везунчик, родившийся с серебряной ложкой во рту, поднявшийся благодаря деньгам и связям семьи, слишком ретиво принялся осваивать новые пространства. Предложил кое-кому организовать доставку кое-чего с материковой части, к обоюдной выгоде. Ему отказали: не лезь – чужая территория. Здесь свои устои и правила. И абсолютное понимание всеми сложившимися человеческими структурами, от власти до криминала, недопустимости проникновения вируса на остров. Когда система замыкается на себе, выжить она может только при условии полного внутреннего согласия. На острове объявили «водное перемирие».
А Питер – Шерхан затею не оставил. И какой-то местный Маугли подпалил ему шкурку и направил под копыта быкам.
И вот только теперь, когда таким окольным путем население оповестили о том, что любые физические контакты с внешним миром прекращены, безмятежные, беззаботные островитяне во всей своей массе осознали, что они оказались в полнейшей изоляции. Вот он, час для паники, которого давно ожидал Макар и к которому тщательно подготовилась Джина.
И правда, что-то вроде бы где-то запузырило и булькнуло. Несильно, негромко.
Менталитет островитян разительно отличается от менталитета народов, населяющих большие материковые территории, допускающих возможность миграции в поисках лучшей жизни. Самодостаточность, приспособляемость к любым условиям и отказ от недоступного – вот вам неполный, но достаточный перечень черт человека под пальмой с кокосом в руке.
– Ну и фиг с ним! – сказало островное население.
– А что же мне теперь делать? – спросила затоваренная Джина.
– Подожди до зимы, – предложил Макар.
– Зима близко! – тут же отозвалось выросшее на «Игре престолов» поколение.
«Сокращайте потребление мясной продукции, переходите на рыбу и морепродукты», – оповестил жителей Кризисный комитет.
Лодки, шхуны, баркасы и ботики – какого только плавучего хлама не нашлось в старых сараях. Остров разом заблагоухал растворителями и масляной краской. Чистили, шкурили, смолили, красили, лакировали в едином порыве. Разноцветные скорлупки заполнили все марины, как японские карпы поверхность пруда в час кормления.
– Э-эх! – завистливо вздохнул Макар, глядя, как очередной сосед по улице сплавляет на арендованном прицепе новенькую лодчонку.
– Завидуешь, что ли? – проследил за его взглядом Прокопий.
– Ну-у-у, не так что бы прям завидую…
– Есть у меня моторка старенькая в ангаре на берегу. Можно наведаться – глядишь, еще жива. Повозиться придется, конечно.
– Прокопий, ты как сундук с сюрпризами. Чего только у тебя нет!
– А то, сынок!
Лодочка, правда, махонькая, движок игрушечный. Ну так поиграться и хотелось. Не выйдут же они, в самом деле, на промысел рыбы. Хозяин из Прокопия был отличный: двигатель в масле, лодка вычищенная, под чехлом. Макар красочки развел, выкрасил с воодушевлением. Оранжевым снаружи, внутри – зеленым. Дед увидел – аж крякнул от красоты такой.
– Ты кальмарчика купи, сынок. На кальмарчика хорошо идет.
Выждали безветренной погоды, тихой воды.
Вышли в море по вечерней зорьке. Ради прикормленного места толкаться среди рыбаков не стали. На малом ходу пошли вдоль берега. Любовались линиями рельефа, обсуждали новые постройки. Вот так живешь и не знаешь, каких дворцов с колонами люди себе понастроили. Скользили в малахитовых волнах по лунной дорожке, улыбались своим тайным мыслям. Закидывали удочку на удачу, выдергивали всякую мелочь. Макар, как знал, взял с собой пятилитровую бутыль и сейчас запускал в нее цветных рыбешек – порадовать детвору с утра. И так, играючи, взяли четыре штуки хороших дорадо и три бонито. Гордые продефилировали в бухту, чешуйку свою оранжево-зеленую пришвартовали, покачиваясь из стороны в сторону, понесли богатый улов. Кто ж знает, что в одной руке у Макара бутыль с водой.
20
Покатай да покатай, а море штормит.
И каждый день с утра: Когда? Сегодня? Не сегодня? Завтра?
– Надо посмотреть на море, если оно к вечеру будет спокойное – покатаю.
– Это спокойное? А это – спокойное?
И снится Макару сон, что посадил он на Прокопьево суденышко Машу с Яном и Стефу. Тишина такая, что заводить мотор, чтобы не спугнуть ее, не хочется, даже воздух завис и не двигается с места. Вставил весла в уключины и погреб. Ладно так гребет, красуется, сам себе нравится – мышцы на руках вздуваются, по спине словно веретена перекатываются. Вода гладкая, как стол, и ровный клинообразный след расходится следом за лодкой. Впереди, на носу, сидит Стефа – подставила розовое, в веснушках лицо солнцу, улыбается, – на корме коричневые от загара Маша с Яном ладошками прозрачную водичку зачерпывают, рыбешек на глубине высматривают. Эх, хорошо-то как! И тут небо резко темнеет, поднимается сильный ветер, лодку разворачивает, и толчком волны, как кегли, опрокидывает всех в воду. Моментально сориентировавшись, Макар подхватывает Янчика, подсаживает первым в скачущую на воде лодку, придерживает борт, пока Маша переваливается внутрь, оглядывается, а за спиной беспорядочно бьющую руками Стефу накрывает волной. Подныривает, выталкивает ее вверх, видит, как навстречу тянется Маша, обходит с другой стороны, уравновешивает крен. Стефа тяжело плюхается в лодку, легкая скорлупка челна высоко подпрыгивает на волне, весло срывается и бьет Макара по голове.
Погружаясь под воду, словно на дно пиалы с чуть теплым чаем сенча, Макар слышит, как море переливается, звонко воркует внутри головы. Будто канатом за ноги тянет вдоль и вниз, вокруг становится все темнее и темнее, вода – все плотнее, уж не понять, где верх, где низ. Задрыгал Макар ногами, руками – гребок и еще гребок, а свет все ближе не становится, да и воздуха больше нет. «Я тону-у-у…» – большой серебристый пузырь вырывается изо рта и следом, как нитка жемчуга, много маленьких – туда, за нами, туда-а-а… Рвет болью грудь… Прочь, прочь от нее… за всплывающими жемчужинами… Вот уже навстречу пробивается пятно света. Неужели солнце вернулось?
– Макар! Макар, проснись! Антон Федорович звонит! – Лариса нависла прямо над ним и тычет в лицо телефоном.
– Так ответь, тебе же набрали, – выбираясь из цепких лап тревожного сна, вяло отвечает Макар. Его немного мутит от адреналинового всплеска. А почему дети были без спасательных жилетов?
Жена внимательно слушает голос в телефонной трубке. Спина напряжена, шея вытянута, щека прикушена изнутри, костяшки пальцев побелели. Господи, что там?! Макар придвинулся, потянулся ухом.
– …почти у шестидесяти процентов такая реакция. Уверены, это временно. В любом случае современная медицина располагает средствами для нормализации сосудистой проводимости…
Ну, капец.
– …у меньшего количества пациентов носовые кровотечения, но Вячеслав не жаловался… в целом переносимость хорошая…
Отключив телефон, обмякнув, Лариса приваливается рядом с мужем на подушки.
– Что, все плохо? – спрашивает Макар, не желая верить в плохое.
– Да нет, нет. – Лариса такая вялая, тихая, будто шарик, из которого выпустили весь воздух. – Температурил трое суток, в первые –
