросил недокуренную сигарету и стал прикуривать новую.
— Ты же только что курил, — сказал ему Ричард Камер.
Санди выбросил прикуренную сигарету.
— Я уже пойду, а вы идите следом, — сказал нам Ричард Камер.
У меня дрожали ноги, и я боялась упасть в обморок прямо на дорожку перед церковью. Это бы расстроило бабушку Аманду, а у нее и так нервы слабые.
Ричард Камер медленно пошел к церкви, но не стал в нее входить. Он замедлил шаг, остановился, оглянулся и стал смотреть на нас.
Санди стал прикуривать новую сигарету.
— Сейчас покурим и пойдем! — крикнул он Ричарду Камеру.
На меня он не смотрел. Над нами было головокружительное небо. А солнце действительно жарило в этот день как ненормальное.
Воздух был уже почти летний. Но мы не чувствовали его, мы чувствовали сигарету Санди Хоггарда. И мало что вообще соображали.
Он посмотрел мне в глаза.
— Ты готова? — сказал он.
Я стала вспоминать всю свою жизнь. Все, что у меня было хорошего. Как бывает тепло летом, как я люблю выходить в океан с Санди на его яхте, и как нам часто попадались по пути огромные дельфины.
— Ты готова? — сказал он мне, выбрасывая новую сигарету и доставая следующую.
И я стала вспоминать, как весной распускаются листья на деревьях и над пляжем летают птицы. И как мы все едим пироги на нашей веранде, а бабушка Аманда треплет Санди по волосам.
— Доминик, ты еще ни слова сегодня не произнесла, — сказал он мне.
Он смял в руках пачку сигарет и полез в карман брюк за новой пачкой.
— Я люблю тебя, — сказала я ему.
— Я знаю, я тоже тебя люблю, — сказал он.
— Но я тебя не так люблю.
— Я знаю, я тоже тебя очень люблю.
— Нет. Все не то, — сказала я, — а ведь все лежит на поверхности.
Я надолго задумалась.
Санди смотрел мне в глаза и открывал новую пачку сигарет. Я тоже смотрела в его глаза цвета неба и цвета океана. И потихоньку успокаивалась.
У меня больше не дрожали ноги и не тряслись руки. Откуда-то из глубины подсознания у меня стало рождаться эфемерное чувство, что все будет хорошо. Что все просто не может быть иначе.
— Ты мой принц, и я люблю тебя, — сказала я.
— Что ты говоришь? — тихо сказал он.
— Я понимаю, что женщина не должна говорить такие слова, она должна годами ждать этих слов от мужчины. Я сама только совсем недавно разобралась в ситуации. — Я посмотрела по сторонам, а потом опять стала смотреть на него. — И я понимаю, что ты никогда не скажешь мне этих слов, тебе не позволит твое воспитание, и поэтому я должна сказать их первая. — Я судорожно вздохнула. — Ты — тот человек, о котором я думаю, просыпаясь по утрам, днем, когда ем пироги тети Бетси и когда ложусь спать, наслушавшись морали бабушки Аманды.
Я увидела, что Ричард Камер расслабился около входа в церковь и тоже закурил. Он никуда не пошел. Он внимательно смотрел на нас.
— Когда ты уехал, мне казалось, что какая-то часть меня замерла и очнется только при каком-то глобальном потеплении, — сказала я, — но что это будет за потепление, я не знала.
Санди молчал.
— Ты — тот человек, которому я отдала бы все мои маленькие случайности.
— Доминик.
— Полоса восхода солнца у горизонта океана, туман, опутывающий мир по утрам, садовая улитка, сползающая с куста роз.
— Бог мой, Доминик.
Он убрал ладонью со лба свои светлые волосы.
— Когда любишь, то земля должна гореть под ногами, разве я не права?
Санди Хоггард долго молчал, но потом сказал:
— Ты права.
Я перевела дыхание.
— Ты — тот человек, при мысли о котором у меня под ногами земной шар трещит по швам.
Он закрыл глаза.
— Что ты такое говоришь? — тихо сказал он своим до боли родным голосом с хрипотцой.
Он снова открыл глаза. Его взгляд плавил и обжигал. Или это я на солнце так плавилась. Мне хотелось осторожно встать на цыпочки и прижаться губами к его уставшим глазам.
— Ты — мой голубоглазый принц, который незримо всегда был рядом со мной, — сказала я.
Он хотел вытащить еще сигарету, но не стал. Вместо него где-то в отдалении вытащил новую сигарету Ричард Камер. Он все так же наблюдал за нами.
Фоторепортеры тоже не теряли времени даром, они фотографировали нас с Санди со всех сторон. Но то, о чем мы говорили, не слышал никто из них.
Я стояла перед Санди Хоггардом со своей первозданной правдой и со своим признанием абсолютно беззащитной. Моя жизнь зависела только от него.
Он взглянул по сторонам, он провел рукой по волосам, окончательно растрепав их, и опять посмотрел на меня.
— Если ты любишь меня не как женщину, а просто как хорошую знакомую, как свою соседку, как внучку бабушки Аманды, как племянницу тети Бетси, ты так и скажи. — Я надолго замолчала. — И я войду в эту церковь, — наконец сказала я.
— Я люблю тебя как женщину, — сказал Санди Хоггард.
— Что? — сказала я.
— Ты слышала, — сказал он.
Вот в такие моменты обычно в обморок и падают. У меня земля шла кругом под ногами.
— Когда ты это понял?
— Когда приехал. Неделю назад.
— А почему молчал?
— А что я мог сделать? — сказал он.
Он тяжело вздохнул.
Я подошла к нему еще ближе, я почти уткнулась лицом в его рубашку. Ричард Камер сложил руки на груди и с улыбкой смотрел на нас.
И я стала падать в обморок. Многие газеты потом написали, что я встала перед Санди Хоггардом на колени, но это было не так.
У меня действительно подкосились ноги, а он поймал меня и крепко прижал к себе своими самыми сильными в мире руками.
Когда потом, уже гораздо позже, я сказала Брендану Файлеру:
— Прости меня.
Он сказал:
— Что ты. Я же видел, как ты на него смотришь.
— Как я на него смотрю?
— Ты ни на кого и никогда так не смотрела, — грустно сказал он.
Я вдыхала запах Санди Хоггарда и больше ни о чем не думала. В отдалении была церковь, полная людей, которым надо будет потом еще долго что-то объяснять.
Фотографы совсем расслабились и стали подходить к нам поближе. Тогда Санди поднял меня на руки и куда-то понес.
Во всех романах обычно в таких случаях пишут — на край света.
Пока не знаю. Но я знаю одно. Что мечты сбываются.
И что меня зовут Доминик Соланг, и я обожаю весь мир, людей, природу, небо, облака, солнце, звезды, океан, и моя жизнь удалась.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
