по-прежнему не желаю, чтобы Дарина ходила в гости к Лебедевым.
Лебедев
Сам не свой смотрю на дверь, где скрылась Полина. В глубине души, на уровне подсознания я все-таки хранил надежду ее увидеть, зайти вместе с ней к дочери и… побыть вместе. Втроем. Но Полина всегда приходит только вместе с мужем. Всегда вместе с мужем. Мы с сыном уходим немного раньше, но сидя в машине, я всегда жду, когда ее привезет муж. Филипп сразу утыкается в телефон и не замечает ничего. А я провожаю Полину взглядом, пока она не скроется в дверях детской больницы, и возвращаюсь домой. Это сегодня, увлекшись игрой в виртуальную стрелялку, совсем потерял счет времени, и не ожидал увидеть ее. Одну. Но Полина слишком торопилась к дочери, чтобы тратить на меня время. Я даже не сразу понял, что то мгновение, которое она стояла рядом, мне не померещилось.
— Пап, ты идешь? Уже поздно, — напоминает Филипп.
— Иду, конечно, — отвечаю, разрываясь между возвращением домой и желанием дождаться Полину. — Как дела у Дарины?
— Нормально. Ее скоро выпишут. Интересно, она будет ходить в школу на костылях?
— Думаю, что гипс к тому времени ей все-таки снимут.
— Снимут? — слышу в голосе сына неприкрытое разочарование.
— Ты не рад?
— Почему? Рад.
— Филипп, я же вижу. Почему ты не хочешь, чтобы Дарине сняли гипс?
— Да, пап! Ты не так понял! Если его снимут, то выбросят!
— Ну да. Зачем он нужен?
— Вот! А мы на нем нарисовали космические войны!
— Что вы сделали? — переспрашиваю. Как раз открылись двери лифта, и мне показалось, что я ослышался.
— Космическую битву нарисовали!
— Филипп, ты сейчас серьезно?
— А что такого, пап?
Откашливаюсь и стараюсь подавить удивление. Космическая битва? На гипсе?!
— Покажешь хоть?
— Так я не сфотографировал! Телефон же у тебя был, — разочарованно тянет сын. — Дара пришлет — покажу.
С того момента, как Филипп узнал, что Дарина его сестра, он изменился. Сын стал больше общаться, и у него появились друзья. Много друзей. А еще он видит Дарину каждый день и может с ней разговаривать. В этом я искренне ему завидую. Та непосредственность, с которой смотрела Дарина на меня в самом начале, исчезла, и я стал замечать, что она напрягается при моем появлении. Меньше всего мне хотелось бы, чтобы дочь пугалась, видя меня. Поэтому все новости я узнаю от Филиппа. Сын с особым интересом и воодушевлением рассказывает, как у него прошел день, и делится своими впечатлениями. Особенно мне нравится смотреть на снимки, которые он охотно показывает.
Слышу звук входящих сообщений на телефон сына, и его довольное «Оу!» дает понять, что ему пришли долгожданные снимки «космической битвы на гипсе». Филипп одной рукой накидывает ремень безопасности, но при этом не отлипает от телефона. Изредка бросаю на него взгляд, ведя машину. Сын довольно улыбается, просматривая снимки.
— Нет, только не это! — тут же стонет Филипп.
— Филипп? Что случилось?! — бросаю беглый взгляд.
Загорается зеленый свет светофона, и я вынужден смотреть на дорогу.
— Мама написала, — печально произносит Фил.
— Что опять? — вздыхаю, полностью разделяя его настроение. Евгения ничего хорошего никогда не пишет.
— Бабушка приехала.
Родители Евгении позавчера улетели в Крым. Им нравится природа осенью, когда нет сильной жары. А купанию и пляжному отдыху они предпочитают прогулки по лесу. Значит, вернулась моя мама. После долгого лечения в кардиологии, она сразу улетела в санаторий, потом решила погостить у подружки, и практически не давала о себе знать. Одно время она даже поговаривала о переезде, но что-то ее не устроило. Я уже давно хотел задать маме парочку интересных вопросов, но она ссылалась то на плохое самочувствие, то на плохую связь. Да и говорить по телефону, на такую тему явно не стоило.
— Пап, — зовет меня Филипп.
— Что?
— Можно я не буду сидеть с вами? — с несчастным видом просит ребенок. Хотя по росту и телосложению ребенком его назвать уже сложно. — Пожалуйста!
Евгения категорично настаивает на присутствии всей семьи за такими семейными обедами или ужинами, которые бывают не так уж и часто, но все равно ужасно напрягают. И я прекрасно понимаю, что чувствует сын, если самому иногда хочется сбежать.
— Хорошо. Можно. — Разрешаю и уже представляю возмущения Жени по этому поводу.
— Спасибо, пап!
Если бы еще это «спасибо» помогло! Проезжаю мимо супермаркета и набираю номер жены:
— Женя, домой нужно что-нибудь?
— Где вас до сих пор носит?
— Женя, я задал вопрос, — игнорирую возмущения Евгении.
— Нет! Все уже давно готово! Вы полчаса назад должны быть дома!
Радует, что секунды не посчитала.
— Мы возле супермаркета, — отвечаю ей. — Сейчас будем. Точно ничего не надо?
— Точно! — И Женя обрывает связь.
Уже поднимаясь на лифте, понимаю, что я ужасно устал и совершенно не хочу идти домой. Заранее знаю, что меня встретят хмурым, придирчивым взглядом. Невольно вспоминаю, как Полина протягивает руку своему мужу, выходя из машины, словно королева. Поднимает на него свое лицо, которое озаряет легкая улыбка. Я не слышу о чем они говорят. Но, по тому, как они смотрят друг на друга, я уверен, что там нет взаимных упреков. Их взгляды, касания рук — красноречивее любых слов. Хотя это обычный жест — подать женщине руку. Женя никогда не смотрит мне в лицо, когда я помогаю ей выйти. Ее взгляд направлен на тротуар, или еще куда-нибудь, но только не на меня. Это в самом, самом начале она ждала меня, встречая радостной, счастливой улыбкой, обнимала, и долго не отпускала, а потом… Потом это стало происходить все реже и реже. И сейчас, если меня и встречают, то только вопросом:
— Костя, где ты был?! Неужели нельзя прийти раньше! — на этот раз упрек я получаю от своей матери.
Евгения стоит позади нее, скрестив руки на груди.
— Ты не предупредила, что приедешь.
— С каких это пор я должна предупреждать?
Говорить, что хотя бы из чувства элементарной вежливости, ведь у нас тоже могут быть свои планы, наверное, бесполезно.
— А Костя у нас теперь вспоминает о том, что у него есть семья в самую последнюю очередь, — подливает масла в огонь Женя.
— Костя, ну как так?! Женечка тебя ждет, мама приехала, а ты… Сынок, где ты был?
— Неужели Женя не сказала? — Убираю пальто в шкаф.
— Филипп, мой руки и за стол! — строго произносит Женя. — Все уже давно остыло!
— Ты прекрасно знаешь, во сколько мы приезжаем. Могла бы заказать доставку к этому времени.
— Костя! — с упреком в голосе восклицает
