— Он сказал тебе?
— Он не обязан. Я чувствовала, что он отправился на поиски неприятностей, как только мы вернулись из медового месяца, — она дотрагивается до своего безымянного пальца. — Я просто хочу, чтобы ты знала, что потеря Алисии сильно изменила Эйдена, и не обязательно в лучшую сторону. Увидев тебя и узнав о твоем существовании после столь долгого времени, он не очень хорошо себя чувствовал. Не то чтобы он ненавидел тебя, просто...
— Он ненавидит то, как сильно я на нее похожа. Я понимаю.
Ее голубые глаза загорелись.
— Понимаешь?
— Нелегко видеть призрака, — я знаю это как никто другой. — Где он?
— Он с моим врачом.
— Твой врач? — я бросаю любопытный взгляд между ней и Итаном.
— У меня больное сердце, и Эйден, по сути, мой лечащий врач. Когда он не отвечает на звонки, он врывается к нему на работу или домой, — она закатывает глаза. — Как сегодня.
Итан сжимает ее плечо.
— Он только хочет убедиться, что с тобой все в порядке, принцесса.
— Я знаю это, папа, но он может быть таким лишним. Доктор Альберт ненавидит меня за это.
И тут меня осеняет. Разница между поведением Джонатана и Итана. Мой тиран не одобряет Эльзу и не стесняется выражать свое мнение. С другой стороны, Итан, похоже, не одобряет Эйдена — несмотря на его угрожающие чувства к Джонатану.
Один из них определенно более родительский, чем другой.
— Вот что я тебе скажу, Аврора, — Итан встречает мой взгляд, все еще держа дочь за плечо. — Мы планируем устроить семейный ужин с Эйденом и Эльзой в эти выходные. Как насчет того, чтобы ты присоединилась к нам?
Я сглотнула. Это может быть либо моим последним шансом попытаться наладить отношения с Эйденом, либо полностью все испортить.
— Пожалуйста, приезжай, — говорит Эльза. — Я прослежу, чтобы Эйден вел себя хорошо.
Я улыбаюсь энтузиазму в ее тоне и лице. В ней есть что-то одновременно смелое и невинное. Интересно, как она ладит с таким вспыльчивым человеком, как Эйден. Он так похож на своего отца, что у меня мурашки по коже.
— С удовольствием.
— Нет.
Моя спина выпрямляется, и я чуть не вскрикиваю, как девушка в беде, от этого сильного, властного тона.
За долю секунды вся атмосфера меняется с семейной и веселой на бурную и опасную, когда
Джонатан выходит на середину сцены, словно он здесь хозяин.
Слова священника и легкая болтовня изнутри фильтруются и растворяются в воздухе. Даже люди, приветствующие нас и проходящие мимо, сейчас могут быть невидимыми.
Все мое внимание приковано к человеку, стоящему передо мной в своем отглаженном черном костюме, бриллиантовых запонках и темных кожаных туфлях, в которых я могла бы увидеть свое лицо, если бы сильно прищурился.
В присутствии Джонатана есть что-то такое, от чего я задыхаюсь и застываю на месте без его прикосновения. Тот факт, что это происходит без усилий с его стороны, делает его еще более пугающим. Он — человек, облеченный властью, и он прекрасно осознает этот факт.
Я могу только наблюдать, как он доминирует над комнатой и всеми, кто в ней находится. А может, это только я.
Его черные волосы уложены назад, открывая сильный лоб и слишком острую челюсть.
Он слишком острый.
Все в нем — от костюма до лица и вплоть до его проклятого характера.
Сегодня он выглядит идеально — мужественный, ухоженный и готовый разрушать жизни. Что забавно, поскольку я не помню, чтобы когда-либо видела Джонатана растрепанным.
Похоже, что быть презентабельным — это его стандартный режим. Это продолжение его назойливой уверенности в себе и того, что, если он захочет, он может владеть любым местом, в которое войдет.
Затем я вспоминаю, что он не должен быть здесь. Я даже не сказала ему о благотворительном мероприятии.
— Что ты здесь делаешь? — я вытаскиваю себя из транса, в который меня вводит его присутствие.
Он кладет руку на карман.
— Меня пригласили.
— Нет, не пригласили.
— Черный пояс, — Джонатан поднимает бровь на Лейлу.
Мои глаза перебегают на виновницу рядом со мной, и я шепотом кричу:
— Ты пригласила Джонатана?!
Она притворно улыбается Итану, который встречает взгляд Джонатана своим, а затем Эльзе, которая, кажется, задыхается от напряжения.
Лейла оттаскивает меня за рукав платья в угол и говорит низким голосом:
— В свою защиту скажу, что я не думала, что он придет.
— Зачем ты вообще его пригласила?
— А как ты думаешь, почему? Его банковский счет и количество денег, которые он выписывает на чеки.
— Думала, ты ненавидишь Джонатана.
— Я не ненавижу его деньги. Давай, приятельница. Подумай о причине.
— Ладно. Но однажды я убью тебя, Лей.
— Я знаю, что ты меня любишь. Кроме того, тебе не нужно проверять часы, раз он здесь.
Я ударила ее по плечу, чтобы она замолчала, и она ударила меня в ответ, прежде чем мы снова присоединились к остальным.
— Извини за это, — Лейла усмехается. — Некоторые различия в логистике, но теперь все улажено. Аврора рада видеть тебя среди нас, Джонни.
Он сужает глаза на меня, даже когда говорит с ней:
— Меня зовут Джонатан.
— Ты называешь меня Черным Поясом. Почему я должна называть тебя полным именем?
Мы с Итаном улыбаемся, но Эльза неистово смотрит на Лейлу, словно умоляя ее взять свои слова обратно. Скучающее выражение лица Джонатана не меняется. Он наблюдает за Лейлой и всеми остальными, как за одноразовым материалом — если у них есть, что ему предложить, они хороши, если нет, они уходят.
В данный момент он, кажется, взвешивает ценность Лейлы, размышляя, стоит ли ему оставить ее в покое или разбить на куски.
Мы с Эльзой одновременно выпускаем вздох, когда он не настаивает на этом. Лей действительно нужно держать рот на замке. Иногда кажется, что ей все равно, с кем говорить. Эта девушка слишком бесстрашна для своего собственного блага.
— Я пришлю тебе адрес дома, — говорит мне Итан, как будто нас никто не прерывал.
— Спасибо.
— Я сказал... — лицо Джонатана остается пустым, но его тон приобретает твердый, окончательный оттенок: — Её там не будет.
— Это так, Аврора? — спрашивает Итан.
— Может, нам стоит перенести встречу, — предлагает Эльза. — На следующую неделю?
— На следующей неделе ее тоже не будет, — отбивает ее Джонатан.
— Нет необходимости переносить встречу, я буду.
— Рад это слышать, — губы Итана изгибаются в медленной улыбке.
Джонатан возвышается надо мной, его лесной аромат смыкает воображаемые руки вокруг моего горла и сжимает. Он говорит тихо, чтобы только я могла его слышать:
— Ты слышала, что я сказал? Тебя там не будет, и это окончательно.
— Насколько я знаю, ты не мой хранитель, — я обхожу его и жестом велю Итану и Эльзе следовать за мной, оставляя Джонатана с Лейлой.
Это должно быть весело.
Я провожу остаток вечера, стараясь игнорировать надвигающееся присутствие Джонатана. Он каким-то образом оказывается в кругу людей, которые снуют вокруг него, как пчелы вокруг меда. Как будто он своим присутствием отнимает внимание у детей.
Делая вид, что его там нет, я продолжаю налаживать контакты и знакомить представителей ассоциаций с донорами.
Когда я была молода, я принимала все как должное, и поэтому мне нужно пересмотреть свой выбор и попытаться что-то изменить.
Неважно, насколько мала эта разница.
Благотворительность — это дарение, а я всегда чувствую, что я недостаточно это делаю, то есть дарю.
Я брала, брала и брала, но ни разу не оглянулась назад. Теперь у меня есть выбор сделать что-то другое.
Мать Лейлы, Кенза, что буквально означает «сокровище», пухлая женщина лет пятидесяти с бледной кожей и мечтательными ореховыми глазами. Когда она застает меня бродящей вокруг, она обнимает меня и гладит по руке. У нее французский акцент, который она приобрела, живя во Франции. Как и Лейла, она покрывает волосы хиджабом, но в отличие от хип-хоп стиля своей дочери, она носит скромные, элегантные платья.
