— Нет! — категорично отрезает моя мать.
— В каком смысле? — выхожу на улицу, даже не одеваясь. Я выпил, водителя отпустил, но это меня не останавливает.
— Ты не заберёшь ее. Оставь девочку, дай ей выдохнуть и разобраться. Хватит на ее давить! — теперь мать повышает на меня голос, как на провинившегося школьника.
— Мама, при всем уважении, но я сам разберусь со своей женой. И сам все решу! — подхожу к машине и со всей силы пинаю колесо. Ключи забыл дома. Возвращаюсь.
— Ты уже решил. Так решил, что девочку трясет и шатает от слабости. Ты что творишь? Она же юная совсем. Жизни не видела, мужчин не знает, а ты свалил на нее все сразу. Она настолько потеряна, что мне страшно за ее душевное состояние. Хочешь вернуть ее домой – поменяй поведение.
— Да я на все готов ради нее! На все! Она же… — глотаю воздух. Хватаю дома ключи.
— Значит, не на все. Не отдам я ее тебе сейчас. Перешагнешь через меня?
Молчу, стискивая зубы. Прохожу в гостиную, падаю в кресло, закрывая глаза.
— Любить ее надо, — уже тихо сообщает мне мама.
— Я не умею. Не знаю как…
— Вот как научишься, приезжай. Все, завтра поговорим. Жду тебя в клинике, будем с внучкой знакомиться. Там и поговорим. Выспись, приведи себя в порядок и больше не пей. Алкоголь не глушит боль, только усугубляет.
— Откуда ты знаешь, что я выпил?
— Ты мой сын, я по голосу слышу. Отдохни, соберись с мыслями и расставь для себя приоритеты, — отрезает она, сбрасывая звонок.
И ведь могу не слушать мать. Не ребенок. Могу забрать Алину сейчас. Но не делаю этого. Ломать еще больше не хочу. Да и нечего там больше ломать – все, что мог, я сломал.
Глава 36
Эмин
Что может быть проще знакомства с ребёнком? Она маленькая, всего несколько дней отроду. А я покрываюсь холодным потом от встречи с ней. Невозможно закрыть глаза и отмахнуться. Я бы даже хотел так. Дать все, кроме своего присутствия. Но так не получится. При каких бы обстоятельствах она ни родилась, это моя кровь.
— Можете войти, руки вот здесь помойте и обработайте, — указывает нам с матерью медсестра. Делаю глубокий вдох, выполняю все, что говорят.
Клиника частная, хорошо мной оплачена. Проходим в специальную комнату, куда нам привозят ребёнка в специальной прозрачной люльке.
— Вот она, наша девочка, какая маленькая, — склоняется над ребёнком мама. Она давно хотела внуков, часто обижалась, что я живу, как эгоист. Но меня передёргивает оттого, что этот ребёнок от Инги, а не от жены. — Ну ничего, вырастет еще. Носик твой и губы, — восхищается мама. А я смотрю и не вижу сходства. Внутренне все сопротивляется. Хреновое ощущение, когда не можешь принять своего ребёнка. — Ну что ты встал, как вкопанный? — возмущается мать. — Иди знакомься с дочерью. Имя хоть знаешь?
Не знаю. Не думал над этим.
— Мама, — выдыхаю.
— Что мама? — шипит на меня шёпотом. — Делать ее было, наверное, хорошо, а принять результат – не очень?
Молчу, сжимая челюсть.
Сейчас у меня к Инге остался только один вопрос: как?! Как этот ребенок мог появиться. Я не идиот, не пацан, я всегда предохранялся. Не помню с ней ни одного косяка. Презервативы качественные. Ответ на поверхности. Инга сделала это намеренно, и мне хочется ее придушить. Вынуждаю себя подойти ближе к девочке. Она спокойно спит, не подозревая, какой хаос принесла в мою жизнь. Сопит, красненькая вся. Очень маленькая. Крошка совсем, страшно прикоснуться. В сотый раз повторяю себе, что это моя кровь. Нужно принять, полюбить – нет другого выхода, откупиться не получится. Мой ребёнок не должен ни в чем нуждаться.
— Ох, Эмин, — вздыхает мама, приобнимет меня за плечи.
— Посиди здесь, я поговорю с Ингой.
— Что там за Инга такая? Почему я о ней не знала?
Качаю головой. Нет у меня привычки знакомить мать с любовницами. Это проходящие женщины.
Кидаю взгляд на ребенка, выхожу из комнаты. Иду в палату. Прохожу без стука. Инга разговаривает по телефону, лежа на кровати. Видит меня, замирает, сглатывает. В глазах страх.
Страшно тебе?
А наебывать меня было не страшно? Решать за меня тоже было не страшно?
Она скидывает звонок, не прощаясь, сжимая телефон. Осматриваю ее. Выглядит хорошо. Даже очень. Бодрая, свежая. Даже ресницы накрасила. Готовилась к встрече? Зря, мне плевать, как она выглядит. Все, что я к ней испытывал, – это похоть, которая давно сошла на нет.
— Видел дочь? — спрашивает она, садясь на кровати.
Киваю.
— Хватило смелости познакомиться? — с укором спрашивает она, набираясь смелости.
— Откуда столько обиды в голосе? — цинично ухмыляюсь.
— А как я должна себя вести, когда ты не принимаешь ребенка и меня? Знаешь, как морально тяжело находиться в этих стенах и каждый день встречаться в коридорах со счастливыми отцами, которые осыпают матерей своих жён цветами. Заказывают под окна палаты музыку, шары и прочую романтику, благодаря женщин. Это просто невыносимо. Когда меня и ребёнка вот так игнорируют, замазывая все деньгами.
Мне хочется рассмеяться ей в лицо, если бы не было так тошно.
Делаю пару шагов в ее сторону, вжимается в спинку кровати. Вся смелость тут же испаряется.
— А как ты хотела, Инга?! Как?! — не злюсь, эмоций к ней давно нет. Холодно констатирую факты. — Ты спрашивала меня, когда беременела?! Нет? Ты сама так решила. Головой надо было думать. Вот и переживи все самостоятельно. Ты сама определила свою судьбу. Не подумав, что обрекаешь ребёнка на неполноценную семью. Я ни разу тебе не обещал совместного будущего, мало того, я давал тебе выбор и возможность устроить свою жизнь. Но ты решила иначе. Живи теперь с этим. И в мою жизнь больше не смей вмешиваться. Квартиру запишу на дочь, деньги будут приходить на карту. Няни, клиники и все необходимое тоже даю. Ребёнка, естественно, запишем на меня. Все. Большего никогда не будет. И я очень надеюсь, что до тебя дошло сказанное мной. Еще одна манипуляция с твоей стороны, и я не стану столь терпелив, как был до этого. Ясно?!
Молчит, начиная рыдать.
Да, мать вашу!
Как вбить в нее реальность и искоренить ее надежды?!
— Я спрашиваю, ясно?!
— Тогда мне ничего не нужно! — вдруг отвечает она, снова обретая смелость. — Я забираю своего ребёнка и уезжаю. Нам ничего не нужно от человека, который не принимает нас. Это моя дочь.
Отхожу от нее, проходясь по комнате. Ни хрена она не поняла. Снова шантаж и манипуляции. Но я слишком хорошо ее знаю. Изучил до оскомины.
— Хорошо, после выписки вам соберут вещи, — соглашаюсь я. Ее глаза распахиваются. Не ожидала. — Ну что ты на меня так смотришь? Я только что сказал, что не потерплю манипуляций и шантажа, — снова надвигаюсь на нее, нависая. — Ты меня слышишь? Если бы ты научилась меня слышать, всего этого не было бы. Ты красивая девочка, я полагал, что неглупая. Могла бы сейчас жить полной жизнью в свое удовольствие. Ты сама определила свою судьбу. Я люблю жену. Насмерть люблю. И никогда от нее не откажусь. Что бы ты ни сделала. Посвяти себя материнству. Найди силы взять ответственность за дочь, которую привела в этот мир. Развивайся, научись чему-то, устрой свою жизнь, пока не поздно. Нуждаться ни в чем не будете.
Разворачиваюсь, иду на выход.
— Я назвала ее Евой, — тихо сообщает мне Инга. Уже без обиды и претензий. Оборачиваюсь.
— Хорошо. Красивое имя. Я оформлю документы. Детская готова. Все необходимое тоже. Квалифицированная няня с медицинским образованием тоже ждет.
— Спасибо, — впервые меня благодарит. Качаю головой. Выдыхаю.
— Позаботься о девочке. И моя мать хочет общаться с ребёнком.
— А ты? — всхлипывает она.
— И я постараюсь, насколько смогу, — разворачиваюсь, ухожу.
Мать ждет меня в холле внизу. Помогаю ей надеть плащ. Выходим на улицу.
— Как Алина? — спрашиваю я.
— Ну как она может быть… — разводит руками мама. — Убила бы тебя за эту девочку.
