удары. Публика естественно недовольна таким вялым боем. Но Дикий не спешит что-либо предпринимать. Буйвол всё время пытается перевести его в партер, но Андрей предпочел работать в стойке, уворачиваясь от захватов, но пропуская несколько ударов, которые прилетают ему прямо в голову. Когда пробил гонг, я спокойно выдохнула. Перерыв не помешает… и мне в том числе.
Начало второго раунда получилось таким же скучным. Но Дикий ближе к концу пошел в атаку, переведя Буйвола на землю у сетки и даже чуть не задушил, но тому удалось выйти из захвата, нанести мощнейший удар в челюсть и пробить лоу-кик в переднюю ногу. В этом раунде победа явно оставалась за Алишером, хотя было и так понятно, что из захвата Разумовский отпустил его специально. Оба мужчины тяжело дышали, пережидая паузу. Если хозяева решили дать публике насладиться четырьмя раундами, то для этого приходилось тянуть время. Да и победы по очкам здесь быть не могло, побеждённого чаще всего уносили с ринга.
После гонга атаку снова начал Дикий, оттесняя соперника к сетке. Он нанес Буйволу серьезный удар, от которого образовалась сечка под левым глазом. Весь раунд прошёл в стойке, где оба бойца наносили друг другу сокрушительные удары, оставляя на теле гематомы. Мне казалось, что били меня, так как каждый удар приносил почти физическую боль. Чуть-чуть, ещё чуть-чуть и на этом все!
Едва раздался гонг, оповещающий о начале четвертого раунда, Дикий приложив усилия, увёл соперника в партер, где после непродолжительной борьбы, забрал спину Буйвола, обвил его туловища ногами, а шею зажал так, что Алишер не выдержал и постучал. Я облегченно выдохнула, понимая, что начинают жечь ладошки, на которых появились царапины. Но не это меня волновало, а то, что всё закончилось. Наконец… И мы сможем уехать.
Прямиком из зала я кинулась в раздевалку, понимая, что без травм не обошлось. Перед боем меня туда не пустили, но я надеялась, что сейчас прорвусь. Да что там прорвусь, я прогрызу себе этот путь.
— Как ты? — дыхание сбилось, когда я увидела разбитое лицо Разумовского. Раны его обрабатывал Игорь, но я забрала тампон, пропитанный перекисью, зная что справлюсь прекрасно сама.
— Как-будто меня избивали, — пошутил Андрей, что я приняла за хороший знак.
— С этих пор таким правом обладаю только я, — лучше уж я буду его поколачивать, раз он без этого не может.
— Хорошо, я согласен, — улыбнулся он. Взял мою ладошку и поцеловал. Только потом заметил что на ней остались следы от ногтей. Но сказать он так ничего не успел.
— Поздравляю, Дикий! — в раздевалке появился лощёный мужчина в дорогом пиджаке с самодовольным лицом.
— Пошёл ты, — выплюнул слова Андрей.
— С большим удовольствием. Как насчёт послезавтра?
— Нет! И не пытайся меня заставить, — почти прорычал Разумовский, глядя на мужчину из-под насупленных бровей, одна из которых продолжала кровоточить.
— Да, боже упаси, — криво улыбнулся тот подняв руки в знак капитуляции. — Твоя? — кивнул он головой, указывая на меня. Андрей напрягся.
— Есть какие-то проблемы? — огрызнулась я. Похоже, придется накладывать швы, а для этого нужно ехать в травм пункт. Общаться с этим мужиком желания вообще никакого не было.
— Нет, просто буду знать.
— Барышникова Божена Алексеевна, — представилась я, а он, кажется, опешил.
— Барышникова? Алексеевна? — проговорил тихо, сопоставляя два и два. — Это на лечение, ребятки, — улыбка сползла с его лица, но на шкафчике оказалась пачка стодолларовых купюр. А тут не меньше десятки. Что за хрень вообще творится вокруг? Я словно в другую вселенную попала. Но мои мысли остались при мне, а мужчина ретировался.
— Игорь, забери, — кивнул Разумовский на деньги, сжимая челюсти, играя желваками на скулах. Злой, недовольный. По-моему, будь его воля, он Горину, а это был именно он, давно бы оформил направление в больничку. Только сейчас туда нужно ехать нам.
— Это много, Дикий.
— Я не для этого сегодня сюда пришёл.
Через полчаса мы покидали здание, взявшись за руки, в твердой уверенности, что больше сюда не вернёмся. А если бы оно ещё взрывалось за спиной, выглядело бы все, как эпичный боевик. На мне была куртка Андрея, потому что я снова не подумала о верхней одежде. Я не была уверена, что после боя Разумовский сможет вести байк, поэтому неподалеку была припаркована моя машина. Я с трудом уговорила его отправиться в больницу, чтобы заштопали рассечение. Придумали легенду, даже деньги приготовили, чтобы врач не вызывал полицию.
— Завтра поеду домой и соберу вещи, — говорила я вышагивая чуть-чуть впереди, настроение, несмотря на пережитый стресс, было приподнятое. Но вдруг его тяжелые шаги перестали шуршать за спиной. Сердце пропускает удар, прежде чем я решаю повернуть голову. Разумовский безжизненной массой лежит на асфальте, глаза его закрыты, а лицо в свете уличного фонаря кажется мертвенно бледным. Паника начинает наполнять все внутренности, словно вирус, который пробирается потихоньку своими лапками в организм.
— Андрей, взвываю, но голос звучит как в тумане. — Андрюшенька!
Вот я уже сижу на асфальте вместе с ним, пытаясь привести бесчувственное тело в сознание. Но попытка оказывается безуспешной. Только потом понимаю, что нужна квалифицированная помощь. 103. Три цифры мне удается набрать с трудом, потому что трясущиеся руки не попадают по дисплею телефона.
— Я уже вызвал скорую, — раздаётся над головой мужской басистый голос охранника клуба.
Минуты тянулись долгим вязким веществом, которое имело вкус горечи и запах железа в крови. Нашатырь не помог привести Андрея в сознание, но успокаивало, что под кожей на горле угадывался слабый пульс. Я всё время проверяла, чтобы эта кривая не оборвалась. «Живи, милый, только живи!» — повторяла я шепотом, как священную мантру. А когда приехали врачи, меня кажется, не смогли от него отцепить, поэтому в НИИ я поехала вместе с ним.
Почему-то казалось, что все это происходило не со мной. И так хотелось превратить явь в кошмарный сон. Он не может меня покинуть. Не может.
В реанимационный блок, куда покатили Андрея, мне попасть не дали, оттеснив и оставил в большом холле.
— Не волнуйся, девочка, им займется доктор Порошин, — усадили меня на диван тёплые женские руки, придавив плечи.
— А кто он? — эта фамилия мне ни о чём не говорила, но деваться было некуда, лишь уповать на бедного доктора.
— Он лучший!
Сидеть на месте не представлялось возможности, не могла просто, поэтому пришлось выйти на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. Надо было ещё как-то решится позвонить его родным.
— Полина? — узнала я спину своей одноклассницы.
— Привет! Ты как здесь? — удивилась девушка, сжимая в пальцах сигарету. Не замечала за ней такого в школе.
