- У тебя отлично получается, Жанночка! – хвалит меня отец Бори.
- Спасибо, Николай Петрович, - вежливо киваю.
На самом деле я не столь хороша, как хотелось бы, но двигаюсь вполне сносно. Интересно, какое следующее развлечение в их списке дел?
Удивительно, но потом нас ждет всего лишь дача. Огромная, в двадцать соток.
- Да разве это много? – искренне удивляется Николай Петрович. – Не гектар ведь.
Но для меня, выросшей в городских условиях, и стандартные пять соток покажутся просторами, а уж когда их в четыре раза больше!
И следующие два дня наполнены солнышком, природой и пением птиц. Арина тоже в восторге, она активно пытается ползать по покрывалу, чтобы достать до ярких полевых цветов.
- Красивые они, да? – с улыбкой спрашиваю у дочери и переворачиваюсь на другой бок.
Я бы так могла провести, наверное, полжизни. При условии хорошей погоды, конечно. Хотя, нет. Заскучала бы. Я уже с интересом поглядываю в сторону Бори и его отца, занятых каким-то ремонтом. Но пойти им помочь или хотя бы узнать конкретно, что они делают, мне слишком лениво.
Солнце расслабляет, а ветерок гонит мысли прочь.
Мы возвращаемся поздно вечером. Загорелые, счастливые и уставшие. Я чувствую небывалый подъем на душе. Все прекрасно, кроме одного, но я никак не пойму чего. И оно тревожит.
- Вернулись, мои хорошие! А я ужин приготовила! – встречает нас Нинель Ивановна на пороге.
Вот! Точно! Именно она является моим раздражителем, с которым нужно что-то решать.
- Ужин? – удивляется Борис. – В смысле в доставке заказала?
- Нет, сынок! Сама приготовила! Не только твоя невеста способна на это! – возмущается Нинель.
Я морщусь, но молчу. Кажется, у нее тоже все внутри назрело для разговора.
Едим практически в молчании, каждый в своих мыслях.
- Очень вкусно, дорогая, даже не знал, что ты умеешь так готовить, - хвалит Николай Петрович.
- Спасибо, милый, я старалась, - отвечает радостная Нинель Ивановна.
- Да, мам, просто супер! – добавляет Борис.
Я ничего не говорю. На ужин рыба, а я ненавижу рыбу. Да и разговор с Нинель нам нужен другой.
Дожидаюсь, пока все доедают, и мужчины выходят из кухни. Мать Бориса начинает убирать со стола и с беспокойством погладывает в мою сторону. Все потому, что я так и сижу, буравлю ее спину напряженным взглядом.
Она звонко ставит чашку, и я как будто пробуждаюсь от этого звука. Встаю из-за стола, беру оставшиеся тарелки и подаю ей.
- Вам не кажется, что нам нужно поговорить? – делаю, наконец, этот шаг.
48
Она вздрагивает, но ничего не отвечает.
- Так и будем жить в режиме холодной войны и затаенных обид? – сегодня я сорву этот пластырь.
- Я не веду ни с кем войну! – отвечает Нинель.
Отлично. Пошла на контакт.
- То есть обида все же есть? – продолжаю строить из себя занудного психолога.
Нужно заканчивать с этим, никому не нравится такое.
- Жанночка, детка, тебе не пора проверить, как там Арина? – Нинель Ивановна упорно не желает выходить на искренние эмоции, уходит от разговора.
- Нет, она с Борей и вашим мужем, - легко отмахиваюсь. – А вы не хотите к ним присоединиться?
- Там никто не хочет меня видеть, - лицо женщины каменеет.
- Бросьте, ваш супруг и сын давно простили тот дикий поступок, - парирую я.
- А ты? Ты простила меня? – поднимает она глаза.
- Вам разве нужно мое прощение? Я не слышала, чтобы вы о чем-то сожалели, - выдерживаю ее взгляд и отвечаю.
Сейчас я себе кажусь жуткой стервой. И да, если не знать предысторию, то я такая и есть. Хотя, для некоторых я буду не правой и зная о поступке Нинели.
Но мои эмоции продиктованы непониманием ее мотива, а также злостью на то, что она так и не признала себя неправой. По крайней мере, мне она ничего на этот счет не говорила.
- А то ты сама не догадываешься! – Нинель сощуривает зло глаза. – Я уже имела тяжелый разговор с Николаем и Боренькой!
- Но не со мной. Со мной вы так и не поговорили откровенно. Нам уезжать послезавтра, больничный заканчивается. Разве вы хотите попрощаться на такой ноте?
- Какая разница! Ты все равно не поймешь!
- А вы попробуйте объяснить! Вы ведь не говорите со мной! – пытаюсь воззвать к голосу разума.
- Зачем мне с тобой разговаривать?! Ты все равно будешь считать меня неправой!
- Да. Но больше всего я не люблю находиться в конфликте с кем-то. Это разъедает изнутри, отравляет. А я беременна вашим вторым внуком и не хочу, чтобы он родился со злобой в сердце, - с козырей иду.
Она некоторое время молча смотрит. Вода льется, посуда ждет своего часа, а мы так и стоим.
- Я не знаю, зачем это сделала, - наконец, произносит Нинель. – Это было эмоциональным порывом, помешательством. Впервые приехав в гости к Борису, я поняла, что больше не нужна сыну. Мое место заняла ты.
Открываю рот, чтобы возразить, но Нинель Ивановна останавливает меня.
- Нет! Подожди, я знаю, что ты хочешь сказать. Что Борис давно вырос и стал самостоятельным мужчиной задолго до тебя. Это верно. Но единственной важной женщиной в его жизни была лишь я. Пусть мы виделись раз в год, практически не разговаривали по душам, но я чувствовала! Чувствовала свою нужность!
- Вы и сейчас ему нужны, - говорю тихо.
- Да, возможно. Но с пьедестала меня сместили. Теперь там ты и Арина, - грустно улыбается женщина. – А эгоистке вроде меня очень трудно это принять. Если у тебя родится мальчик, ты поймешь.
Пожалуйста! Хоть бы в моем животе находилась еще одна девочка! Мне страшно подтверждать теорию Нинели. Если все свекрови становятся такими, как она, когда на пороге маячит невестка, то лучше я буду только тещей.
- Ладно, но что дальше? Так и будете обижаться за украденный пьедестал?
Прямых извинений я не услышала, но мотив раскрылся. И мое сердце жаждет окончательно замять конфликт.
- Нет, - Нинель качает головой, - я научусь жить без него. Просто дай мне немного времени, хорошо?
Внимательно смотрю на женщину. Не такой исход разговора был у меня в голове, но тоже неплохо.
- Конечно, - киваю и улыбаюсь одними уголками губ. – Может быть, завтра пойдете со мной и Ариной в торговый центр? Я устала от мужских развлечений.
- С удовольствием!
Странно. Очень странно. Крайне, я бы сказала.
Одна и та же мысль крутится в моей голове на повторе битый час. А все потому, что мы гуляем с Нинель Ивановной и Ариной. И мило общаемся. Натянутости практически нет, каждая из нас ее тщательно маскирует.
- Пойдем зайдем в тот магазин, там очаровательные детские вещи продают, и часто скидки бывают, - говорит Нинель, а я киваю.
Мы в параллельной вселенной?
Но нет, все еще здесь, на месте. Выбираем вместе одежду для Аришки.
- Как думаешь, мальчик или девочка будет? – задает вопрос мать Бориса.
- Надеюсь на девочку, - отвечаю коротко без задней мысли.
- Ага, - внимательно смотрит Нинель Ивановна, но ничего больше не произносит. – Будет удобно в вещах, да и разница небольшая, подружатся, наверное.
- Да, вы правы, - киваю. – Как вам это платьишко? Я знаю, Арине рано, ни к чему, но оно меня покорило.
- Тогда возьмем.
И в подобном ключе проходит еще час, а потом мы, нагруженные пакетами, идем в кафе. И пьем кофе с пирожными. Не знаю, возможно, я сплю, возможно, это все мне только кажется, не на самом деле происходит.
- Мимо храма пойдем на обратно пути, зайдем, хорошо? Я давно его не посещала. Там и Бореньку крестили, - произносит Нинель с блуждающей улыбкой.
«В воспоминаниях, наверное», - проносится в моей голове. И совершенно неожиданно даже для меня самой я произношу следующую фразу.
- Может быть, нам стоит там покрестить Арину, - говорю и замолкаю, будто только сейчас осознаю, что ляпнула.
Есть у меня такая особенность, вредная привычка, черта характера. Как угодно можно назвать. Но она больше мешает, чем помогает.
