спокойствие на губах улыбка. Он не кажется жестоким и злым, каким представил его болтливый бандит.
Савицкий подошёл к креслу взял одно, потом второе, отделил платье сетку и протянул мне.
— Надень.
Я взяла и стою.
— Иди же, надень. Только это.
Я пошла в ванную. Ноги еле двигались. Каждый шаг даётся с трудом. Я замедляюсь, тяну время. Смысла в этом мало. Хоть на немного, отодвинуть его планы.
Вошла в ванную. Посмотрела на себя в зеркало. Вид несчастный. Растерянный. Как не тормози, что должно, то случится.
Два дня я решалась, настраивала себя. Готовила морально к тому, что мне всё-таки придется заниматься сексом с этим человеком. Даже представляла, как это будет. А он пришел и снова во мне отторжение. Не могу. Я не могу.
Неужели придется и не случится ничего, чтобы это предотвратить.
Сняла с себя трусы и майку, натянула на голое тело платье сетку и то, что я увидела в зеркале — поразило.
Это не я. Вернее я, но такой себя не представляла. Стречевая ткань обтянула фигуру. При этом ничего не скрывает, а только пересекает бледность кожи черными линиями сетки. Соски очерчены и торчат. Это вызывающе, вульгарно, но и красиво. Сексуально, но не для меня. Не знаю, как я покажусь…
— Я жду, — услышала из комнаты, взяла расчёску и провела по волосам.
Ну вот и все, пришло время.
И я шагнула в комнату встала перед ним, Савицкий повернулся и замер. Я не смотрю, но чувствую, как он разглядывает меня. Слышу в тишине его движения, шорох его рубашки, мерное дыхание, хруст суставов пальцев.
— Подойди.
Я сделала два неловких шага. Босиком по мягкому покрытию пола.
— Ближе.
Ещё шаг, и попала в окружение его мужского аромата.
Он пахнет не так как Бес. Этот, более тонко, более дорого, даже элегантно. Его рубашка в тонкую полоску и тёмные брюки тоже с полоской. Все идеальное, тщательно подобранное.
Он протянул руку, коснулся пальцами подбородка и заставил меня приподнять голову и заглянуть ему в глаза.
— Ты очень красивая, — проговорил он задумчиво, — Идеальное тело. Даже страшно прикоснуться.
Я молча, слушаю и вспоминаю слова бандита.
— Мне нравятся твои волосы. И лицо. И губы, — он держал мой подбородок, не давал лицу двинуться, отвести взгляд.
Приблизился, протиснул ладонь между рукой и талией и потянул меня к себе.
И в этот момент я поняла — все, теперь я сама себе точно не принадлежу.
Дыханием обдало шею, губы Савицкого коснулись плеча. Он тянул меня к себе, а я неосознанно подчинялась. Не могла не подчиняться.
Но когда ладони его надавили сильнее, обхватили ягодицы, смяли их и когда тело моё прижалось к его телу, я беспокойно задвигалась, пытаясь выбраться из тесных объятий.
— Отпустите, я не хочу.
— Да что ж такое, — недовольно проговорил Савицкий и выпрямился.
Он всё ещё сжимал меня в своих объятьях. Тянул к себе, старался сильнее прижать и повернуть. Но я уже начала вырываться. Неосознанно. На меня действовало какое-то настойчивое неприятие этих объятий. Хотелось высвободится и отстраниться поскорее.
Но не в этот раз. Его пальцы сильнее моих, руки, не терпящие сопротивления.
Я напряглась, быстро дернулась, брыкнула коленом ему между ног и он сразу отпустил. А я бросилась к двери.
— Стой сука, хуже будет, — проговорил он сдавленно, держась обеими руками за пах.
Но я уже не оборачивалась, кинулась к двери, распахнула и…
За ней никого нет, только темный коридор ведёт куда-то вдаль, вглубь здания.
Босиком я побежала по холодному полу, что есть силы. Действительно решила, что я сумею убежать и спрятаться. Так что они меня не найдут. Я смогу. Я сумею.
По дороге дергала двери, но все они закрыты. Один раз обернулась назад и увидела темную фигуру Савицкого в проёме и гневно смотрящего мне в след.
Лучше не попадаться ему в руки сейчас. Это видно по грозному виду и страшному взгляду понятному даже издалека.
В страхе я хваталась за все ручки, дергала и дергала. Добежала до открытой двери, увидела лестничный пролет. Мигом туда, вниз, по лестнице.
Слышу сзади шаги гулкие, устрашающие. Они приближаются. Бежать некуда только вниз. Перепрыгиваю через две, даже три ступени. Страх сковал сознание и ведёт туда, вниз. В неизвестность.
Лестница закончилась, дальше дверь я толкнула её и…
Все взгляды на меня.
Боже, сколько их тут? Мужчин, парней, девушек в откровенных нарядах. Столы с бильярдом. Накурено. Всё в сигаретном дыму. В полумраке. Лампы над столами и по стенам. Это какое-то логово. Их лица пугающие. В их взглядах усмешка и интерес.
Когда я с размаху открыла дверь, эти тёмные люди в одно время повернулись и посмотрели.
Я застыла на пороге этой адской комнаты. Скованная ужасом ещё большим, чем тогда когда я была в банде Беса. Вот теперь я действительно поняла, какая опасность мне угрожает. Ничего не спасёт, и никто.
Сзади я слышала, как подошел Савицкий. Я не оборачиваюсь, понятно, что это он.
Вдруг, рядом у бильярдного стола я увидела парня со знакомым лицом. Он был тогда у Беса в квартире, с тем рыжим. Он показался мне тогда более спокойным. Сейчас он смотрит, щурится. Вот — моё спасение.
Я кинусь к нему. Он должен меня помнить.
— Пожалуйста, помогите. Я не хочу. Прошу вас, помогите! — я схватилась за рукав его рубашки.
Но парень с силой оттолкнул.
— Пошла вон, шалава, — проговорил таким тоном, как будто я мерзкая, падшая, грязная.
Толкнул и я влипла в грудь Савицкого. Он обнял, а я снова толкнула его и отпряла. Но натолкнулась на другого человека, тот толкнул меня к третьему. Они улыбались и скалились. Их забавляла эта лёгкая игра. Забавлял мой испуганный взгляд, прозрачное платье и босые ступни. Всё это нравилось им и смешило. И каждый толкающий доволен и рад.
Я шаталась, хватаясь за руки, но они снова отталкивали. Пока я не упала на пол.
— Ну, хватит, — сказал Савицкий, — отведи ее наверх и привяжи к кровати, — приказал кому-то.
— Жора, что ты с ней возишься, — выкрикнул один, — отдай пацанам, пусть оттянуться.
— Вам своих шлюх мало? — обернулся Савицкий и проговорил это тоном хозяина, который будет сам решать, куда девать свои вещи.
Меня подхватили подмышки, поставили на ноги. И потянули обратно.
И снова я как будто отключилась от действительности. Ничего не чувствую. Иду, меня тянут, подталкивают в спину. Приводят в комнату, стягивают руки веревкой и привязывают к спинке кровати.
— Да детка, — слышу
