в его протянутую ладонь. Внутри всё замирает от теплоты его касания и оттого, как он облегчённо выдыхает сквозь зубы на моё безмолвное согласие.
— Ты не посмеешь, Гилл! — шипит Фиона, когда мы проходим мимо неё.
— Тебя не спросил, — выплёвывает он в ответ.
Что думают по поводу нашего ухода Логан и Дерек, я не знаю, потому что, пока вышагиваю вслед за Гиллом, смотрю исключительно себе под ноги.
Впрочем, это и не важно. Моя жизнь — мои решения. Если с ними кто-то не согласен, то это уже их проблемы.
Как только мы с Гиллом выходим за забор в гущу леса, парень дёргает меня к себе и прижимает мою спину к широкому стволу дерева. У меня замирает дыхание и кружится голова. Гилл впивается в моё лицо лихорадочным взглядом, а через минуту упирается лбом в моё плечо. Выдыхает на грани слышимости:
— Проклятье. Думал, я сдохну от ревности. Или сломаю шею лучшему другу.
Ревность? Гилл умеет ревновать? И, Бог мой, он ревнует меня?..
— Паршивое чувство, — заканчивает он и медленно, словно хочет насладиться каждым своим движением, притягивает меня к груди, чтобы крепко обнять.
Я безмолвно с ним соглашаюсь: паршивое, да. Знаю это, потому что сама, кажется, ревную его к брюнетке.
У меня, кстати, миллион вопросов по поводу этой девушки, но я веду ладонями по плечам Гилла, добираюсь до шеи и обнимаю его в ответ. Крепко-крепко. Сердце неистово стучит в груди, но этот бешенный стук разбавляет ощущение спокойствия. Мне одновременно тревожно и приятно находиться в руках Гилла. Этот парень полностью завладел моим сознанием. Моими мыслями. Сердцем…
Когда он рядом меня ничего не волнует, кроме него самого.
Гилл отстраняется и заглядывает мне в глаза. Я вижу в них те же умиротворение и желание, которые сейчас испытываю сама. Мы словно очутились в другой реальности. В мире, где существуем только мы одни. И, кажется, я счастлива здесь быть.
А через мгновение Гилл меня целует.
Сначала он пытается быть осторожным и нежным, но терпения ему хватает лишь до моего первого сладкого стона, который я выдыхаю ему в губы. Он с рыком вдавливает моё тело в своё и углубляет поцелуй.
Наше дыхание сбивается, языки сплетаются в безумном танце, мы цепляемся друг в друга, словно от тесноты объятий зависят наши жизни. Разум постепенно тает под натиском огня нашей обоюдной страсти…
Через некоторое время выживает лишь одна мысль.
Я готова сгореть в этом пламени прямо сейчас. С ним.
Но Гилл зачем-то решает прекратить эту сладостную пытку. Он отстраняется и снова пригвождает меня к стволу дерева. Тяжело дышит. Глаза закрыты. Под кожей гуляют желваки. Его ладони на моей талии жгут кожу даже через одежду. Я безумно хочу продолжения. Хочу снова и снова терять чувство реальности в его близости и страсти. Но Гилл, чёрт возьми, заговаривает:
— Я должен объяснить… По поводу Лец. Пойдём.
Гилл перехватывает меня за руку и тянет глубже в лес. Меня немного остужают его слова, и я прихожу к выводу, что предстоящий разговор лишним не будет. Нам и правда стоит всё обсудить. Всё-всё.
Потому что страсть — страстью, но понимание происходящего важно не меньше.
Через некоторое время Гилл выводит меня к берегу пологой реки. В её дрожащей заводи отражается бледная луна. До слуха доносится негромкий шелест воды, и я вижу невысокий порог, которой добавляет этому месту необычности и красоты. По мимо этого, красоту создают и густые ветви деревьев, нависшие с двух сторон от реки.
Потрясающие место. И уютное. Очень.
Гилл ведёт меня к поваленному стволу дерева, которое, очевидно, выкорчевали с корнями, и теперь высохшие ветви торчат в разные стороны, добавляя обстановке некой мистичности, и усаживает меня на него. Сам же он остаётся стоять чуть в стороне и ко мне спиной. Она, кстати, напряжена до предела. Плечи тоже.
— Здесь очень красиво, — тихо замечаю я, потому что Гилл продолжает молчать.
— Да, — отвечает он, не оборачиваясь. — Люблю это место.
— Ты… Что ты хотел объяснить, Тайлер?
Кажется, я впервые называю его по имени, и мне чудится, что Гилл из-за это вздрагивает. Он почти оборачивается, но в какой-то момент передумывает и поднимает лицо к небу. Через секунду он глухо признаётся:
— Мне ты тоже нравишься, Сабрина. По-настоящему. И, как ты успела заметить, очень сильно. Но мне кажется, что я не имею права на то, что к тебе чувствую.
Сердце ускоряет бег, я не знаю, что делать: остаться на месте или встать и подойти к нему, чтобы видеть его лицо. Через секунду я цепляюсь пальцами в кору дерева и спрашиваю:
— Почему тебе так кажется?
— Лог, Фрейзер… Лец. И ещё миллион причин. Если мы… Это не будет просто, Сабрина.
— Что — это?
Гилл, наконец, разворачивается ко мне лицом, смотрит напряжённо в глаза, а затем выдыхает с нервным смешком:
— Ты и я, ведьма. Мы.
Жар, опаливший рёбра изнутри, поднимается выше: жжёт кожу груди, шеи, а затем и лицо. Я не рассчитывала на что-то серьёзное. Не ждала. Даже его лучший друг заметил, что Тай и серьёзность — разные планеты. Но по реакции собственного организма понимаю, что хотела его и себя, нас. И я знаю, чувствую нутром, что Тайлер сказал всё это искренне.
Я нужна ему.
А мне, очевидно, необходим он. Такой, какой есть: ревнивый, несдержанный, до одури страстный и красивый.
— Расскажи, — прошу я. — Расскажи мне всё, Тайлер.
Гилл тяжело выдыхает, кивает и садится на бревно рядом со мной. Облокачивается на колени и смотрит на дрожащую в заводи воду:
— В первую очередь, я поступил по-свински со своими друзьями. Боюсь, никто из них не поверит, что я сам от себя не ожидал того, что у меня сорвёт от тебя крышу. Как вариант, я могу их потерять…
— Мне тоже неловко перед ними, — отчего-то раздражаюсь я. — Но это не значит, что мы обязаны отчитываться перед ними за свои чувства. Мы все взрослые люди, в конце концов.
— Ты права, ведьма, — печально усмехается Гилл. — Но я не договорил. Что Логану, что Дреку придётся смириться с тем, что ты моя. В ином случае, никакие они мне не друзья, а лишь одно название.
В груди снова разливается тепло: моя.
— Продолжай, — тихо прошу я, не сдержав улыбку.
Гилл опускает голову на пару секунд, а затем вновь смотрит на реку:
— Теперь о Лец… Но сначала я хочу рассказать, почему я чувствую перед ней вину. Как
