сне разглаживаются, не видно этого цепкого взгляда ищейки.
Тот же разлёт бровей, только что складка между ними появилась, та же прямая линия носа. Изгиб тонких губ, чуть более густая щетина.
Он спал крепко, и я позволила себе к нему прикоснуться. Казалось бы, мы ведь только-только занимались сексом, но прикосновений мне не хватило. Я провела кончиками пальцев по гладкой коже плеча, очертила пальцем выступающие мышцы на лопатках.
Очень надеялась, что Бахурин не проснётся и не застанет меня за этим. Почему-то казалось, что это будет очень стыдно. Даже после всего, что произошло за двадцать минут до.
Странно, да? Кончать, вцепившись ему зубами в плечо, и понимать, что его живот мокрый от моих соков, не так стыдно, как то, что он застанет меня за разглядыванием его спящего.
Сажусь на постели и осматриваюсь. Слышу приглушённый голос Демида из гостиной. Значит, он дома, кажется, разговаривает по телефону. Беру со стула свою одежду и полотенце, которое сбросила вчера, вернувшись из ванной, снова заворачиваюсь в него и, стараясь неслышно ступать, крадусь в ванную. Там запираюсь, привожу себя в порядок, надеваю просохшее на сушилке под ванной бельё. Натягиваю джинсы и блузку. Так чувствую себя куда увереннее. Ловлю себя на мысли, что уже знаю, где и что находится в его ванной.
В гостиную зачем-то стараюсь тоже идти тихо. Когда появляюсь там, обнаруживаю Демида уже одетого в брюки и рубашку и работающего за ноутбуком. Внутри стайкой мурашек проходит тёплая волна, но я беру себя в руки и вхожу.
— Доброе утро, — он поднимает глаза от экрана. — Выспалась?
Дежурные фразы, не реальное участие. Разве таким тоном спрашивают девушку, с которой вчера имел близость?
— Доброе, — тоже не собираюсь ходить вокруг да около. — Ты обещал показать мне доказательства.
— Даже кофе выпить не хочешь?
— Нет. Рассказывай, — складываю руки на груди.
— Чашка кофе готовится пару минут, Злата. Я как раз закончу отчёт и всё тебе покажу. Не вредничай.
Поджав губы, я ухожу на кухню. С кофемашиной на кухне Бахурина я успела разобраться в прошлый раз, так что действительно трачу на это пару минут. Делаю только одну чашку. Себе. А потом возвращаюсь с ней в гостиную.
— Садись, — он кивает на приставленный рядом со своим стул.
Я опускаюсь на предложенное место, отодвигаю кофе и вся подбираюсь внутренне. Во-первых, мне придётся жить с тем, что я узнаю о Глебе, а во-вторых… Демид слишком близко. Настолько, что я слышу запах его геля для душа. Того самого, которым вымылась и сама.
— Смотри.
Бахурин чуть разворачивает ко мне ноутбук и включает видео, раскрывая его на весь экран. Качество не очень хорошее, но достаточное, чтобы узнать кого-то знакомого, если там этот человек есть.
И я узнаю. Бесспорно, на видео мой муж. Возле какой-то непонятной постройки стоят две фуры и микроавтобус. Глеб разговаривает с каким-то мужчиной, через несколько секунд к ним подходят ещё трое. Жмут друг другу руки, кивают. Пока ничего такого не происходит, но я понимаю, что задерживаю дыхание. Вряд ли бы Демид стал подсовывать мне что-то бездоказательное и глупое.
Бахурин ставит видео на паузу и растягивает кадр.
— Эта машина принадлежит вашей компании?
Я присматриваюсь, чуть склонившись к экрану. Фирма делала наклейки на кузовах для узнаваемости. Естественно, тут её нет, но я замечаю сзади возле левой фары пятно от снятой наклейки. Видно плохо, но по форме очень похоже на наш логотип. По номеру трудно что-то сказать, скорее всего он ненастоящий, да и наизусть же я весь автопарк «Дэ-транс» не помню.
— Не могу сказать точно, но вероятность есть. Только, Демид, на видео я пока ничего ужасного не вижу.
— А если так?
Он снова возвращает картинку в нормальный размер и запускает. На видео видно, что подходят ещё двое крупных мужчин, скорее всего охрана, если судить по чёрной форме, распахивают задние двери микроавтобуса и начинают выводить оттуда людей. Не просто выводить, а грубо выталкивать, сильно не церемонясь. Четверо или пятеро мужчин, несколько женщин, некоторые из женщин очень молодые. Всего человек двенадцать или пятнадцать. Один мужчина падает на колени, взмахнув руками, и тут же получает тумака от охранника, закрывает голову руками от ударов, пытаясь подняться на ноги.
Людей распределяют на две группы и заталкивают в грузовые отсеки фур. Мой муж и его собеседники стоят рядом, продолжая беседовать, удовлетворённо кивают, глядя на процесс распределения. Звука нет, о чём говорят непонятно.
Я смотрю на всё это и чувствую, как стынут глаза, потому что я даже моргнуть не могу. Всё стынет. Шок такой сильный, что голова начинает кружиться и пол уходит изпод ног. Я ведь до последнего не верила Бахурину. Даже уже соглашалась, что Глеб может быть замешан в нечистых делах, но чтобы в таком! Торговля людьми! Рабами! Господи…
Как ни крути, глаза мне не врут. Можно как-то подтасовать, не спорю, но на этом видео чётко видно, что люди тут не по доброй воле, отнюдь. И этот человек прикасался ко мне. Вёл милые беседы вечером в саду, дарил цвет. Да мы же с ним ребёнка планировали!
— Злата, скажи, ты узнаёшь кого-то из собеседников твоего мужа?
Я не отвечаю, отшатываюсь от стола и отхожу к окну, обхватив себя руками. С высоты десятого этажа кленовая аллея, одетая вся в золото, выглядит волшебно, но сейчас у меня рябит перед глазами так, что всё смазывается. Я стараюсь дышать глубоко, чтобы немного прийти в себя.
Бахурин даёт мне минуту, а потом тихо подходит сзади. Аккуратно кладёт ладони на плечи, проводит ими вверх и вниз. Отводит в сторону волосы и мягко целует в изгиб шеи, притягивает спиной к своей груди, но я веду плечами, выворачиваясь.
— Не надо, Демид.
Он замирает и опускает руки, но не отходит. Я слышу его дыхание совсем рядом.
— Ты любишь его? — спрашивает холодно.
Люблю ли я Глеба? Нет. И никогда не любила. Пыталась, он нравился мне, но понимала, что до любви этим чувствам ой как далеко. Сказать об этом вслух — значит расписаться в
