Миша подобрал с земли большой сук и начал выводить на земле какие-то непонятные символы.
– Конечно, все было подстроено как несчастный случай. У новой машины вдруг отказали тормоза. Но я знаю, что это сделал он.
– Но почему? – воскликнула я. Если честно, весь этот разговор казался мне каким-то киношным. Никто из моих знакомых не сталкивался с таким… К счастью, конечно.
– Мама никогда не отличалась верностью, – ответил Миша. – Даже я ее как-то застукал с любовником. Она особо и не скрывала его. Я не знаю, за что отчим ее так сильно любил и терпел. Бывает такое – щелкнет, переклинит и не отпускает. Будто парализовало от любви. Долго терпел. И не вытерпел.
– Так любил, аж убил, – задумчиво проговорила я, пытаясь в темноте разглядеть выведенные Мишей на земле узоры. – Не проще ли было развестись?
Матвеев поднялся на ноги и протянул мне ладонь.
– Не хочу об этом больше говорить. Прокатимся еще раз? Беру свои насмешливые слова назад. Ты классный водитель.
Я взяла парня за руку. Миша потянул меня на себя, и я легко спрыгнула с высокого камня. Да уж, после такой мрачной беседы неудобно начинать разговор о том самом подходящем для выяснения чувств моменте…
Мы отправились обратно к машине. Миша обнял меня за плечи и принялся рассуждать:
– Согласись, что скорость – это круто? Бешеный пульс, запредельный адреналин… Что еще может вызвать такие эмоции?
Я посмотрела на Матвеева снизу вверх, растерянно пожала плечами, а затем теснее прижалась к парню. Есть еще парочка способов заставить свой пульс не утихать, например, эти несмелые объятия.
* * *
Когда мы вернулись домой, участок уже опустел. На газоне валялись пустые пластиковые стаканы и бутылки. Я растерянно оглядела помятый куст. Кажется, брату пришлось поспешно свернуть вечеринку, иначе веселье продолжилось до самого утра. Интересно, что случилось? Наверняка бабуля позвонила и сообщила, что приедет раньше.
– Что скажет Алла Константиновна? – поинтересовался Миша, поглядывая на меня сбоку.
– Если ба узнает о вечеринке, нам не жить, – сказала я. – Но, если честно, думала, будет хуже… Хотя бы дом не спалили, и на том спасибо.
Миша рассмеялся.
– Стас еще со старших классов устраивает подобное. Благо родители и бабуля часто в разъездах. Обычно наутро вызывает проверенную клининговую компанию, чтобы устранить все последствия бурной вечеринки. Ну и нас с Ангелиной, конечно, к уборке подключает, не без этого…
Я тяжело вздохнула.
– Могу вам помочь, – толкнул меня плечом Миша.
Я посмотрела на него с благодарностью. Из колонок продолжала негромко литься музыка.
– А теперь покрутимся вокруг своей оси? – со смехом предложил Миша.
Я только смущенно прикрыла лицо ладонями.
– Боже, ты вспомнил тот дурацкий флешмоб! – простонала я. – Ну зачем?
– Почему ты тогда не танцевала? – став вдруг серьезным, спросил Матвеев.
– Потому что это глупо! – пожала я плечами. – Я и Паше в тот раз сказала, что это просто детский сад.
– Но ведь это тоже своего рода встряска.
– Хватит меня «трясти», – рассердилась я. – Ты не можешь принять меня такой, какая я есть?
– А я не знаю, какая ты есть, – честно сказал Миша, пятясь в сторону опустевшей барной стойки и одинокого диджейского пульта. – А «трясти» мне тебя нравится… Ты как холодная баночка с колой. Хорошенько встряхнуть и: «Пшш-ш» – сладкий вкусный сироп. Мне кажется, что ты и сама о себе много не знаешь.
– О чем ты? – насторожилась я, следуя за Матвеевым.
– В тебе есть чертики, Ульяна, – рассмеялся парень, – много чертиков. Выпусти их уже наружу!
– И для чего это? – искренне не понимала я, зная, что на самом деле нет во мне никаких чертиков. Что за разговор?
– С ними веселей, – отозвался Миша.
Дойдя до импровизированного танцпола, Миша забавно задвигался, повторяя движения из уже ненавистного мне городского флешмоба.
– Ну же, Уля! Повторяй! Прекрати зажиматься.
Я снова встала в привычную стойку, скрестив руки на груди. Нет, нет, нет! Ни за что! Почему они вообще пристали ко мне? Вот пусть с Долгих друг с другом и пляшут. Два танцора!
– Мне и зажатой неплохо живется, – отозвалась я, – хватит с меня угона маминой машины.
– Но ты же ее не разбила, не поцарапала…
– Еще чего не хватало! – фыркнула я.
Миша, пританцовывая, направился в сторону бассейна. Я, словно змея, завороженная звуками флейты, поплелась вслед за Матвеевым, попутно переступая через разбросанные по газону пластиковые стаканы.
Парень остановился у самого края большого бассейна.
– Теперь ты куда, просто Миша? – угрюмо поинтересовалась я.
– Искупаемся, Ульяна Шацкая? – вопросом на вопрос ответил Матвеев.
– У меня нет с собой купальника, – уперла я руки в бока, наблюдая, как из-за яркой подсветки бассейна блики воды играют на лице парня.
– У тебя не было ключей от задней калитки, и мы перелезли через забор, – улыбнулся Миша.
– Сколько ты выпил? – сердилась я.
– А ты любишь романсы?
– Миша, ты странный! – честно сказала я. – И иногда меня немного пугаешь.
– «То берег, то море, то солнце, то вьюга, то ласточки, то воронье…» – негромко запел Матвеев один из романсов, который разучивал с бабушкой.
– Миша! – снова нахмурилась я, пытаясь скрыть эмоции. Вот это голос! До мороза по коже! Я ни разу не слышала, как он поет.
– «Две вечных дороги – любовь и разлука проходят сквозь сердце мое», – продолжал петь Матвеев, нахально улыбаясь мне. Глаза его при этом блестели торжеством.
А затем Миша сделал шаг назад и очутился в бассейне. Прямо в дорогом костюме Стаса, который брат великодушно одолжил Матвееву на время совместных с бабулей репетиций.
Вынырнул, протер глаза и протянул ко мне руки.
– Ты думаешь, я не стала танцевать, но прыгну к тебе в бассейн в одежде? – с сарказмом отозвалась я.
– Ага! – счастливым голосом отозвался Миша.
– Ну да! Разбежалась.
– Это моветон? – уточнил Миша.
– Как вы меня все достали! – в сердцах бросила я. – Не изменюсь ради вас!
