сквозь равнодушную задумчивость, — сиськи у тебя что надо. Дай уже ему и он отвяжется. Чего выламываешься?
Все ушли. Я осталась одна. С закинутыми вверх руками. Лежу.
Не получилось сбежать. Думала, получится хотя бы спрятаться в этом здании.
Тихие шаги оповестили о приходе Савицкого.
Я закрыла глаза, не хочу его видеть.
— Открой глаза, — проговорил он.
Но я упрямо их закрываю. Отворачиваюсь.
— Если не откроешь сейчас глаза, позову пацанов и пусть трахают тебя, во все дыры.
Пришлось открыть.
Савицкий стоит передо мной, рубашка уже расстегнута и манжеты болтаются. Пальцы держат бутылку с прозрачной коричневой жидкостью.
Он медленно подошёл к столу, поставил бутылку и повернулся. Начал расстёгивать брюки. Не торопясь, разглядывая меня, расстегнул последние пуговицы рубашки. Распахнул, обнажил плечи. Стянул.
— Ты меня удивила. Ещё не одна телка с таким упрямым постоянством не бегала от меня. Ты первая. И от этого ещё больше хочется тебя трахнуть. Сначала я хотел нежно, но теперь ты меня разозлила, значит буду трахать грубо.
Он откинул рубашку в сторону и начал снимать брюки.
Я снова закрыла глаза.
— Открыла, я сказал, — последовал приказ.
Я открыла, он уже снимает черные трусы.
Смотрю и мне страшно. Его вздыбленный вверх член, словно змей. Не хочу верить, что сейчас этим своим членом он будет протискиваться в меня.
Савицкий встал на колени на кровати и приближается. Взял мои ноги раздвинул максимально насколько они раздвинулись. Плате сетка полезло наверх. Обнажая сначала ноги, а потом и все остальное. Всё открыто. А я начинаю дрожать.
— Начнем без прелюдий, — он плюнул мне на лобок, провел пальцем и ладонь скользнула вниз. В меня. Я изогнулась от неожиданности и желания высвободится.
Второй рукой Савицкий потянул платье наверх, открывая все больше тела. Обнажая живот и грудь.
— Будешь дергаться, буду делать больно, — проговорил он, придвигаясь ближе.
Я лежу с поднятыми вверх руками и не сопротивляюсь. Бессмысленно что-то делать. Бесполезно.
Подняла голову, смотрю в потолок.
— Смотри на меня, — приказывает.
Но я не слушалась, а просто безучастно смотрю вверх.
— Ну как хочешь.
И я чувствую, как его член проникает в меня.
— Ох, ничего себе, девочка, как у тебя там узко, почти девственница. Давно у меня не было таких тугих.
Молчу, отворачиваю лицо, как можно сильнее. Отодвигаю дальше. Напрягаюсь. Не хочу. Чтобы его дыхание не попадало на меня.
— Вот так, да, напрягайся. Просто охренеть как хорошо. Ничего что не хочешь, ещё немного и ты поймешь, как тебе со мной повезло. Такую дырочку отдавать в притон — это преступление.
Он натягивает мои бедра на свой член. Вставляет, без остановки.
— Сладенькая. Безумно сладкая Ева.
Он ложится сверху, подтягивает за талию, всасывается в грудь. Облизывает сосок, сминает губами. Терзает, скользит по груди языком.
Я пытаюсь противится расслаблению тела, но плохо получается. И я дышу, всё сильнее вдыхаю запах чужого мужчины.
Его движения плавные, не грубые, но глубокие. Тело в разрез желанию наполняется негой и требует, получает. Оно не слушает меня. Не воспринимает приказов ума.
Руки натягиваются, верёвка впивается в запястья. Грудь моя торчит, на уровне лица Савицкого. Соски направлены прямо в рот этому человеку, а он хватает их губами и отпускает. Прикусывает, сосок один за другим, проводит по нему языком. Лижет.
Трудно не подаваться. Трудно сопротивляться. Потому что тело моё отвечает на эти ласки. Но я не хочу. Мозг требует остановиться, не получать удовольствие, а тело всё равно его получает.
И от этого хуже всего. Ненавижу себя за бездействие, за слабое сопротивление. Ненавижу. Это настоящая мука. Член Савицкого всё глубже и глубже. Мощь его движений все сильнее и сильнее.
Пытаюсь думать о Бесе. Представляю. Закрываю глаза. И замираю. Расслабляюсь.
Но голос Савицкого вытаскивает меня из мечты.
— Малышка, я подарю тебе столько брюликов, сколько захочешь. Ох.
Он резко достаёт член и одним быстрым движением переворачивает меня к себе задом, дергает на себя бедра и насаживает на член.
Я застонала, неосознанно, не специально.
— Видишь, тебе уже нравится. Ничего, скоро ты сама будешь запрыгивать на меня.
Он давит рукой мне на спину, заставляет сильнее выгнуться. И я выгибаюсь.
— Да вот так, молодец девочка. Давай раздвинь ножки сильнее. Какая узкая дырочка. Я сейчас кончу сука. Охренеть можно.
Слушаю его и плачу. А он долбит во влагалище, так что я подскакиваю и закусываю губы. Трепыхаюсь и ненавижу. Но уже поздно, ничего не изменить. Абсолютно ничего.
— Ох, сука кончаю! — прокричал Савицкий и несколько раз до боли натянул меня на член.
Я сжала кулаки и отвернулась, когда он достал член и встал с кровати. Я легла и затихла. Чувствую, как стекает по ногам его сперма.
Он скрылся в ванной. А я ничего не могу, руки привязаны, затекли. Несколько минут я слышу, как льётся вода в душе. Потом Савицкий вышел, вытираясь полотенцем. Посмотрел на меня.
— Ну что загрустила? Можешь считать себя моей девушкой. Мне понравилось. И дырочка и попка. Сначала дырочку подолбим, ротик тоже никуда не денется, а там и к попке перейдём. И сиськи классные. Люблю упругие сиськи и налитые. Ты у меня теперь будешь — любимая.
Он подошел, наклонился, взял моё лицо за скулы и повернул к себе.
Взгляд мой, наверное, говорил сам за себя.
— У, какая злая. Ничего, ты меня полюбишь. У тебя выхода нет.
— Выход есть всегда, — проговорила я зло.
— Ух, ты как заговорила. А к Саиду не хочешь?
— Да лучше к Саиду, чем под тобой, — выдавила я и сама испугалась своих слов.
— Ты глупая, — он сел рядом и положил ладонь мне на живот, — молодая и глупая. Ты хоть знаешь, что они там с девками делают. По десять человек одну девку всю ночь тягают. И ты так хочешь, — снова тронул скулы, но я одернула подбородок.
Конечно, я так не хочу. Но может это шанс вырваться на свободу.
— Ты меня лучше не зли. Я ведь до поры до времени терпеливый. Если разозлюсь то тебя затрахают так, что будешь умолять, чтобы я назад тебя забрал. А я уже не заберу, зачем мне во все дыры трахнутая телка.
— Не буду умолять.
Он сильно зажал мои скулы, надавил так, что рот открылся.
— Много говоришь милая, а рот у тебя теперь не для этого.
Задолбался лежать. Чем дольше лежу, тем дерьмовей внутри. Третий день пошел или четвёртый.
Уже могу двигать руками и ступнями. А
