— жесткое заявление напоследок, и теперь я была уверена, что он ушел и не вернётся. Как же ты прав, Баслык. Но я не собираюсь услаждать твой слух этим. Как бы мне не было сейчас противно, но если до этого я пыталась себя заставлять на думать о нем, теперь это будет просто невозможно. Проклятье!
Жалеть? Нет. Я научила себя не жалеть о содеянных поступках. И пусть мне будет стыдно перед Андреем, но это будет только мое. Но и секс меня не заставит отменить своих решений. Как он говорил когда-то? Что он их не меняет? Но если он много лет назад вылепил из меня свое подобие, то и я не собираюсь отступать.
Иду в душ, где пытаюсь смыть с себя следы своего страшного греха. При чем там же в голову приходят действительно правильные мысли. Созваниваюсь с Римой, излагая суть дела.
— Ничерта себе. Откуда у него такой компромат?
— Я не знаю, но я хочу пустить его в дело. Пусть не добьюсь каких-то фатальных изменений, но хотя бы пусть шкурку его потреплют. Идти с материалом в «органы» я боюсь, что он может просто исчезнуть. Воеводин серьезный человек, и думаю, связи у него есть везде.
— А с чего ты взяла, что их нет в прессе? — интересуется подруга.
— Потому и обращаюсь к тебе, чтобы ты нашла надёжного человечка.
— А чем я тебя не устраиваю? — обижается она.
— Тем, что у тебя трое детей и муж. А работать с такой информацией, это огромный риск. Хочешь, чтобы Женька снова сиротой осталась.
— Ладно, убедила. Я попробую связаться с парочкой человек.
— Это будет замечательно. И ещё одна просьба. Помнишь ту папку, что ты мне подарила?
— А ты про материалы дела, когда твоего Джокера чуть не закрыли?
— Даже не буду поправлять тебя на счёт «не моего», потому что знаю, что бесполезно. Вот ее-то можно пустить в ход после Воеводина.
— Ты решила и Баслыка «закрыть»? — удивилась Рима. Я прям слышала, как у нее работают извилины, словно моторчик.
— Я хочу, чтобы и он понес наказание.
— Девочка, я понимаю, что ты на него зла и все такое, но будет ли это правильно?
— Будет, — выдыхаю я в полной решительности.
— Ты понимаешь, что ты мазохистка? Нахрена тебе все это? — интересуется подруга, на что я тяжело вздыхаю.
— Рима, ты поможешь мне?
— Помогу, — слышу я после такого же вздоха. — Что бы там не творилось в твоей голове, я не могу тебя не поддержать.
— Спасибо.
А через два дня, после двух проведенных операций, я шла на встречу с тем самым журналистом, который поможет мне отомстить. Вспомнив, о последствиях, которые были вызваны тем, что я собиралась давать показания против Воеводина, я подстраховалась Егором. Мне не оставалось ничего другого.
Андрей меня не понял, хотя я все разложила по полочкам. Он считал месть глупой затеей, опасаясь, что в итоге могу пострадать я сама. Но мне уже было все равно. Самое главное я знала сама, как ни крути, а это принесет мне облегчение. Надоело жить, как на иголках, обвиняя кого-то в своих несчастьях. Если человек виноват, то он должен понести наказание. Хотя опять же, Андрей утверждал, что моих обидчиков накажет судьба. А почему бы не стать той самой судьбой?
И только совесть с каждым днем страшней
Беснуется: великой хочет дани.
Закрыв лицо, я отвечала ей…
Но больше нет ни слез, ни оправданий.
А.Ахматова
Работа всегда помогала собраться с мыслями. Когда я входила в операционную, все остальное уходило на второй план. Вот я, вот человек, который доверил мне свою жизнь, а остальное такие мелочи.
Но от этих мелочей становилось с каждым днём все паршивее и паршивее. Совесть ковыряла мое сознание, выедая его потихоньку по чайной ложечке день за днем, не позволяя спокойно смотреть в глаза Андрею.
— Что происходит? — он остановил меня, когда я попыталась сбежать из ординаторской, когда он появился там в обеденный перерыв. Дома тоже было что-то подобное на протяжении долгого времени.
— Все нормально, — попыталась я натянуть на лицо улыбку. Конечно, получилось не очень правдоподобно, что не могло от него ускользнуть.
— Ты избегаешь меня, — заключил он. — Ты на что- то обижена?
— А есть за что? — ох, если бы он знал настоящую причину.
— Ну, допустим, я тебя не поддержал в истории с отцом.
— Не всегда ты должен одобрять мои поступки.
— Но для тебя это было крайне важно.
— Ты знаешь, что я не сдаюсь. Поэтому давай оставим этот разговор.
— Оставим, конечно! Ты девочка взрослая, и знаешь цену своим поступкам. Но прежде мне хотелось бы узнать, откуда у тебя флешка с информацией? — он присел на стол, притянув меня к себе ближе. Внимательно-внимательно посмотрел, словно душу потрогал.
— Это настолько важно?
— Очень. Ты изменилась в последнее время и при чем, не в самую лучшую сторону. И мне, как твоему супругу, хочется знать почему.
— Информацию собирал Баслык.
— Хм, это твой бывший, который выгнал тебя? Интересно девки пляшут. Это он тебя подбил на то, чтобы отомстить Воеводину?
— Нет, не он, — вздохнула я. — Ты же знаешь, что твоя жена своенравная и не поддается влиянию.
— Ой, ли! Это же Баслык.
— Ты ревнуешь, что ли? — улыбаюсь я.
— Нет, Полин, не ревную. Просто мне не нравятся люди, которые могут втянуть тебя в неприятности. Ты слишком долго переживала прошлый период. — Он поцеловал меня в лоб. — К работе, госпожа Порошина.
Он позвонил вечером, когда я уставшая расслабляла себя хорошим вином, и такой же музыкой под стать ему. Андрей задерживался, что было вполне нормально, учитывая количество пациентов его отделения.
— Слушаю, Егор — отвечаю я на звонок.
— Чем занимаешься?
— Нет настроения вести с тобой светские беседы.
— Я просто ищу повод тебе позвонить.
— Зря, я мужа жду с работы.
— Я ревную.
— А я тебя поздравляю. Ещё что-то?
— Нам нужно поговорить.
— Как в прошлый раз? Больше ты порог моей квартиры не переступишь.
— Хочу покаяться.
— Мне не интересно. Нечего ворошить прошлое.
