Мы прощаемся с родителями и с Сонькой, которая вдруг начинает виснуть то на отце, то на мне, не желая расставаться. Потом все-таки позволяет нам уйти, заявив на прощание:
— Вы только не поругайтесь там без меня.
Ловлю взгляд Игоря, который точно убежден — не поругаемся, даже наоборот.
Едва переступаем порог, меня накрывает пониманием что всё — отсрочка закончилась, теперь каждый шаг приближает нас к знаменательному событию. Меня охватывает нервозность и неуверенность. Но Игорь не дает задуматься.
Первым делом зажимает меня в лифте, выдавая мощную порцию возбуждения. Таю в его руках, ощущая жадные губы на своих, на шее, за ухом, над ключицей — везде, где есть доступ… а руки уже блуждают под просторной блузкой.
— Прямо чувствую, как хочешь опять сбежать, — шепчет с придыханием, — но не позволю. Ты моя сегодня.
Дверь лифта открывается. Приходится оторваться друг от друга, потому что нас вот-вот застукают. Игорь тянет меня за руку мимо серьезной старушки, с подозрением смотрящей на нас через маленькие круглые очки.
— Добрый вечер, Анна Матвеевна. Как поживаете? — даже на пенсионерках его обаяние работает без сбоев.
— Игореша? Ты ли это? Я и не узнала! Как поживаешь? Все резвишься! Не женился еще? — оценивающе разглядывает меня.
Его улыбка может айсберг растопить, не то что женское сердечко.
— Женюсь! Вот, нашел себе невесту. Она прекрасна, правда?
Бабуля оценивающе оглядывает меня и выдает:
— А я всегда говорила, что тебе нужна настоящая русская красавица, а не эти силиконовые профурсетки. Барышня, не подпускайте их к нему. Берегите. И главное борщом кормите чаще. Он его любит, я точно знаю. Прибегал ко мне в детстве с тренировки и просил борща, ничего так не хотел, даже булочек с корицей.
Я невольно улыбаюсь, представляя эту картину.
— Анна Матвеевна, ну не выдавайте всех секретов, — смеется мужчина. — К тому же теперь я люблю не только борщ.
Старушка фыркает.
— Небось, габсбургеры какие-нибудь или суши эти невозможные, сушеные. Милая, — обращается ко мне, — поверьте старой перечнице, лучше борща может быть только окрошка. Если умеете их готовить, Игорь никогда вас не покинет. Он хороший мальчик.
На это заявление мой жених шлет бабуличке воздушный поцелуй и выводит меня на свежий воздух.
— Ну вот, теперь я знаю секрет, как нам прожить долго и счастливо, — на меня нападает неудержимое веселье, правда отдающее немного нервозностью. — Буду кормить тебя летом окрошкой, а зимой борщом. И никаких сушеных сушей, и габсбургеров.
Меня снова пробивает на смех, а Игорь отчего-то смущен.
— Ты можешь вообще не уметь всего этого готовить, я не собираюсь тебя бросать из-за такой глупости. Мне нужна жена, а не повариха.
— Ну уж нет! Я обязательно доведу свой борщ до совершенства, чтобы никуда ты не делся. Ах да, ты же ещё не пробовал его. Такс, надо исправлять недоразумение. Правда сейчас лето, а значит, нас ждет окрошка.
Но Игорь настроен на романтику, а не на смех. Обнимает крепче.
— Нас ждет романтический вечер вдвоем, я не хочу его тратить на приготовление еды.
— А зря. Это очень сближает, когда вместе режешь ингредиенты. Правда.
— Ммм… Ты права, в этом что-то есть. Обязательно попробуем, но сегодня у меня на тебя другие планы. Хочу съесть тебя, а не твой суп.
Никак не удается сбить его с намеченной цели. Сдаюсь. За что получаю еще порцию страстных поцелуев в машине. Он решил окончательно свести меня с ума? Определенно.
Глава 29
Игорь
Безумно хочу остаться с ней наедине. У меня уже голова кружится от предчувствия потрясающей ночи. Но приходится ехать к родителям, знакомить их с Викой и терпеть папины выкрутасы. Он умеет общаться с женщинами так, как никто из моих знакомых. Вика явно оценила. Смотрю, смущается, щечки розовеют. Я на нее и то так не действую.
Нет, отец, конечно, не позволит себе ничего лишнего или неуместного, тем более при маме, но отчего-то во мне шевелится недовольство. Глупо ревновать к собственному родителю, но он ведь и действительно невероятно харизматичен. Любой барышне вскружит голову.
Пропускаю мимо ушей замечание мамы, что это у нас семейное. Я не считаю себя даже близко равным отцу. И вообще, сложно всё с женщинами в моей жизни. Кристина, да Александра только чего стоят!
Но в Вике я уверен. Она всегда была сама собой — не пыталась казаться какой-то иной, не скрывала ни своего характера, ни отношения ко мне. Хотя тут тоже есть свой минус. Лучше бы она была ко мне сразу неравнодушна как некоторые работницы до нее. Сейчас было бы не так сложно понимать ее. До сих пор наверняка не могу ответить, насколько сильна ее симпатия. То, что ее тянет ко мне физически, чувствую, но есть ли вероятность, что влюблена?
А я вот с ума схожу, и чем дальше, тем сильнее. Сам себе поражаюсь. Как подросток озабоченный. Эти поцелуи на чертовом колесе, в лифте, в машине. Смешно.
Хочется все сделать неспешно. Поужинать при свечах, которые, как выяснилось, просто мешали плану Софьи, а вовсе не прошлый век, потанцевать под приятную музыку. Но боюсь, стоит нам войти в квартиру, утащу ее в спальню.
Только бы не приняла меня за маньяка.
Но да, есть что-то такое, каюсь. Разум мутнеет от ее близости, от поцелуев и от жарких фантазий. Они вспыхивают моментально, лишь представлю, как сдергиваю с нее всю одежду, оставляя без всех этих излишеств, скрывающих от меня красоту. Аж руки дрожат от желания ласкать ее манящие округлости. Все. И нижние и верхние. Черт. Желание уже выпирает определенным образом, и я отрываюсь от ее губ, хватаясь за руль. Домой.
Если ее так же штырит, как меня, то не нужны ей ни ужин, ни танцы. Мы же взрослые люди, у которых не малый сексуальный опыт за плечами. Она поймет, когда увидит своё влияние на мой изголодавшийся по ней организм.
Стараюсь вести машину, не превышая скорости, но это сложно. Тороплюсь. В лифте снова зажимаю, позволяя себе чуть больше — забираюсь под лифчик и глажу. Зря сомневаюсь, ее действительно заводят мои ласки не меньше, чем меня. Но мне мало. Буду любить ее сегодня так, чтобы не оставить выбора — она не сможет не влюбиться. Вика не из тех, кто делает это без каких-либо чувств.
Вваливаемся в прихожую, не отрываясь друг от друга. Прижимаю ее к двери и быстро расстегиваю ее слишком закрытую одежду. О да… Как же мне нравится то, что под ней. Грудь не помещается в моей ладони, и это восхитительно!
Провожу языком по шее, по ключице, оставляю обжигающий поцелуй… Вижу, как ей нравится то, что я с ней делаю…
Руки в это время забираются под юбку и сжимают мягкие булочки. Подхватываю ее и вклиниваюсь между ножек. Пищит протестующе.
— Игорь, стой, что ты делаешь, я же не дюймовочка.
Дурочка она, а не дюймовочка. Мне плевать на вес, я же и сам не хлюпик. Но права, здесь не место для любовных игр.
Отрываюсь от стены и несу ее в спальню, на ходу покрывая поцелуями нежную кожу. Не сопротивляется, что внушает оптимизм.
Падаем на кровать, и я, наконец, могу раздеть ее. Вспоминаю, как делал массаж и жалел, что мы еще не настолько близки, и как хотел тогда большего, чем гладить стройные ноги.
— Я надеюсь, ты не против, что я так стремительно перешел к главному номеру вечерней программы? Поужинаем позже, хорошо? А сейчас хочу тебя, — голос охрип от переполняющих эмоций.
Вскрикивает когда, прижимаюсь губами к манящей ложбинке. Но возражений не поступает. И только через несколько секунд подает голос:
— Игорь, я должна сказать…
— Что, моя хорошая? — шепчу, погружаясь лицом в ее разметавшиеся по покрывалу волосы… Моя прелесть… Сгребаю их руками и накручиваю на кулак, оттягивая назад голову, чтобы покрыть безумными тягучими поцелуями нежный подбородок.
Тяжело дышит. Мои действия словно лишают ее разума. Мне это нравится.
