шелестящим, неторопливым морем и синим небом, редкими лучами утреннего солнца. В тот миг, когда я трогаюсь с места, в кармане вибрирует телефон. Какой же Либерман нетерпеливый? Небось уже стоит возле подъезда, переминаясь с ноги на ногу?
– Злата? – удивленно протягиваю в динамик, удивившись столь раннему звонку.
– Ники, ты можешь приехать в больницу? Это… Срочно!
– Господи, что случилось? Никитушке плохо? Не молчи, Золотко.
– Нет, напротив! Я всю ночь не спала, Никит… Алина Евгеньевна порадовала меня хорошей новостью, и я ждала утра, чтобы тебе позвонить. Извини, я не разбудила?
– Нет, я же к твоему папе собираюсь. Сейчас за Либерманом заеду, а потом…
– Ник, для Никитушки нашелся донор.
– Что? Ты серьезно? Я очень рад, Златка. Откуда он? Мы же во все международные базы подали, он ведь…
– Он приедет в больницу. Мы с тобой должны подписать согласие на пересадку и поблагодарить человека. Я… Ник, это похоже на сон… Я так волнуюсь… Всю ночь не сомкнула глаз.
– Это неправильно, Золотко. Тебе надо больше отдыхать и хорошо есть. Привезти для тебя что-то?
– Не бурчи, Гончаров. Ты приезжать собираешься или будешь болтать?
– Сейчас предупрежу Либермана и мчусь к тебе.
Душу переполняет радость. Разливается по телу, как молодое вино, согревая каждую его клеточку. Добираюсь до больницы быстро – ранним утром город еще пустой. Паркуюсь возле ворот больницы и спешно поднимаюсь в отделение по лестнице. Как он нашелся? И, почему раньше не находился? Выходит, мы искали того, кто был рядом?
– Привет, мои родные, – вхожу в палату, принося с собой ароматы улицы.
– Папуя, привет, – радуется Никитушка. – Мама сказала, что меня сколо вылечат.
– Это правда, сыночек. Никитка мой… Как я тебя люблю…
– Ты лано приехал, пап. Мама тебя лазбудила?
– Да. Ей натерпелась порадовать меня, малыш. Как ты себя чувствуешь?
– Холосо. Я устал болеть, пап. Хочу иглать в мячик и в садик ходить.
– Скоро будешь, мой маленький.
Прячу куртку в шкаф и мою руки в раковине. Не могу спокойно дышать… Волнение овладевает мной полностью. Хочется направить его куда-то – на простые действия или разговоры.
Златка показывает коробки с едой, которые ей привозит курьер, убеждая меня, что хорошо питается. Никитка подтверждает слова матери, на время успокаивая мое волнение. Мы с сыном успеваем собрать пазл из шестидесяти четырех деталей, когда в палату входит Алина Евгеньевна.
– Все в сборе? Вот и хорошо. Идемте в мой кабинет, познакомлю вас с будущим донором. Фантастическое совпадение! Четвертая группа крови, отрицательный резус-фактор, да и прочие важные показатели совпадают.
– Откуда он выискался? – недоумеваю я.
– Никитушка, поиграешься сам, сынок? Мы с папой отойдем на минутку. Давайте уже пойдем, – торопит меня Злата.
Алина Евгеньевна ведет нас по коридору, не прекращая восхищаться поступком молодой женщины, решившейся на отважный поступок. Распахивает дверь кабинета и восклицает:
– Знакомьтесь, вот и ваша спасительница – Габриэла Бадор.
От удивления приоткрываю рот. Златка охает и замирает на месте, не силах сделать и шага. Так и стоит в проеме, не понимая, как такое возможно?
– Габи? Не понимаю, как ты здесь оказалась? Ты… Ты не представляешь, как я тебе благодарен, – выдавливаю хрипло.
– А вы разве знакомы? – брови Алины Евгеньевны ползут вверх.
– Габи моя жена, – отвечаю, опустив взгляд.
– Ники, если бы ты чуть больше интересовался моей жизнью, то знал, что я уже была донором. У меня редкий генотип. Показатели моей крови хранятся во всех базах доноров. Я связалась с Купером и показала анализы твоего сына. Он подтвердил, что я идеально ему подхожу. Восемь совпадений из одиннадцати. Так что…
– Спасибо вам большое, – отмерзает Золотко. – Я вам очень благодарна. Мы долгое время не могли никого найти.
– Да, Габи. Спасибо тебе… Ты настоящий друг. Алина Евгеньевна, когда мы сможем улететь в клинику? И какую вы посоветуете? Германия или Израиль?
– Постой, Ники. Я не стану помогать твоему сыну бесплатно, – деловито поджимает губы моя жена.
– Проси все, что хочешь. Я готов пожертвовать всем, что у меня есть ради сына.
– Ты уверен? – хмыкает она, накручиваю на палец шарфик.
– Да. Составим договор дарения. Я откажусь от всего имущества, фирмы, зарубежных счетов и…
– Не продолжай, Никита, – отрезает она. – Мне нужно другое.
– И что же?
– Ты. Мне нужен ты. Я помогу вашему ребенку, если ты останешься моим мужем. И все будет по-прежнему… Я отдам мальчику костный мозг, а потом мы с тобой вернемся в Америку. Ты готов дать ответ или нужно время подумать?
Злата.
Не нахожу слов, чтобы описать свои чувства… У меня словно разом начинают болеть все зубы… Или случается почечная колика. А, может, роды? Боль парализует мышцы и забирает из легких воздух. Пожирает дыхание, тепло, блеск в глазах… Замедляет биение сердца и ухудшает зрение. Кажется, я высыхаю изнутри, уменьшаюсь и врастаю в пол, как пресловутый соляной столб…
– Я помогу вашему ребенку при одном условии…
Напрасно я поверила в ее благородство… Габи выросла в Америке и ничего не делает бесплатно. И ей нужен Ник… Как это все банально.
Усилием воли отдираю взгляд от носков туфель и перевожу его на Габи. Вот, как надо бороться за мужчину… Она не ты, Золотко… А ты и дальше продолжай лелеять прошлое и оберегать обиды, как писаную торбу…
Я чувствую себя так, словно он умер… Смотрю в карие глаза, почти физически ощущая, как стена прошлого рушится, высвобождая мои истинные чувства. Жалко, что слишком поздно… Мне ведь давно плевать на все – лишь бы он был рядом… Я хочу ненавидеть его и обижаться, только бы он был со мной… Переживать все вместе, а не… Но теперь поздно. И виновата в этом я…
– Габи, это же… полнейшая ерунда. Ты что такое говоришь? – возмущается Никита, подойдя ближе. – Мы же все обсудили и решили…
– Ты решил, Ник. Я не давала согласия на развод.
– Я выйду. Сообщите мне о своем решении позже, – хрипло произносит Алина Евгеньевна и спешно покидает кабинет.
Мы остаемся одни. Дышим отравленным душным воздухом и захлебываемся своими чувствами. Не знаю, как они, а я точно…
– Я отказываюсь, Габи. Мы найдем моему сыну другого донора и…
– Ты с ума сошел? – почти по слогам произношу я. – О чем тут думать, Ник?
– Злата, послушай, – начинает он, легко сжимая мои плечи.
Господи, я сейчас упаду… Рассыплюсь на частицы и исчезну… Потому что слишком больно… Мучительно, невыносимо, цинично… Чувствовать его дыхание на щеке и тепло рук и знать, что этого больше не будет… Никогда…
– Соглашайся,
