Еще один громкий стон прорезает воздух, прежде чем что-то теплое касается моей руки.
— Что за— Я сажусь, немедленно доставая нож, который лежит у меня под подушкой.
Хотя я быстро выпускаю его снова, когда узнаю, кто решил воспользоваться другой стороной моей кровати.
— У меня есть гребаная свободная комната, придурок, — бормочу я, мой язык запекся от затяжного эффекта водки и всего остального, что я мог найти прошлой ночью, и мой голос чертовски хриплый после сна.
— Подумал, что ты можешь проснуться в слезах и нуждаться во мне.
— Чертовски маловероятно, — ворчу я.
Опираясь на локти, я пытаюсь сесть. Вскоре я обнаруживаю, что это чертовски глупый поступок, когда у меня кружится голова и сводит желудок.
— Не вздумай, блядь, блевать на меня, — предупреждает Алекс, когда я падаю обратно на подушки и закрываю глаза рукой.
— Отвали, — ворчу я, не интересуясь аудиторией, пока тону в своем похмелье и страданиях.
— Я говорил тебе не пить так много.
— Что ж, мне чертовски жаль, что я разочаровал тебя, — невозмутимо говорю я. — Хотя ты уже должен был привыкнуть к этому.
— Братан, — выдыхает он.
— Нет, — огрызаюсь я, поднимая руку и свирепо глядя на него. — Нет. Ты не можешь лежать здесь и рассказывать мне обо всех вещах, которые я должен или не должен был делать. Ты понятия не имеешь, через что я прошел. Что было у нас с Калли. Поэтому мне не нужны твои советы по ситуации. Она там, где ей место, и она в безопасности. Это то, что сейчас важно.
— Но—
— Нет, Алекс, — рявкаю я, сглатывая желчь, которая поднимается к моему горлу, когда я заставляю свое тело встать прямо. — Мне не нужны твои советы прямо сейчас. Мне просто нужно, чтобы ты ушел.
Я врываюсь в свою ванную комнату, захлопываю за собой дверь, вздрагивая в ту секунду, когда звук удара достигает моих ушей.
Черт. Я действительно, блядь, зависаю.
Я включаю душ, переключаю регулятор на холодную воду, прежде чем отлить и почистить зубы, все время борясь с желанием блевать.
Мое тело дрожит в ту секунду, когда я вхожу под струю ледяной воды, но я не уклоняюсь от нее. Я заставляю себя стоять там и терпеть боль. Это то, чего я заслуживаю за то, как я вчера все закончил.
Я вздрагиваю, когда Алекс ударяет кулаком по двери. Он поворачивает ручку, но далеко не уходит, потому что я защелкнул замок в ту же секунду, как оттолкнулся от двери.
— Отвали, Э.
— Да, да. Я, блядь, ухожу. Я просто хотел сказать еще одну вещь.
— Великолепно, — бормочу я про себя, зная, что любой самородок, который вот-вот сорвется с его губ, будет самым тяжелым ударом.
— Я просто хочу, чтобы ты знал, что я считаю тебя гребаным трусом. Всю свою жизнь я благоговел перед тобой. Твоей силой, твоей способностью сбрасывать всю чушь со счетов. Сосредоточиться на том, чего ты действительно хочешь, и убедиться, что ты это получишь. Но ты облажался с этим, братан. И ты не только разочаровал меня, но ты, блядь, подвел ее, а она — лучшее, что, блядь, когда-либо случалось с тобой.
Моя ладонь с болезненным шлепком ударяется о плитки, а сердце колотится так сильно, что кружится голова.
— Подумай об этом, ладно? И когда у тебя вырастет пара яиц, пойди поговори с ней. Тем временем я буду рядом с ней, потому что она заслуживает друга, если ничего другого.
За этим заявлением следует только звук моего тяжелого дыхания.
Еще раз хлопнув ладонью по плитке, я делаю шаг вперед, прижимаюсь лбом к стене и крепко закрываю глаза, прокручивая в голове все то, что я должен был сделать по-другому за последние несколько недель, ну… месяцев на самом деле, потому что все это началось с моего гребаного жалкого самоконтроля на Хэллоуин.
***
— Кто, черт возьми, нассал на твоего котенка? — Спрашивает Айла, пригласив себя в мою квартиру позже тем же днем.
Я ворчу в ответ, уставившись в учебник передо мной, пытаясь понять, почему все это дерьмо не имеет смысла теперь, когда у меня на коленях одновременно не сидит горячая девушка в бикини. Не совсем подходит для настоящих экзаменов, потому что я почти уверен, что приватный танец был бы встречен неодобрительно.
Отрывая глаза от дерьмовой книги, я обнаруживаю, что она смотрит на меня сверху вниз, уперев руки в бедра.
— Не думаю, что я когда-либо видела, как ты учишься раньше, Ди, что-то определенно происходит.
Я пристально смотрю на нее, моя бровь приподнимается.
— Ты действительно собираешься стоять там, притворяясь невинной? — Спрашиваю я. Ее появление сегодня днем никак не может быть совпадением. Алекс вызвал подкрепление. Я знал, что это произойдет — вот почему я не закрыл замки, когда наконец вышел из ванной. Честно говоря, я ожидал, что это будет мама. Я не уверен, разочарован я или рад, что у меня действительно есть моя прямолинейная, ни о чем не жалеющая лучшая подруга.
— Я вижу, ты все еще маленькая сучка, — бормочет она, скидывая свои кроссовки и падая на диван напротив меня, как будто это гребаное место принадлежит ей.
— Чувствуй себя как дома, — бормочу я, когда она кладет лодыжки на подлокотник, а голову на одну из моих подушек.
— Когда я этого не делаю? Что ты делаешь?
Я сердито смотрю на нее. Большинство людей, вероятно, съежились бы, но Айла не относится к большинству людей.
— Учусь. На что, черт возьми, это похоже?
— Честно? Пытка. Эта складка у тебя на лбу такая глубокая, что ты, вероятно, никогда от нее не избавишься.
Мой взгляд становится только более убийственным, но у нее ничего этого нет.
Подняв руку, она указывает на мое лицо. — Ты можешь обратить это дерьмо на кого-нибудь другого. Ад замерзнет в тот день, когда ты напугаешь меня, Ди.
— Очень жаль. Может быть, я обрел бы немного покоя, если бы у тебя была душа, как у нормальных людей, — усмехаюсь я.
— Ой, мое почерневшее сердце обливается кровью, — выдыхает она, прижимая руку к груди, как будто ей больно.
— Ты идиотка.
— А ты, судя по всему, слабак, так что с того?
— Я собираюсь надрать ему задницу за то, что он притащил тебя сюда.
— Не стесняйся. Могу я посмотреть? Нет ничего, что мне нравится больше, чем смотреть, как истекают кровью солдаты.
— С тобой что-то не так, — бормочу я.
— Нужно быть одним, чтобы узнать другого. Итак, что заставило тебя отвлекаться на школьную работу? И на этот раз настоящий ответ. На этой неделе с меня хватит дерьма.
Мои губы приоткрываются, чтобы прокомментировать это, но она быстрее меня.
— Мы говорим не о моем дерьме, мы говорим о твоем. — Она пронзает меня взглядом, который останавливает меня от спора.
— Папа увольняет меня с работы, если я не сдам это дерьмо, — говорю я, сбивая книгу, которая свисает с края кофейного столика, и переворачивая ее. Я полагаю, что это самая легкая из моих проблем, с которой мне сейчас приходится иметь дело. И если мне повезет, она не раскусит мою чушь и не поймет, что это наименьшая из моих проблем после того, как я позволил Калли поверить, что я не был заинтересован в попытке сражаться за нас.
— Это многое объясняет.
— Да, потому что я, блядь, никогда не пройду.
— Заткнись нахуй, Ди, ты более способный, чем сам думаешь.
К черту мою жизнь, я сыт по горло тем, что люди так говорят.
— Я думаю, мы узнаем, насколько это правда, когда появятся результаты.
— Так ты свободен до экзаменов или до результатов?
— Черт его знает, — говорю я, откидываясь на спинку дивана и поднимая ноги на кофейный столик.
— Ты знаешь, что тебе нужно?
— Нет, но что-то подсказывает мне, что ты собираешься указать на это.
— Ночная прогулка. Она улыбается мне, как будто это лучшая идея в мире.
— Серьезно?
— Черт возьми, да. Вся работа и отсутствие развлечений делают дьявола скучным ублюдком. Плюс, выпей немного, и ты, возможно, действительно наберешься мужества и расскажешь мне гребаную правду о том, что с тобой на самом деле происходит.
