— Нет, не ждёт.
— Тогда нечего вам тут делать.
Стажёр лениво утыкается взглядом в газету со сканвордами, и в задумчивости чешет в затылке.
— Спросите, сможет ли он меня принять. Это важно.
Юнец хмыкает и придирчиво оглядывает меня с ног до головы. Хочется моментально закрыться или сбежать, но нельзя — неужели, я не смогу попасть в кабинет Торопова из-за этого мелкого пакостника?
— Поможете слово отгадать — спрошу у него.
Киваю. Хрен с тобой.
— Самая древняя сосна в мире. Восемь букв. Уже всю голову сломал.
— В интернете посмотреть не пробовал?
— Денег на телефоне нет.
— Понятно.
Хмыкаю и достаю из кармана смартфон. Надеюсь, поисковик быстро разберётся с этой многолетней сосной.
Так, посмотрим. Ага!
— Мафусаил!
— Ого, в жизни бы не догадался. Как пишется-то? Ага, подошло, спасибо.
Стажёр, старательно высунув язык, выводит корявым почерком в клеточках название дерева, и я выжидательно смотрю на него.
— Ну, иди.
— Куда?
— К Торопову. Обещал же.
— Как представить?
— Королёва. Евгения Васильевна.
— Хорошо.
Парнишка недовольно вздыхает, откладывая газету, и, подбоченившись, уходит по коридору. Раздаётся приглушённый стук в дверь, и я отчётливо слышу голос Григория Егоровича.
Волна жара прокатывается по моему телу, задержавшись на щеках, которые моментально стали пунцовые.
Слышу бубнёж стажёра, и дверь кабинета захлопывается. Парнишка появляется в коридоре, качая головой.
— Можно?
— Нет. Капитан сказал, что он очень занят и не сможет вас принять.
Делаю рваный вздох, подняв брови домиком.
— Он что? Занят? Отказался?
Я до конца не верю в происходящее. Стажёр, ни слова не говоря, шлёпается обратно на стул, мигом разворачивая газету.
Как же так?
Сглатываю комок, стоящий в горле и смотрю в коридор, туда, где располагается кабинет полицейского. Конечно, можно прорваться силой, и вряд ли этот щуплый парнишка сможет со мной совладать, но вот только зачем?
— Может, вы мне ещё поможете?
— Что?
— Порода собаки Баскервилей. Девять букв. Посмотрите в интернете. Что вам, жалко, что ли?
Смериваю стажёра невидящим взглядом, тут же разворачиваюсь на каблуках, и иду прочь, к выходу. Вот ещё! Пусть этот наглец вместе с Тороповым сам отгадывает свой сканворд!
В растрёпанных чувствах вылетаю из здания и с шумом вдыхаю февральский воздух. Клубы мелких колючих снежинок кружатся в воздухе, опускаясь на моё лицо, царапая и обжигая кожу.
Ну, я и дура.
Поднимаю голову туда, где находится окно Торопова, и отчётливо вижу его профиль. Мужчина стоит у окна и смотрит на улицу, сквозь полуоткрытые жалюзи.
Вдох — выдох.
Спокойно, Женя.
Григорий Егорович слишком оскорблён тем, что я не уделила ему внимания? Что попёрлась на встречу в дом Кожевниковых? Но я приехала сейчас именно для того, чтобы с ним поговорить. А этот наглец даже не захотел меня выслушать.
Что ж. Ладно.
Выдыхаю, и направляюсь к метро с гордо поднятой головой. Спиной я ощущаю жгучий взгляд капитана полиции, но я не собираюсь оборачиваться. Теперь он меня будет искать.
Ведь подписку о невыезде мне не давали? Ну и посмотрим, Григорий Егорович, кто сильнее.
Глава 26
На следующее утро, вскочив ни свет, ни заря, я бегом помчалась в душ. Вчера вечером, приехала после посещения полицейского участка совершенно разбитая, и тотчас грохнулась спать — сил не было ни на что.
Я даже не отвечала на звонки подруги, которая настойчиво названивала мне, пока я всё-таки не выключила звук.
И вот сейчас, стоя под тёплыми струями воды, я отчаянно намыливаю волосы и тело, чтобы удалить с них даже микроскопические частицы. Пожалуй, я вся пропахла кофе — любимым напитком Торопова, пока куковала в коридоре полицейского участка.
Мне просто необходимо перестать думать о том наглеце, который не пожелал меня выслушать, закрывшись в своём кабинете и попивая горячий кофеёк.
Вспомнив о поступке Торопова, меня всю трясёт.
Нет, какой наглец!
Сегодня я работаю с утра и очень надеюсь, что спринт с подносом по залу ресторана приведёт меня в чувство и не даст вспоминать о полицейском.
На входе в ресторан я приветственно киваю Сергею и прохожу мимо него, не поднимая головы. У меня совершенно нет настроения, с кем-то разговаривать и что-то выяснять.
— Женя!
Приходится притормозить, и я оборачиваюсь, ловя на себе обеспокоенный взгляд охранника.
— Что?
— Привет. Тебя к себе Иван Дмитриевич требует, уже два раза спрашивал, пришла ты, или нет.
— Угу, спасибо.
— С тобой всё в порядке?
— Да, не беспокойся.
Киваю Сергею, одарив его спокойной улыбкой, и вхожу, наконец, в подсобку, чтобы переодеться. Галки, на удивление, ещё нет. Жаль, могла бы её взять с собой на ковёр к Ивану Дмитриевичу — было бы не так страшно.
Ну, конечно.
Небось, что-то ещё случилось, раз я с самого утра понадобилась управляющему. Может быть, Эльвира предприняла ещё одну попытку дискредитировать меня в глазах Ивана Дмитриевича?
Или…
Что там насчёт вывески?
Я так бежала на работу, не поднимая головы в своих растрёпанных чувствах, что даже не посмотрела на крышу ресторана. Вроде бы, там ничего не мигало. Неужели, ещё так и не починили?
Но, Анна Сергеевна же обещала прислать мастера.
Кхм… Ладно.
Стучу в дверь, и, услышав изнутри глухое покашливание управляющего, вхожу в его кабинет.
— Евгения Васильевна? Доброе утро. Жду вас.
— Здравствуйте. Мне сказали, что вы меня искали. Что-то случилось?
— И — да, и — нет. Помните наш разговор насчёт ресторанной вывески?
— Конечно.
— Вчера мастер не смог починить, там всё оказалось намного серьёзнее. Сегодня он подъедет к одиннадцати и будет заниматься основательным ремонтом. Я вас прошу, уж коли вы подписались на это, присмотрите за ремонтником. Мне нужно будет отъехать, и я не смогу присутствовать.
— Хорошо, мы присмотрим.
— Благодарю.
Я понимаю, что разговор окончен, и, выдыхая, выбегаю из кабинета. Всё оказалось намного лучше, чем я уже нарисовала в своём воображении. Слава Богу!
В зале натыкаюсь на Галку, которая только что вошла в помещение, и отряхивает со своего капюшона, отороченного мехом, кучу ажурных снежинок.
На душе сразу же теплеет. Вот — тот человек, которому я, пожалуй, смогу рассказать, что произошло и поплакаться в жилетку. Галя хорошая, она поймёт меня.
Напарница как-то странно смотрит на меня, расстёгивая при этом пуховик и проходя в подсобку. Я следую за ней, не зная, как начать разговор.
— Что с тобой?
— Голова болит.
— А Иван Дмитриевич от тебя что хотел?
— Да там какой-то ремонтник в одиннадцать утра подъедет, чтобы вывеску починить. Нужно за ним присмотреть. Присмотришь?
— Ну ладно. А сама чего?
— Настроения и сил нет никаких.
— Договорились, не переживай.
Киваю и удаляюсь к столику, за который только что села пара бизнесменов. Видно, своё утро они решили начать с важных переговоров и чашечки крепкого кофе.
Вижу, что напарница наблюдает за мной исподтишка, но я не хочу делиться с ней своими переживаниями.
По крайней мере, не сейчас.
Ну, что я ей скажу?
Что попёрлась вчера через полгорода к Торопову, а он цинично меня проигнорировал? Думаю, это не самая интересная тема для разговора. Хорошо, что моя смена заканчивается в четыре часа, а завтра — выходной. Смогу спокойно залечь на диване с коробкой шоколадных конфет и отключить телефон.
Что там говорил Торопов про опознание преступников по фото? Пусть спрашивает с Кожевникова. Я никого из них не хочу видеть.
Хватит, с меня довольно.
Ровно в одиннадцать в ресторан заходит симпатичный молодой человек с чемоданом в руках. На его широких плечах висит серая рабочая куртка с какими-то надписями, а из кармана высовываются не слишком чистые засаленные перчатки. Он кидает озабоченный вид на охранника, стоящего у двери, и что-то у него спрашивает.
