— Я и так делаю из себя дуру чаще, чем надо. Неужели так трудно сказать?
— Легко, просто это тебя не касается и это не вопрос доверия. Не забивай себе голову ненужной информацией. Ладно, раз ты пришла ко мне, значит на этом сегодня закончим, к тому же я реально устал. Поехали домой, закажем пиццу и нажремся в хлам. Ой, я забыл, ты на диете. Тогда я нажрусь как свинья, жуть как есть хочу.
— Я, пожалуй, тоже поем.
— Да неужели?
— В самом деле. Пожалуйста, скажи, что здесь делала твоя бывшая?
— Я, кажется, сказал закрыть эту тему. И прекрати общаться с Олегом на тему наших бывших. И вообще, мне не нравится ваше общение, заканчивай с этим.
— Мне тоже много что не нравится. Один-один.
— А мы не играем, дорогая моя.
— Мне кажется или твоя «дорогая моя» вовсе не дорогая, а что-то сродни — сука ты такая.
— Нет, тебе кажется, дорогая. Пойдем, — берет мою шубу, накидывает на меня, и мы выходим из офиса.
***
Так или иначе, а червячок сомнения превратился в самую настоящую анаконду. На самом деле вырисовывалась так себе картина. Он мне не доверяет и позволяет своей бывшей, как минимум, ошиваться у него в кабинете. Что она там делала или делает, остается загадкой. Лезть на рожон тоже не хочется, но легче не становится.
— Ты почему еще в халате? — в спальню заходит Максим, уставившись на меня с непонятным выражением лица.
— И тебе привет. А ты что делаешь дома так рано?
— Сейчас пять часов вечера, я и так опоздал на полчаса. Давай живо собирайся.
— Куда?
— Ты реально не понимаешь куда или прикидываешься дурой?
— Скорее первое.
Максим смотрит на меня так, словно сейчас задушит и это без малейшей шутки. Прикрывает глаза, переводит дыхание и подходит к шкафу. Открывает его и начинает перебирать мои платья. Через несколько мгновений кидает на кровать классическое темно-синее платье.
— Это подойдет. Одевайся, красься, на все у тебя двадцать минут.
Не знаю почему я его так безоговорочно слушаюсь, я бы повела себя как обычно, и как минимум сыграла бы на его нервах. Но сейчас почему-то не хочется. Просто я на расстоянии чувствую его злость.
— Прости, я правда забыла. А куда мы идем?
— На важную встречу. Ресторан загородом, так что поторопись, пожалуйста, сейчас и так пробки.
— Хорошо, — ума не приложу, когда я пропустила момент о таком событии.
Максим садится на кровать и начинает за мной наблюдать. Быстро надеваю лифчик, натягиваю платье и распускаю волосы. Хорошо хоть они чистые и укладка нормальная. Под пристальным взглядом Максима, красится не получается совсем.
— Ты не мог бы на меня так не смотреть?
— Как?
— Вот так. Дай накраситься.
Максим ничего не отвечает, но и не уходит. Ну и ладно, беру тональный крем, наношу на кожу, заканчивается все карандашом для глаз и тушью. Кажется, я уложилась даже быстрее отведенного мне времени.
— Никогда не понимал, зачем ты это делаешь? — подходит ко мне, становясь сзади и кладет руки мне на плечи.
— Что?
— Наносишь эту хрень на лицо, ведь у тебя и так все хорошо.
— Спасибо за комплимент.
— Пожалуйста.
Максим достает из кармана прямоугольный футляр, открывает его и подхватывает цепочку с кулоном в виде капли. Убирает мои волосы назад и надевает его на меня.
— Вот теперь идеально, — целует меня в шею. — Пойдем.
Берет меня за руку и ведет в прихожую.
Через считанные минуты мы, как и полагалось, встали в пробку, на что Максим нервно постукивал пальцами по рулю. Странно, что не орет в открытую. Сдерживается и на том спасибо. Смотрю на него и понимаю, что что-то изменилось, а что именно понять не могу.
— Максим, а как ты ко мне относишься? — сама не поняла, как я могла это произнести вслух. На удивление, Островский повернулся ко мне с улыбкой.
— Это ты сейчас так не завуалированно хочешь услышать признание в любви?
— Хочу, конечно, еще желательно, чтобы ты в ногах у меня валялся, розами посыпал белыми, свечи зажег, подарками завалил. Но пока мне хватит простого ответа на вопрос.
— Вышеперечисленное соплежуйство ты от меня вряд ли когда-либо дождешься, даже если вдруг что-то такое ударит мне в голову, я буду сопротивляться.
— И все же. Как?
— А ты ко мне как? — копирует мою интонацию Максим. А мне так и хочется крикнуть, что люблю, но вовремя прикусываю язык, перебьется.
— Хорошо отношусь.
— Вот и я к тебе хорошо отношусь, — с улыбкой произносит этот гад. — Очень хорошо.
— Смотри на дорогу, не хватает еще врезаться в кого-нибудь.
— И не говори.
Через минут двадцать мы наконец-то выехали из пробок, только Максим не успел еще разогнаться, как я дернула его за руку.
— Ты рехнулась что ли?
— Останови машину, пожалуйста.
— Зачем?
— Останови.
Максим резко съезжает на обочину и останавливается.
— Что случилось?
— Там, кажется, собака лежит.
— И что?
— Ничего.
Открываю дверь и быстрым шагом иду назад. Слышу, как Максим хлопает дверью и идет за мной.
— Ты сейчас оправдываешь звание долбанутой на всю голову, иди сюда, — хватает меня за руку и разворачивает к себе. — Что ты творишь?
— Там точно собака. Смотри, вот она.
Совсем не большая собака с окровавленным брюхом лежит почти на обочине. И смотрит на нас своими огромными слезливыми глазами.
— Ну и что? Это естественный отбор, не слышала такое? Пойдем в машину, живо! — крепче сжимает мою руку и ведет к машине.
Не знаю почему не сопротивляюсь, веду себя как послушная кукла, даже слова вымолвить не могу. Очнулась только, когда он впихнул меня на сиденье и сам сел в машину.
— Максим, ну давай ей поможем, пожалуйста? Только отвезем в ближайшую ветеринарку и поедем на эту встречу. Пожалуйста, — смотрю на его абсолютно злой взгляд и понимаю, что никуда он меня не отвезет.
— Я спешу и не намерен заниматься такой херней, — заводит двигатель и трогается с места.
Мы не проехали и ста метров, как мне в голову ударила мысль, что я не смогу так уехать. Сама себя потом сожру мыслями, если не помогу.
— Останови. Езжай на встречу, я сама ее отвезу. Машину поймаю. Останови! — Максим тут же сворачивает и останавливается.
— А знаешь, иди! А трахать мне мозг этой херней больше не надо, — наклоняется ко мне и сам открывает дверь. — Иди!
Молча выхожу и, не оборачиваясь, быстрыми шагами иду обратно. Слышу, как тут же машина срывается с места. Не помню, когда мне было так обидно и одновременно тошно. Сама не вижу куда иду, снег бьет в лицо и безумно скользко. Кое-как дохожу до того места и осматриваю собаку. Глаза уже закрыты и тело чуть снегом замело. Подношу руку к мордочке, и собака тут же открывает глаза. Живая!
— Сейчас, потерпи чуть-чуть, пожалуйста.
Достаю из сумочки телефон и понимаю, что звонить в такси глупо. Я даже не знаю где нахожусь. Трасса и все заснежено. Да уж, вот же попала. Ладно, на мне же короткая шубка и платье. Кто-то же должен клюнуть, за проститутку вряд ли сойду, а вот внимания обратить на себя смогу.
Через десять минут я поняла, что все это дохлый номер. Даже нарваться на конченного отморозка и того не получается. Никто. Никто не останавливается, как бы я ни махала руками! Наступил тот момент, когда я стала жалеть не только умирающую собаку, но и себя. Жалкая, никчемная дура, которая даже не может поймать машину. А еще я только сейчас поняла, что он меня бросил! На самом деле бросил! Не проучил и вернулся, запихнув в машину, а по-настоящему бросил! Ему просто плевать на меня. Вновь наклоняюсь к собаке и глажу ее морду.
— Потерпи еще чуть-чуть. Кто-нибудь обязательно остановится.
Я бы и дальше размышляла о своем никчемном положении, если бы рядом не остановилась машина. Наконец-то! Встаю с корточек, скидываю с себя капюшон и смотрю на вышедшего водителя, разинув рот.
— Ты?!
Глава 21
Набираю скорость, а самого трясет от злости. Собака ей сдалась! Ну уж нет, не буду вестись на детские капризы, пора бы и подрасти. То же мне принцесса-спасительница. Сам виноват, надо было вовремя приструнить эти женские попытки манипулирования. Мчусь так, что забываю обо всем, даже толком не смотрю на дорогу, видимость которой и так оставляет желать лучшего. И это была моя серьезная ошибка, едва не закончившаяся встречей лоб в лоб. Хорошо хоть вырулил в последний момент, благо, не в кювет. Опускаю голову на руль и перевожу дыхание. Что ж ты делаешь со мной, Наташа…
