– Проваливай! – говорит ему Антонина Сергеевна грубо, а потом поворачивается ко мне и хватает меня за плечи, встряхивая, чтобы я пришла в себя: – Почему-то я предчувствовала, что ты выкинешь что-то подобное...
– Простите, пожалуйста, простите меня, Антонина Сергеевна, – начинаю умолять я. – Мы с Матвеем Тихоновичем покроем все убытки...
Продюсер нервно смеется:
– У вас нет таких денег, поверь мне, просто нет! Но еще не все потеряно!
– Что?! – переспрашиваю я, шмыгая носом, потому что непрошеные слезы скапливаются в уголках глаз. – Правда?!
– Правда! – кивает Антонина Сергеевна. – Раз уж заварила эту кашу – вари до конца!
– Но... обычно говорят – расхлебывай...
– Нет! – она качает головой и встряхивает меня еще раз. – В нашем случае – вари! Если сейчас дело замнут, то серия с тобой никогда не выйдет в эфир, ты сама окажешься на задворках индустрии с практически нулевым шансом на реабилитацию, тебя вышвырнут из университета, а я... я как минимум получу выговор за то, что премьера моего сериала была политизирована... мне все это не нужно, Эльвира, а тебе?!
– Мне... мне тоже не нужно... – я качаю головой, только теперь понимая до конца, что натворила... я подставила не только себя – но и человека, подарившего мне мою первую роль в кино. – Но я не могла молчать...
– Понимаю, – кивает Антонина Сергеевна. – Именно поэтому сейчас ты пойдешь и расскажешь прессе все от начала и до конца...
– Что?!
– Про свое знакомство с Матвеем Тихоновичем, про их личные, политические и бизнес-разногласия с Араменом, про суды и особенно – про то, что маленького ребенка держат в детском доме, хотя у девочки есть любящий отец. Пресса уже писала об этом, и общество было на стороне Матвея Тихоновича, но... дело замяли. Теперь не должны. Иди и говори об этом так громко, как только можешь. Используй все свои актерские способности. Всю свою смелость. И всю свою любовь. Ну а я... я поговорю с коллегами, чтобы они поддержали тебя.
– И вы... вы тоже поддержите?! – я задыхаюсь от ее слов и одновременно рыдаю, не в силах сдержать эмоции: страх, ужас, восторг, гордость, благодарность...
– Да, конечно, – кивает Антонина Сергеевна. – И не только потому, что от этого теперь зависит успех моего сериала и мое собственное будущее в индустрии, но и потому, что ты права. Происходит беспредел – и молчать об этом уже невозможно... Давай, беги! – она хлопает меня по плечу, и тогда я, с трудом переставляя негнущиеся ноги, шагаю обратно, в сторону пресс-рума, чтобы выйти к трибуне и рассказать свою историю, историю Матвея, историю Вари...
Особенно Вари! Ведь она – самый чистый, самый невинный ангел во всем происходящем сюре, и она заслуживает как можно скорее вернуться домой, в любящие папины объятия...
МАТВЕЙ. 50 глава
Проводив Эльвиру на первую в ее жизни кинопремьеру, сам я остаюсь дома, чтобы провести время с сыном и зализать раны...
Хотя – как их залижешь?! Это совершенно невозможно: они кровоточат с каждым днем все сильнее и сильнее... Мою дочь отобрали у меня – и каждая минута вынужденной разлуки отдается болью в сердце.
– Папочка, когда уже Варя вернется домой?! – спрашивает у меня Богдан, а я не знаю, что ответить, и только качаю головой:
– Сложно сказать, милый...
– Но вы с Эльвирой обещали, что это случится очень скоро!
Ну что же – мы с Эльвирой ошиблись... Жестоко ошиблись.
– Знаю, милый, – киваю согласно. – Но все не так просто, к сожалению. Один плохой человек пытается разлучить нас с твоей сестренкой...
– Карина?! – сразу вспоминает сын.
– Нет, – говорю я. – Карина – его помощница, и она тоже сделала много плохих вещей, но она не главный злодей в этой истории.
– А кто главный тогда?! – спрашивает Богдан, явно сгорая от нетерпения и желания узнать правду. Я решаю, что скрывать что-то глупо – мой сын действительно очень повзрослел за последние месяцы, что выдались непростыми, и имеет право знать, – а потому говорю:
– Его зовут Анатолий.
– Этого Анатолия кто-то обидел?! – неожиданно уточняет мой мальчик.
– В смысле?! – не понимаю я.
– Нуу... – сын немного заминается, пытаясь правильно сформулировать свою мысль, а я терпеливо жду. – Просто почти во всех мультиках и книгах злодеи обычно – просто очень несчастные и одинокие... Никто их не любит – поэтому они и делают плохие вещи и портят жизнь всем остальным... Этот Анатолий такой же?! Его просто никто не любит?!
– Хм... – задумываюсь я, понимая, что Богдан отчасти прав: моя умершая жена не любила Анатолия – вот он и озлобился на того, кто в итоге нашел с ней счастье. Но такие подробности озвучит шестилетнему ребенку я не могу, а потому отвечаю: – Не знаю, милый. Возможно.
– Тогда, может быть, его просто нужно пожалеть?! – предлагает Богдан. – Поговорить с ним, сказать, что все будет хорошо?!
– Мне кажется, это не поможет, – признаюсь я.
– Почему?! – мой сын вполне верит в свою теорию.
– Потому что реальная жизнь не всегда похожа на сказки, сынок... Некоторые вещи нельзя исправить, а некоторых людей нельзя сделать добрыми, просто поговорив с ними и пожалев.
– Очень жаль! – он явно разочарован.
– Мне тоже, милый, – киваю я. – Но мы обязательно спасем твою сестренку, обещаю... Просто папе потребуется чуть больше времени... – возможно, целая вечность, так я думаю про себя, но вслух лишь добавляю: – Иди ко мне, – и обнимаю сына, вдыхая аромат его шампуня.
Мы проводим вместе минут двадцать, а потом вдруг раздается звонок от моего адвоката. Я осторожно выпутываюсь из объятий сонного сына и нажимаю кнопку вызова на смартфоне, удивленный такому позднему звонку:
– Добрый вечер, Геннадий Дмитриевич! Что-нибудь случилось?!
– А вы что, еще не в курсе, Матвей Тихонович?! – спрашивает адвокат таким голосом, что в моем и без того тревожном в последнее время разуме сразу пролетает несколько жутких сценариев развития событий:
– Что-то с Варварой?! Ее увезли еще дальше?! Ее отдали Карине?! Она заболела?! Что с моей дочерью?!
– Тихо-тихо, – успокаивающим тоном говорит Геннадий Дмитриевич, наконец понимая, что чертовски напугал меня. – С вашей дочерью все в полном порядке, Матвей Тихонович, я звоню не поэтому...
– Тогда что?! Что случилось?!
– Откройте интернет, – говорит мой адвокат. – Новостные ленты. Или включите телефизор – это уже даже там...
– Что?! Что там?!
– Эльвира Дарьяновна рассказала все журналистам во время кинопремьеры, – объясняет Геннадий Дмитриевич, пока я лихорадочно включаю свой ноутбук и слушаю его, открыв рот и не веря своим ушам. – Там огромное количество прессы: интернет-издания, журналы, независимые СМИ, государственные каналы, радио... Она предала огласке вашу историю...
– Не может быть!
– Это правда.
– Ее же... ее же просто разорвут! Арамен ее разорвет!
– Я тоже сначала так подумал, но...
– Но что?! – кричу я, срывая голос.
– Ее поддержали продюсер Карамелева Антонина Сергеевна и вся съемочная группа, пресса выспрашивает подробности, реакция общественности уже очевидна: люди будут требовать, чтобы виновные понесли наказание, а ваша дочь вернулась к вам... Дороги назад нет, и замять все не получится теперь даже у Арамена. Слишком большой резонанс.
– О боже... – я качаю головой и, наконец включив ноутбук, захожу в интернет. Там все точно так, как сказал Геннадий Дмитриевич: новостная лента просто пестрит сообщениями о том, что произошло на премьере нового молодежного сериала. К каждой заметке приложены фотографии: моя, Эльвиры, Анатолия и Антонины Сергеевны. Сотни репостов и комментариев в социальных сетях – и их становится только больше с каждой минутой...
– Вы должны ехать туда, – говорит мой адвокат.
– Вы так думаете?!
– Да, обязательно, чтобы подтвердить слова Эльвиры Дарьяновны и чтобы банально поддержать ее... Она сильная и смелая девочка – но давление, которое попытаются оказать на нее, будет просто огромно... Без вас она может не справиться – точно так же, как вы точно уже не справитесь без нее.
