тело как прикованное к этой чертовой кровати. Тело предает. Не слушается.
Когда же оно отпустит, это дерьмовое состояние. Пытка. Мозг разрывается на части. Требует встать и идти. Бежать. Забрать из лап этих людей мою девочку, мою Еву.
Каждую минуту пронзает боль от мыслей о том, что сейчас происходит с ней. Остро чувствую. Ощущаю. Знаю, как ей не легко там, в логове этих уродов.
Все что у меня есть сейчас это воспоминания — как было, и понимание — так больше не будет.
Она в банде, а это означает только одно Савицкий поимеет ее, а потом отдаст парням. А если она будет упираться дорога только в притон. Лучше бы не упиралась. Как не тяжело на это соглашаться, но с Савицким она хотя бы останется не искалеченной.
Хотя душа её и так уже порезана. Истерзана, избита. Пусть она не будет искалечена окончательно. Только бы не в притон.
И как не тяжело об этом думать, если Ева понравится Савицкому, возможно, он оставит ее при себе.
Выбор у нее невелик. Главное, чтобы не наделала глупостей.
Она ведь думает, что меня убили. А значит… не знаю что это значит, не могу предугадать.
Но если я хорошо ее знаю, то будет сопротивляться… а если знаю плохо…
Ночью захотелось в туалет. Сильно захотелось. Нажал кнопку вызова медсестры, но ни кто не пришел.
Вот сучки, небось бухают где-то в подсобке, а я тут лежи.
До туалета шагов пять, а дойти не могу. Тело, видите ли, не двигается. Хреновое значит тело. Схватился за спинку кровати, в который раз за день, в желании потянуться и привстать, и… мать твою… привстал!
Сдвинулось.
Черт, черт! Тихи, тихо!
Ещё раз потянулся, чувствую, отпустила скованность. Пропала слабость. Появилась сила какая-то.
Так, тихо. Главное не паниковать, не вскочить, не растратить. Хочется в туалет, значит и тянуть не стоит. Главное не обоссаться от радости.
Руки упёр в бока, ногами оттолкнулся, спустил их с кровати. Теперь лежу поперек.
Подтянуться только и сесть нужно. Так и сделал. Оттолкнулся одной рукой, а другой за спинку схватился. Вот же, нелегко вообще-то. Главное не торопиться. Всё получится. Это только начало.
Резко дверь открылась, вошла медсестра. Помятая. Шапка белая съехала.
— Ой, вы встали?
— А как ты думала, если приспичило, не только встанешь, даже взлетишь.
— Да, вы извините, я у больного задержалась.
Ну конечно. Знаю я этих больных, с которыми они задерживаются. Фумфирики со спиртом. Женщина подошла, глазки пьяно искрятся, изо рта спиртуганом пахнуло.
Вот сука, а ты тут лежи обсыкайся.
Она взяла меня за талию, помогла встать. Я опёрся о плечо и так мы дошли до туалета. Там я остановился и посмотрел на стоящую рядом медсестру.
— Ну что и член подержишь?
— А вы сами справитесь?
— Нет, тебя попрошу. Конечно справлюсь.
Она вышла хмыкнув. Ну если встал я, то уже поссу как-нибудь.
Отлил. Сразу стало легче. Доковылял до раковины, вымыл руки глянул на себя в зеркало.
Все Бес, пора вставать, дела не ждут. Поднял руку, чтобы пригладить волосы и сразу почувствовал боль под ребром
— Вот черт.
Остановил движение, прислушался к ощущениям.
Вот сука. Значит ещё лежать. Я уже не могу. Не выдерживаю. Придётся уходить отсюда с этой болью. Хрен знает, когда она пропадёт. Не могу больше ждать. Нужно Еву доставать.
Я пошел из туалета. Медсестра поправила постель.
— Ложитесь.
— Ага, сейчас, — я пошел к двери, — Где вещи, я ухожу отсюда.
— Сума сошли. Нельзя, доктор запрещает, — выпучила она глаза.
— А мне насрать на твоего доктора.
Медсестра выскочила из палаты, куда-то побежала.
Вот сучка, сейчас народ созовет. Нужно поторопиться. Я сделал несколько резких шагов по коридору и вдруг все поплыло перед глазами. Я падал и видел, как бегут в конце коридора медсестра и доктор.
Вот суки, что вы мне вкололи — последняя мысль.
Он ещё держал меня за скулы и всматривался в рот, представляя что будет туда засовывать. Трогал большим пальцем губы. И ухмылялся. Похотливое желание во взгляде, перемешалось с желанием не торопится. Немного подождать и приступить снова.
Савицкий медлил. Нелегко ему давалось это сдерживание, как нелегко было мне смотреть на борьбу его желаний и мысленно молить бога, чтобы всё закончилось именно сейчас.
И мольбы мои были услышаны. В тот момент, когда Савицкий уже потянулся к моим губам, чтобы поцеловать и продолжить, послышался торопливый стук в дверь.
— В чём дело? — недовольно крикнул Савицкий.
Дверь открылась, вошел молодой бандит и, увидев меня голой, сразу отвернулся.
— Жора, там у нас проблемы ты нужен, срочно.
Савицкий нехотя отпустил мою челюсть, встал с кровати и начал одеваться.
— Лежи спокойно милая я ещё на сегодня не закончил. Скоро приду и мы продолжим, — он глянул на парня, — пока не отвязывай.
Тот кивнул.
Савицкий оделся и вышел. Молодой за ним. Я осталась одна. Подергала верёвку. Вцепилась в узел пальцами, но они соскальзывали с тугого узла. Верёвка не поддалась. Если мои руки не освободились, когда он меня трахал, то теперь тем более не освободятся. Узлы сильнее затянулись. Придётся терпеть дальше.
Я закрыла глаза, вспомнила Беса. Чувствую, как пробиваются из-под век слёзы. Неужели всё. Вот так, подкинула судьба немного хорошего. Совсем немного, чтобы не думала, будто жизнь станет легче, лучше. Чтобы не зазнавалась, и не привыкала.
Дала через муку и с мучением забрала.
Значит судьба у меня такая. Хорошего понемногу. Лишь испытания. Но я пройду их все. Буду ждать момента, когда Савицкий потеряет бдительность, заснёт и тогда.
И что тогда, что я сделаю?
Тут он не спит. Он большой, а я маленькая, нет ни ножа, ни вилки.
Есть стёкла! Да куча всего ещё есть, стоит только захотеть. Но хочу ли я? Напасть на него, значит погибнуть. И мне страшно. Сейчас уже страшно.
Скрипнула дверь, я открыла глаза. Моргнула пару раз влажными от слёз ресницами.
У двери тот парень, что был тогда у Беса. Его друг. Но теперь он среди этих людей, значит он не друг, а предатель. Возможно, из-за него всё произошло.
Я грозно глянула на то, как он обошел кровать и остановился передо мной. Холодный взгляд его елозит по мне. В глаза не смотрит, разглядывает тело. Обошел сбоку, сел на край кровати. Протянул руку, коснулся пальцами живота. Я дернулась. Отодвинулась насколько могла.
Он улыбнулся. Гадкая такая улыбка у него. Хитрая. На лице выражение гнилого человека. Не знаю, почему
