Но я покорно опускаю её на пол. Осторожно, словно она хрустальная ладья в бурном море. Со вздохом разжимаю объятья, понимая: мне сегодня ничего не светит. Вот ни капельки. Но сожаление во мне переплетается с гордостью: во-первых, я смог, во-вторых, я Настей восхищаюсь: не каждая девушка умеет сказать «нет», в-третьих, моя добыча никуда от меня не убежит. Я так решил.
А она пусть думает и воображает, что хочет. Некую видимость свободы всегда можно организовать. Главное, чтобы моя собственность чувствовала себя комфортно, думая, что в гостях, не подозревая, что уже всё, прилетела, приплыла, приехала к самому что ни на есть прекрасному берегу. Моему.
36. Различие между мальчиками и девочками
Когда тебя предают близкие -это ужасно. Прощать или не прощать? Вот в чём вопрос. Размышлизмы. Настя Метёлкина
Он похож на лабрадора. Вовка. Хороший такой, добрый. Мне с ним идеально. Комфортно. Я даже разницы в возрасте не чувствую. Вот ни капельки. Мы как будто на одной волне. Я подумала - он подхватил. Это происходит и на работе, и просто в общении.
Да, он иногда строит из себя невесть что, хотя я понимаю: это не потому, что он плохой или характер у него мерзкий. Отнюдь. Но он - глава большой компании, и если будет вести себя по-другому, не сможет руководить.
И тем прикольнее вытягивать его оттуда в обычный мир, видеть его в другом ракурсе. Видеть и понимать: таким, как со мной, он бывает редко и не со всеми. Я ведь помню его снобическую брезгливость, когда щенок посмел запачкать его туфлю. И ужас его от носков с коноплёй я тоже помню. А то, что он сейчас уже не так яро держится за свои костюмные штаны - уже плюс. Глядишь, ещё немного - и совсем станет человеком.
И ещё. Он взрослый, ему нужен секс. И я чувствую: Вову ко мне тянет, как может мужчину тянуть к женщине. И то, что он не настаивает, не преследует, как навязчивый Каменев, а послушно отпускает после того, как я его хорошенечко распалила, тоже о многом говорит.
Если честно, меня волнует исчезновение с радаров Артурчика. Я пытаюсь ему дозвониться, но телефон у него по-прежнему молчит. Отключён. И это тревожит. Не мог же он меня просто так взять - и бросить.
- Объявится твой братец, я ему ноги выдерну, - кровожадно сверкает глазами мой миллионер. - Спать или кино посмотрим?
- Спать! - пугаюсь я, представляя, как мы будем сидеть рядом, дышать одним воздухом, и мне обязательно захочется целоваться. Меня так и подмывает на подвиги, но я прекрасно понимаю, что играть с огнём - плохая затея.
- Насть? - трепещет ресницами мой искуситель, как яхта - парусами. - Ответь мне на один вопрос.
- Ну? - высовывает нос любопытство: что же так могло заинтересовать Владимира Алексеевича?
- Ты девственница, да? - спрашивает он так хрипло, что у меня перекрывает дыхание.
Я краснею, опускаю глаза. Мне и отвечать не нужно - на лице всё написано. Но я всё же пытаюсь открыть рот, выдавить из себя хоть что-нибудь приличное, но голос мне отказывает в такой малости. Получаются какие-то жутко неприличные звуки - буль-буль -я тону и хочу провалиться сквозь пол.
- Иди сюда, - протягивает он ко мне руки. - Не бойся.
Я и не боюсь. Почти. И шагаю в его объятия - нежные и крепкие одновременно. Володя целует меня, словно скрепляет какой-то только ему понятный договор.
- Удивительно, - кажется, он мной любуется, немного отстранившись. Разглядывает, как картину художника. - Кто бы мог подумать?
- Ничего удивительного, - вырываюсь из его цепких рук. - Не встретила ещё своего единственного и неповторимого, а просто так, от скуки, я этого делать не собираюсь.
- И кто же он, тот самый идеал неземной, который тебя достоин? - вступает Владимир на опасную территорию.
Заметьте: никто за язык его не тянул и пальцы в двери не вкладывал. Сам себя загнал в ловушку, поэтому пусть потом не жалуется!
- Почему неземной? - возражаю как можно спокойнее и ставлю чайник на огонь. Лопну, но выпью ещё. А то в горле пересыхает от подобных разговоров. - От того, что я перечислю перечень достоинств, что-то изменится?
- Ну, хотелось бы хоть приблизительно услышать требования, так сказать, к кандидату.
Вид у него сейчас как у Сфинкса - непроницаемый гордый профиль самца, обиженного в лучших чувствах.
- Можно долго загибать пальцы и составить целый список желаемых качеств, как в песне: «чтоб не пил, не курил и цветы всегда дарил...», но на самом деле - это чепуха.
- Правда, что ли? - обретает он немного человеческий вид и язвит.
- Конечно, Вов. Мужчина должен быть надёжным и любить меня. А остальное -воспитывается и приобретается. При желании. И всё во имя той же любви.
- Предлагаешь прогнуться? Втиснуться в прокрустово ложе? - смотрит на меня немигающе, как удав.
Скажи мужчине правду, и он всё сделает наоборот, лишь бы доказать тебе, какой он «не такой».
- Мы сейчас поссоримся, Вов, - вздыхаю я. - И, заметь: я тебе ничего не предлагала. И даже не сказала, что чего-то от тебя хочу. А ты уже на дыбы встал. Расслабься. Я не из тех, кто меняет свою «драгоценность», - делаю пальцами кавычки, - на чью-то покорность. Это не предмет торга: ты мне мешок денег, я тебе - конфетку.
- Иди спать, Насть, - проводит Вовка по лбу. Хмурится. Словно потеряв интерес к разговорам.
Но я чай заварила. Не пропадать же добру? Я чай пью из дорогой, но безликой чашки. И больше не смотрю на миллионера. Между нами словно чёрная кошка пробежала.
И зачем он спрашивал? Зачем ему это нужно, если у нас негласный договор для его мамы? Он же не сказал, что передумал. Не... в общем, «не».
Но кого я обманываю? Я же вижу, как он смотрит. Как я его притягиваю. Но я умру, если он возьмёт тело и не захочет взять сердце. Потому что, кажется, он мне больше, чем нравится. Но об этом я тоже не скажу. Девочкам не пристало о таких вещах говорить первыми. Меня так учили. Или иногда можно делать исключения?
Я снова смотрю на Володю и мысленно даю себе пинка. Нет уж. Не собираюсь я ему на шею вешаться.
- Покажи мне комнату, где я могу остаться до утра.
Он кидает на меня гневный взгляд. М-да, звучит как-то не очень. Словно я в гостиницу приехала и требую номер. Но сцепиться мы не успеваем: у меня наконец-то звенит телефон. Бешено звенит. Это я поставила на брата такую музыку, чтобы и мёртвых поднимала.
- Насть, Насть, Насть, где ты? - кричит он в трубку так оглушительно, что я рискую оглохнуть. - Скажи, что с тобой всё в порядке!
Я и пикнуть не успеваю. Владимир Алексеевич снова вырывает у меня телефон из рук и арктическим голосом вещает:
- С ней всё в порядке. Но не твоими молитвами.
Опять! Он опять сделал то же самое! Нет, у некоторых это диагноз и вряд ли лечится!
37. Взрослые разборки
Я не умею подчиняться.
Только командовать. Зато это позволяет быстро решать проблемы. Заметки мимоходом Владимир Орловский
Это получилось не специально - автоматически. Я снова вырвал телефон из Настиных рук. Но в тот момент во мне пылала праведная ярость.
- Немедленно. Сейчас. Жду, - рычу я на опасных нотах и боюсь сорваться на нечто по-настоящему страшное. - И, надеюсь, у тебя будут очень весомые аргументы, почему ты бросил сестру одну в том паршивом клубе.
Рыжий на том конце, видать, в обмороке. Потому что отмирает он не сразу.
- А в чём, собственно, дело? - хорохорится это недоразумение. - Кто ты вообще такой, чтобы мне приказывать?
- Я - Настин жених. А ты - безответственный разгильдяй. Так что ноги в руки - и сюда.
И пока он сопит, пыхтит, пытается возмутиться, я отдаю телефон Метёлкиной.
- Извини, - вкладываю гаджет в её ладонь, - не удержался.
- Насть, а Насть? Ты где? - кажется, у кого-то пригорает и конкретно.
- Я здесь, - говорит она кратко. И называет мой адрес. Молодец. Хоть спорить не стала - и то хлеб.
У Насти почти круглые глаза. Смотрит на меня так, словно я - оживший динозавр.
