и вижу в зеркале заднего вида усталый взгляд Юрия Леонидовича.
Демьян появляется спустя минут десять с большим бумажным пакетом, из которого торчит пучок зеленого лука. Помнится, я составляла ему список, чтобы купил то, что нужно, а теперь вот… покупает сам. Впрочем, он по-прежнему может получать список, просто уже не от меня.
До моего дома от этого магазина несколько минут неспешной ездой. Мы добираемся быстро, я выхожу первой, прихватив вино и закуску под укоризненный взгляд Демьяна.
— Майя…
Я поворачиваюсь из банальной вежливости. Демьян открывает дверцу авто, достает пакет с теми самыми торчащими перьями зеленого лука.
— Это тебе.
— Я не возьму.
— Майя…
— У меня некому все это есть, — говорю без какого-либо намека, просто констатирую голые факты, но Демьян сжимает челюсти, опускает голову и шумно выдыхает.
Абсолютно странная реакция, необъяснимая. Но еще удивительней то, что после этого он подхватывает меня под руку и ведет к подъезду со словами:
— Нам срочно нужно поговорить.
Я упираюсь, вырываю руку, устраивая сцену перед его водителем и, возможно, некоторыми соседями, которые в это позднее время не спят и, проходя мимо окна, замечают странную парочку.
— Говори здесь, к себе не приглашаю.
— Не могу здесь.
— А я не могу там.
— В машине? Я попрошу Юру погулять.
— Ладно…
Я иду к подъезду, понимая, что Демьян не отстанет. В машине говорить не хочу по двум причинам. Первая — Юрий Геннадьевич ни в чем не виноват, чтобы гулять на холоде в одном костюме, а вторая — все-таки пространство машины сильнее ограничено, чем метраж квартиры. Да и территория не моя, чужая.
В лифте поднимаемся молча. Демьян так и держит в руках пакет с продуктами, а я по-прежнему решительно настроена его не брать. Если ему так хочется сделать приятное, в этом доме занято еще несколько десятков квартир, можно пройтись спросить, кому нужны продукты. А лучше отвезти их той, которая точно оценит.
Оказавшись в квартире, наспех снимаю обувь и верхнюю одежду, прохожу на кухню, куда следом заходит и Демьян. Бумажный пакет кладет в центр стола, бесцеремонно проигнорировав мое “не возьму”. Впрочем, когда Демьян меня слушал? Так, чтобы не фоном, а по-настоящему. Кажется, никогда.
— Пакет заберешь, когда будешь уходить. Матери твоего будущего ребенка продукты нужнее, чем мне.
— Нет никакой матери. И ребенка тоже нет, — неожиданно говорит Демьян то, из-за чего мне хочется достать градусник и дать ему померить температуру, потому что он, не иначе, как бредит!
— Мне угрожают, — говорит серьезным тоном.
Я в первые мгновения думаю, что врет, потому что Демьян Высоцкий никогда бы не признался, что у него проблемы на работе. Я столько раз помню узнавала о чем-то случайно и постфактум. О сорванных поставках, о косяках, о заведенном на бухгалтера за кражу денег деле.
Так выходило, что я узнавала это или из газет, или от общих друзей, или от сотрудников.
От мужа — ни разу, потому что он всегда считал, что рабочее должно оставаться за порогом и в дом его тащить нельзя.
Я разделяла. Всегда. До этого момента.
Сейчас хочется закрыть уши руками и не слышать, потому что если поверить, что это правда, если даже предположить… меня пробирает ледяным холодом. Вся эта боль и унижение меня на камеру лишь бы не говорить об угрозах?
На короткий миг я испытываю дежавю. Что-то из моей прошлой жизни. Той, где мы были счастливы. Нахмуренный мужчина напротив, сложенные на груди руки, тяжелый взгляд и искра, резко вспыхнувшая между нами. Демьян делает шаг, уловив, видимо, то же, что и я. Я отхожу назад, вдавливаюсь в столешницу, мотаю головой.
— Нет, — слова даются с трудом.
Демьян понимает, останавливается, дальше не двигается. Так и стоим, хотя в мыслях у обоих совсем другое. Запретное. О таком думать после всего, что между нами было — дико.
— Я не вру, Майя. У нас не было ничего с Даяной. И ни с одной другой женщиной тоже. Ни с кем никогда. Те вещи в машине специально были оставлены, фотографии. Мы долго это планировали, думали, я должен был тебя защитить. Поверь, если бы был выход… я знал, что рано или поздно это произойдет, не хотел, чтобы в день нашей годовщины, прятал о тебя тот пакет. Спалился, да?
— Мне смс-ка пришла в тот вечер. С анонимного номера.
Он не знал. Я вижу это по его реакции. По съехавшим к переносице бровям, по поджатым недовольно губам. Мы столько лет прожили вместе, что я безусловно считываю его реакцию и она злит, потому что если он был не в курсе, вся инициатива — дело рук его помощницы.
— И о разговоре нашем она тебе тоже не сказала, — уже констатирую.
— Я бы не позволил, она проявила инициативу.
— А в постель тебя инициативная не догадалась затащить? — язвлю.
Он на мой выпад ничего не отвечает, лишь крепко сжимает зубы.
— Это была необходимость. Те, кто мне угрожает, могут перейти из объектов на семью. Ты первой окажешься под угрозой, затем родители.
— Значит, Даяна согласилась принять удар на себя? — хмыкаю. — Ты же ее по телевизору теперь показываешь. Демонстрируешь. Вдруг ей шею свернут, не страшно девочке?
— Она знает во что ввязывается. Она хорошие деньги за работу получает. Не согласись она, я бы ее уволил.
— Я десять лет считала тебя очень грамотным мужчиной, Демьян, а сейчас смотрю на тебя и думаю, как ты бизнес вообще построил? Да она согласилась только чтобы к тебе в постель залезть.
Мне внезапно становится смешно. От абсурдности ситуации, от того, насколько Демьян слеп относительно женщин. Может, и правда никого у него не было за то время, что он был женат, поэтому очевидное он не распознает. И Даяну свою наверняка за святую принимает, а я ее лицо увидела, когда она ко мне пришла. Поняла про нее все, но я тогда думала, что она уже спит с моим мужем, добилась, но видимо, недостаточно умная девочка или Демьян стойкий, не поддается. Или мне врет, что нет.
— Майя…
Демьян прикасается к моему плечу. Ему, наверное, кажется, что я сошла с ума, раз смеюсь, но остановиться я не могу. Только вот со смеха перехожу на слезы. Они сами текут по щекам буквально ручьем. И объятия Демьяна сейчас ощущаются такими нужными и правильными. Я его даже не отталкиваю, позволяю гладить себя по спине, что-то он говорит, но я не разбираю от гула в ушах.
— И что
