Девочка к нам переехала из другого города. Кто там УЗИ делал — история темная. Здесь на втором скрининге тоже трансвагинальным смотрели на угрозу выкидыша. А оно вот как вышло. До меня только после доплера дошло…
— Двойня? — уточняю я, а губы уже растягиваются в улыбке. — Да пусть будет двойня, Витя. Я же не против. Мальчики… девочки. Какая разница! Лишь бы с Ларой и детьми все нормально было.
— Мы ей пока ничего не сказали, — цедит Торганов. — Она у тебя девочка нежная. Впечатлительная. Разволнуется еще…
— Ну, лады, — пожимаю я плечами. — Я же только за, — повторяю обалдело.
Двойня?! У нас с Ларой… Прикольно.
— Но я бы пока не радовался. Еще как пойдет. Один ребенок гораздо меньше второго, — поясняет Торганов. — Могут быть осложнения… Но завтра проведем свердетальный скрининг. Рост, вес. Оценим все параметры. И тогда уже вынесем вердикт.
— В смысле — осложнения? — уточняю напряженно. И даже весь подаюсь вперед.
— Анатомические, хромосомные пороки. Нужно провести УЗИ 4Д. Тогда будет ясная картина.
— Проводи, — соглашаюсь нехотя. Даже подумать времени нет. Двое детей. С одним что-то не так… Ларе как сообщить? Не представляю. — Давай сегодня сделаем, — предлагаю решительно. С хера ли оттягивать? Если нужна помощь, я тестя бывшего задеру. Пусть врачей хороших пригонит. Витька, говорят, ас и от Бога, но как он не заметил вторую ляльку, бл. ть? Так вообще бывает?
— Давай, — вздыхает Торганов. — Сейчас Татьяне позвоню. Соберем консилиум. Но мне было важно знать твое мнение.
— Да я-то что? Тебе с бугра виднее. Чем быстрее получим результат, тем меньше нервов.
— Согласен, — строго кивает Витя и звонит в больницу.
А я открываю сотовый. Хочу написать сообщение Савве. Может, придется Лару в Москву везти? Надо спецов найти. У Манучара частный джет попросить…
Но вместо сообщений в ватсап как дурак листаю телегу. В Шансоньетке полощут какую-то девочку-балерину, подвернувшую ногу во время выступления.
И танцует не так, и одевается безвкусно, и глупая.
Лена Хохлачева…
Стопэ! А не дочка ли это нашей Татьяны Александровны? — мысленно беру на заметку и проваливаюсь в комменты.
«Хватит читать глупые помойные паблики! — пишет там какая-то лихая Умная Роза. — Приходите к нам. Вся информация только у нас. Самые свежие новости о жизни в Шанске и окрестностях».
Умная Роза? Ну-ну.
Перехожу по ссылке. И вытаращив глаза, читаю разбор о собаке, украденной Лерой.
«Мы навели справки. Псину Мирзоян зовут Габи. Это девочка. От заводчика Альма-щен. А у жены нашего прокурора Сарычева — йорк-мальчик. По имени Ирчап. От Агдальского заводчика. И если наши Канарейки и Шансоньетки не понимают в гендерах, то остается их только пожалеть!»
«Лене Хохлачевой желаем выдержки и здоровья! А вы, придурки, попробуйте станцевать как она. Лена — маленькая гениальная птичка, которая без особого труда взлетит на сцену Большого театра и прославит наш город. А вы, бесславные канарейки и шансоньетки, не просите тогда у нее контрамарку! Просто вспомните, как облажались».
«О, господи!» — усмехаюсь мысленно. Шанску только третьего новостного канала не хватает для полного счастья.
Но в данном случае я точно знаю, кому принадлежит эпистолярное творчество. Надо только вернуться домой и настучать по репам.
— Все готово. Едем, — отрывается от собственного айфона Торганов. — Я договорился. Лару сейчас пригласят на УЗИ.
— Да, да, конечно, — подрываюсь с места и бегу к выходу. — Сейчас вызову водителя…
— Да пешком добежим. Быстрее будет, — несется следом Тор.
Роняю быстрый взгляд на собственный дом и на бегу звоню дочери.
— Алиса… Больше никаких публикаций! Умная Роза…
— Папа? Ты знаешь? — охает она в трубку и заявляет решительно. — Надо дать отпор этим гадам. Никому не позволю обижать тебя или Лару.
— Защитница моя, — улыбаюсь довольно и добавляю глухо. — Хорошо. Только давай договоримся. Все посты присылай мне на одобрение. Мы выявили пока только одну заразу. А там их целое осиное гнездо. Не надо его самой ворошить лыжной палкой. Могут быть всякие последствия. Поняла, доченька?
— Да, пап, — вздыхает Алиса и добавляет деловито. — Ты домой когда? Почему твоя машина под окнами?
— Мне к Ларе нужно. Срочно.
— Хорошо. Держи меня в курсе.
Отбиваю звонок и смаргиваю невесть откуда взявшиеся слезы. Одна защитница у меня уже есть. Две другие на подходе. Повезло. Реально — я счастливый засранец.
— С малышкой все хорошо? — лепечу в ужасе. Экстренное УЗИ в половине шестого вечера сильно напрягает. Хорошо, Феликс рядом. Запыхавшийся, взволнованный, будто пробежал стометровку. Стоит рядом. За руку держит.
— И с малышкой, и с малышиком, — водит датчиком по моему животу Татьяна Александровна и поворачивается к стоящему сзади Торганову. — Ну, Виктор Петрович, у тебя и слух. На обычном доплере засек второе сердцебиение.
— Что? — охаю я. Ничего не понимаю.
— Двойня у нас, Ларочка, — довольно провозглашает Феликс и строго по-прокурорски оглядывает врачей. — Я правильно понял, с детьми все в порядке? Проблем и отклонений нет?
— Да, все хорошо, — совершенно спокойно кивает Торганов. — Никаких аномалий в развитии. Хорошие здоровые дети. Так бывает, Лариса Дмитриевна, — улыбается мне. — Ждете дочку, а тут еще и сын нарисовался…
— Полный комплект, — радостно пыхтит Феликс. Знаю, как он хотел сына!
Двойня? Полный комплект? Ой мамочки!
— Поздравляю! — улыбается мне Хохлачева. — Детки всегда радость. А ты за один раз отстреляешься, Ларочка!
Вот кто это придумал? Что есть стандарты какие-то? Девочка и мальчик обязательно? Или у нас как в средневековье наследование только по мужской линии?
— С-спасибо, — лепечу как дурочка. И все еще не могу поверить. Это прокурора моего ничем не удивишь. А я…
«Да и какой он мой? Завтра развернется и уйдет, а я одна с двумя детьми останусь», — поднимается внутри волна страха.
Медленно сажусь на кушетке. На автомате беру салфетки, вытираю гель с живота дрожащими руками. И не пойму, что теперь делать?
Двойня! У меня двойня!
«Может, надо маме сказать?» — проносится в голове шальная мысль, и я тут же осаживаю себя. Зачем? За тот месяц, как я уехала в Шанск, она ни разу не позвонила. Ни сообщений не прислала. Я писала ей, сразу как сошла с поезда, и получила короткое «хорошо».
Ну и ладно. Главное, Феликс рядом…
— Все хорошо, Ларочка, — уже в палате притягивает меня к себе Сарычев. — Скоро поженимся, девочка. Я работаю над этим.
— Как? — поднимаю глаза на любимого мужчину.
— Ну, каждый день тестю звоню. Надоедаю. Жужжу как комар над ухом. Даю бодрящего пенделя…
— Генералу? — уточняю на всякий случай.
— Ну а что? Он не человек, что ли? Ему тоже иногда требуется… — помогает мне Феликс улечься
