он спасет его, даже если для этого ему придется заложить душу дьяволу снова и снова. А еще, сделает то же, что сделали с ним. Заберет младенца, которого носит в пузе толстая дура. Отберет ребенка у брата, и сделает так, чтобы Виктор сдох, зная, что потерял, чего лишился.– Хвощ, мальчик, Рома, должен жить полной жизнью. Найди лучшую клинику, которая лечит зависисмости. Сделай все, чтобы он был здоров.
Амбал посмотрел на своего босса недоуменно, но промолчал. Мальчишку вряд ли можно было вытащить. Но говорить об этом он не решился обезумевшему Ястребу, который снова опустился на колени возле остывающего трупа костлявой, уродливой женщины, лежащей на больничной кровати.
*****
Мария – Ты как здесь? – удивленные заспанные глаза Олеськи ощупали мою потрепанную, изодранную персону. Я глянула в зеркало, висящее за ее спиной в прихожей, и теперь поняла, почему никто не хотел останавливаться, чтобы меня подвезти. Я бы тоже испугалась, увидь выползшее на дорогу из леса нечто, похожее на Самару из Звонка, еще и голосующее при этом кровящей культей. Руку я содрала, перебираясь через забор, точнее когда меня перекинул через ограду спешащий меня спасти Виктор. Даже волосенки мои сейчас свисали паклей перед лицом, вымазанные в грязи, копоти, да и красиво запутавшиеся сухие листья не придавали мне шарма. Красотка, одним словом.
– Муромцев велел уходить,– проклацала я зубами, вспомнив глаза мужчины, изменившего мою жизнь, в которых плескалась решимость. А что теперь? Я ведь даже не успела ему сказать, что ношу под сердцем его ребенка. И что он мне нужен, вот черт. Такие простые признания. – Велел уходить, спрятаться. Сирена орала. И дом… Дом горел…– сдерживаемые рыдания наконец вырвались из моей груди, принеся кратковременное облегчение.– Я не успела признаться ему, что Ромку не люблю. Что мне нравится совсем другой Муромцев, мой первый и единственный. Что я…
– Маш, мне некогда сейчас,– выпалила Леська и дернула веком на глазу. Странно, вроде раньше за моей подругой нервных тиков не водилось.– И вообще, ты пришла ко мне зачем? У меня своих проблем валом. Твои еще разгребай. Проваливай
Я аж к стенке прислонилась, чтобы не свалиться от неожиданности. Идти к Глафире? У меня даже мысли такой не возникло.
– Лесь, ты чего? – хныкнула я, глядя в скошенные к переносице очи предательницы. Она прошамкала что – то одними губами, только ногой не топнула, и не заулюлюкала, как загонщик на охоте.
– Ничего, моя сердешная подруга слишком тупа, впрочем, скажи мне кто твой друг. Кого еще мог мне Маркуша подсиропить, только тупую наседку, – рявкнул, материализовавшийся из тьмы Ленчик. Я вздрогнула. Сегодня амбал не был похож на добродушного весельчака. Что – то в его образе изменилось разительным образом. И все равно я никак не могла поверить в то, что меня предала самая моя любимая почти сестра. Ну не укладывалось это в моем измученном мозгу. – А ведь я тебе предлагал амур де труа, зря ты отказалась. Сейчас бы не было тебе так мучительно больно от того, что по твоей милости у Леськи косоглазие на всю жизнь останется, и что девственность ты свою отдала в общественном туалете почти покойнику, и свадьба с отпрыском миллиардера сорвалась. Бедаааа. А ведь она мне нравилась даже, дура эта сердобольная. Жалко даже немного Леську. Хотя, что ей там жить то осталось?
– Умри, Хвощ, растрынделся. Не к добру это,– дребезжащий голос прозвучал как из преисподней. Из – за спины Ленчика выступил мужчина, похожий на стервятника – сгорбленный, крючконосый, хищный. В полумраке прихожей, наполненном страхом, он показался мне сказочным Румпельштильцхеном. В голове пронеслись строчки песни, которые напевал злой карлик в сказке – «Нынче пеку, завтра пиво варю, У королевы дитя отберу». И я точно знала сейчас, что нужно этому монстру, его цель мой ребенок. Ребенок Муромцева. Но зачем? Ведь Виктор даже не знает о моем положении. Он ведь может не принять младенца от меня. Тем более, что у него уже есть сын. Зачем ему еще одна головная боль? – Не пугай нашу королеву мать, ей нельзя нервничать. Ей еще рожать наследника империи Муромцева.
– Очень жаль вас разочаровывать,– нервно хохотнула я, вложив в свой голос все свое нахальство, которым меня бог обделил, кстати. Но я вспомнила, как мастерски «ломала через коленку» своих оппонентов моя тетушка и постаралась скопировать ее выражение лица, в тот момент, когда на улице кто – то пытался притеснять ее Пубусика. Глаша всегда говорила, что лучшая защита – нападение. Учила свою бестолковую племянницу, по ее словам не обучаемую быть «Шапоклячкой». – Но Виктор Романович Муромцев не имеет к моему положению никакого отношения, равно как и Роман, так что вы зря потратили свое драгоценное время, придя в квартиру моей подруги. Я вам скажу больше, Муромцеву я все рассказала, и он просто меня вышиб из своей богатенькой жизни, и жизни своего единственного наследника, без выходного пособия. Так что я фиговый трофей для вас, уважаемый, как вас там…? Потому что я не нужна Муромцеву, потому что я грязная и захапистая баба. Цена мне – три копейки.
– Все, что ты говоришь абсолютно неважно, куколка. Сейчас есть методы, позволяющие с точностью до одной сотой процента установить то, что меня интересует, – на лице стервятника нее дрогнул ни один мускул. – Возьми ее, Хвощ, только нежно, мы не желаем вреда нашей курочке, которая должна снести золотое яичко. Мы едем в клинику. Ты слыхала, что можно сделать анализ ДНК, взяв материал у плода?
– А вот и фиг вам, у меня слишком маленький срок,– господи, что я несу? Зачем дразню монстра, который смотрит на меня не мигая как ящерица? – А яички бы я вам снесла с удовольствием, с ноги, на хрен.
– Очень ты языкастая, жаль придется тебя терпеть еще несколько месяцев. А вообще да, верно, по крови матери можно установить отцовство только с пятнадцатой недели беременности. Но есть более действенный метод узнать авторстово, девочка,– оскалился старик, хотя сейчас я рассмотрела, что он не так уж и немолод. Просто жизнь потаскала мужика, и наверняка не по райским кущам.
– Не дамся,– прорычала я, забившись в мертвой хватке Леськиного обоже.– Только попробуйте причинить вред моему малышу. Та процедура, о которой вы говорили, опасна. Вас же уничтожит Муромцев, порвет на тряпки,– начала блефовать я, понимая, что сейчас выгляжу полной дурой. Врать я не умела никогда.
– Ну вот, видишь, а говорила, без выходного пособия. Очень жаль, что мой брат больше не сможет тебя спасти,
