Ли Райкер - О Сюзанна!

— Пожалуй. — Она не смогла удержаться от улыбки.

— Даже не подходи ко мне с этой перекисью. Это еще одно средство, которое не признавала моя мама. Эти ужасные пузырьки, которые возникают на коже, просто…

— Могу себе представить. — Она поставила спирт на край стола, открыла бутылку и смочила носовой платок.

— Деньги для тебя мало что значат, да? — кивнув на обшитый кружевами кусок материи, спросил Джеб.

— Не много.

— Я не хочу, чтобы ты пачкала его моей кровью.

Сюзанна протянула руку, но Джеб успел ее перехватить. Даже его пальцы были горячими. Взгляд Джеба сначала показался ей сексуальным, но затем Сюзанна поняла, что у него просто все расплывается перед глазами. Подобный взгляд никак нельзя было назвать ленивым или обольстительным; Джеб мог в любую минуту вновь потерять сознание.

— Не будь ребенком. Откинь голову назад. Будет жечь только долю секунды.

— Жечь? Я не хочу, чтобы меня что-то жгло, кроме рок-группы[8].

— Ну Джеб! — сказала она. — Коуди!

— Вот черт!

Тем не менее он отпустил ее и дал обработать синяк под глазом. Кожа была разодрана, но не настолько, чтобы требовалось накладывать швы. Слышалось свистящее дыхание Джеба.

— Твой глаз — это одно. Есть еще нос.

— Он не сломан.

— И грудь…

— Тебе нравится моя грудь? — Не открывая глаз, он улыбнулся. — Неплохо, мисс Сюзанна. Список растет. Скоро я приду к выводу, что нравлюсь тебе целиком.

— Ты мне никогда не понравишься. — Она задела кусок запекшейся крови под носом, и Джеб поморщился. — Мы с тобой находимся на разных полюсах.

Он засмеялся:

— Я уже чувствую себя лучше.

Сюзанна перевернула платок чистой стороной вверх.

— Вот и хорошо. Как только я закончу, твой шофер поможет тебе спуститься по ступенькам и сесть в машину.

— «Небеса не знают такого гнева, — тихо сказал он, — а преисподняя такой ярости…»

— Какими пылает оскорбленная женщина? — продолжила Сюзанна. — Шекспир?

— Уильям Конгрив.

— И что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду Нью-Йорк. — Он вздрогнул, когда она начала обрабатывать запекшуюся кровь. — Ой! Постарайся оставить мне хоть немного кожи, ладно? Только потому, что ты неправильно поняла мои слова, когда я просил тебя уйти, чтобы избежать скандала с прессой…

— Я ушла потому, что собиралась уйти, а не потому, что ты мне это сказал.

— Господи, да ты неисправима. Если бы голова у меня так не кружилась, я бы отстегал тебя по заднице розгами, как это делал в детстве с нами отец… когда был дома. — Все еще не открывая глаз, он слабо улыбнулся. — А потом послал бы тебя в свою комнату, чтобы ты немного подумала и пожалела о том, что прислала обратно те билеты. — Когда она снова перевернула платок, Джеб открыл глаза. На этот раз его взгляд, ленивый и обольстительный, был прикован к ее губам. — Или поучил бы тебя кое-чему.

Опустив окровавленный платок, она прижала руку к левой стороне груди:

— Не думай, что ты можешь свободно приходить сюда и отрабатывать на мне свое фальшивое обаяние, Джеб Стюарт Коуди. Или рассчитывать на жалость из-за того, что какой-то, безусловно интеллигентный, человек решил поучить тебя хорошим манерам…

— Побойся Бога!

— Это ты мне говоришь?

Его взгляд потемнел.

— Я раненый и больной, и я не заслужил того, чтобы мне поломали концерт и при этом пострадали другие люди только из-за того, только из-за того… — Он осекся, как будто не мог вспомнить, о чем говорил.

Действительно, он раненый и больной, согласилась Сюзанна. Но несмотря на это, несмотря на те скверные вещи, в которые она пыталась поверить, как же он красив!

Джеб упал на диван, глаза его закрылись.

— Сюзанна! Я все тебе расскажу. Но не сейчас. Я устал. Дай мне немного поспать, и я докажу тебе, что невиновен. Потом.

Заметная слабость Джеба беспокоила Сюзанну, а то, как он сожалел о происшедшем во время концерта, трогало ее до глубины души. Несмотря на свои дурные опасения, она накрыла его кашемировым пледом и дала уснуть.

Остаток ночи Сюзанна вообще не спала. В конце концов, она перевела Джеба в залитую призрачным сиянием луны комнату для гостей. Но когда вместо своей привычной кровати на третьем этаже она легла в коридоре, то не смогла уснуть. Желудок выворачивало наизнанку, она ворочалась с боку на бок. Сюзанна слышала, что Джеб тоже беспокойно ворочается в постели, словно и его тошнит.

— Да.

И он снова заснул.

Остаток ночи она бегала туда-сюда, принося в комнату для гостей все новые и новые одеяла, поскольку у Джеба начался озноб.

— Папа! — кричал он. — Не давай им себя увести!

— Джон Юстас! — звал он через час. — Ты не прав! Я не могу вернуться! Ты не прав… Я люблю ее!

В течение ночи, с двух до пяти, Сюзанна познакомилась со всей семьей Джеба — с его матерью, его отцом, его любимым дедушкой, с которым, очевидно, он часто спорил, несмотря на взаимную любовь. С его братом и пятью младшими сестрами.

И наконец:

— Клэри! — кричал Джеб. — О Боже, Клэри! Не-е-т!

Лежа в постели, Сюзанна слушала его бред, и сердце ее сжималось от сочувствия. Пусть он не в себе из-за температуры, пусть слова, которые он сейчас произносит, не содержат в себе никакого смысла, но они идут от сердца. Сюзанна им верила.

В призрачном сером свете раннего утра она, не надевая халата, вошла в комнату для гостей. Сюзанна тоже печалилась о Клэри, но она уже выплакала все слезы и высказала все свои жалобы на судьбу; она даже успела обвинить Джеба в ее смерти — как будто Клэри умерла только от того, что брат не уделял ей должного внимания.

Сейчас Сюзанна думала иначе.

Он умеет сдерживать свои эмоции при свете дня, но не может скрывать их в бреду.

Когда он закричал, Сюзанна лежала без сна и думала о том, не пойти ли в ванную.

— Мама! — пронзительно кричал он. — Все в порядке!

Стремглав она побежала к нему. Отбросив в сторону одеяло, Джеб сидел в постели и диким взглядом смотрел перед собой.

Сюзанна снова уложила его на подушки и натянула до подбородка пуховую перину. Джеб по-прежнему был горячий, но сухой, и это заставило Сюзанну забыть о своем желудке. Она не имела ни малейшего представления, что должна делать, чтобы помочь ему, но решила сделать все, что только в ее силах.

Пытаясь найти ответ на свои вопросы, Сюзанна случайно выглянула в окно и увидела там машину.

— Коуди! — прошептала она ему в ухо, украшенное серебряной серьгой.

Джеб вздрогнул и застонал.

— Джеб, твой водитель все еще сидит в машине.

— О Боже! — простонал он, будто понял, что совершил преступление. Резко открыв глаза, он мгновение смотрел на Сюзанну, не узнавая ее, затем его сознание прояснилось. — Я все еще не привык, что меня окружают люди, которые могут меня ждать. — Он махнул рукой так, словно отгонял мух. — Скажи ему, пусть уезжает. Пусть возвращается в гостиницу и объяснит Бриз, где я. — Он помолчал. — Пусть скажет, что я позвоню завтра. Ты позволишь мне остаться? — Он посмотрел на Сюзанну, и она окончательно забыла о своих сомнениях. И не важно, будет ли он об этом помнить, когда солнечный свет озарит эту комнату. Дух его скорбит.