к горлу подступает желчь, и меня выворачивает наизнанку. Пока меня рвет прямо на пол, я слышу испуганный женский крик, как продолжение кошмара, преследующего меня наяву.
— Колман, пожалуйста. Прекрати. Мне страшно. Умоляю тебя, хватит…
Это Пикси. Ее голос. Она вернула меня из области тьмы и просит остановиться.
Какого хрена происходит?
Тряхнув головой, изгоняю багровый туман из еще расплывчатого сознания. Хочу вытереть рот, дергая правой рукой, но она не подчиняется. Запястье окольцовывает режущая боль, раздается звяканье железного браслета. Это лязгает натянувшаяся короткая цепь наручника, приковавшая мою окровавленную руку к металлической перекладине неподъёмного силового тренажёра. Я пытался освободиться? Наверное, да, иначе откуда столько крови?
— Мердер, посмотри на меня. Скажи, что ты в порядке, — отчаянно умоляет ангел. — Скажи, что все закончилось. Я помогу тебе. Клянусь, я помогу. Только скажи мне как… Что мне сделать, Кол?
Стиснув зубы, я делаю еще одно усилие и поднимаю голову, звон в ушах усиливается, боль вбивается гвоздями в затылок и основание шеи, но мне удается рассмотреть Пикси сквозь распыляющиеся перед глазами черно-бурые пятна. На мгновение сердечный клапан сдается и останавливается, пустой желудок снова сжимается, но я сдерживаю рвотные позывы, медленно дыша через нос.
— Ты понимаешь меня, Коул? Слышишь, что я говорю? — ее голос дрожит и срывается, губы искусаны до крови.
Она сидит полу на противоположной стороне каюты, прислонившись спиной к стене, руки связанны моей футболкой, платье разодрано на груди и свисает жалкими лоскутами. Она была так прекрасна в нем… Когда… Когда, черт возьми, это было?
Возникший следом вопрос лишает меня дыхания.
Что я сделал?
— Колман, скажи хоть что-нибудь, — душераздирающий вопль срывается с дрожащих губ, на зарёванном лице с подтёками туши неподдельный ужас и страх.
Мне нужно сосредоточиться, вернуть контроль. Собраться, взять себя в руки. Я должен вспомнить, почему мы здесь… Почему она связана, а я прикован?
— Я слышу тебя, ангел, — отвечаю скрипящим неузнаваемым шепотом, и она делает глубокий вдох, в котором сквозит облегчение.
Откинув назад спутанные волосы, Анджелина на пару секунд застывает, остановив на моем лице расфокусированный взгляд. Мне необходимо задать самый мучающий меня вопрос, но я не могу решиться. Весь ее истерзанный вид говорит о том, что ответ не принесет мне успокоения.
— Что произошло? — сглотнув, натянуто спрашиваю я.
Энжи отводит взгляд в сторону, словно видеть меня сейчас ей невыносимо больно и страшно.
Минуту мы молчим, сотрясая напряженную тишину тяжелыми звуками нашего дыхания. Я закрываю глаза, пытаясь перезагрузить жесткий диск собственной памяти, но непредвиденный сбой нанес необратимые повреждения. Последний сохранившийся кадр — мы ругаемся, она кричит на меня, бьет по лицу, а дальше пустота. Абсолютно чистый лист.
Такие провалы случались раньше. В основном под воздействием даже мизерной дозы алкоголя, но я точно знаю, что за ужином не пил ничего, кроме содовой, а это самый херовый признак из всех возможных. Я еще не знаю, что буду делать со всем дерьмом в своей голове дальше, сейчас я должен сосредоточиться на последствиях.
— Что я сделал, ангел? — перефразировав предыдущий вопрос, застываю в мучительном ожидании.
Меня все еще колотит в холодном ознобе. Но это ничто по сравнению с тем, что я чувствую, глядя на бледную изможденную Пикси с намотанными вокруг запястий футболкой и в разодранном платье.
— Ничего, — наконец произносит она, наблюдая за мной ранеными глазами. — Ты не причинил мне физической боли, Кол, но хотел. Ты смотрел так, словно я… — она сдавленно всхлипывает, поднимая связанные руки и пряча лицо в дрожащих ладонях. — Словно я самое ненавистное и уродливое создание, которое ты собираешься убить… Это было написано на твоём лице. Моя смерть здесь и сейчас…
Черт, и что мне теперь с этим делать? Как, бл*дь, объяснить ей… Объяснить, если я сам ни хера не понимаю.
— Детка, я бы никогда…
— Замолчи, — Пикси резко вкидывает голову. — Что бы тебя не остановило, это была не я.
— Я разорвал твое платье?
Смотрю на ее вздрагивающие плечи, опускаю взгляд ниже, ища доказательства своего зверства, но их нет. Ни одной отметины на нежной коже. Это можно считать хорошим знаком? Учитывая масштаб бедствия, определенно да.
— Да, — быстро кивает Энжи, смаргивая слезы. — А потом ты толкнул меня в стену, стащил с себя футболку и связал мои руки.
— Я не объяснил, зачем это сделал?
— Ни единого слова. Тебя прорвало после…
— Что было дальше? — хрипло спрашиваю я, глядя в восковое лицо ангела.
— Дальше ты отошел назад и приковал себя, а ключ кинул мне, — продолжает она надтреснутым голосом.
— Он у тебя? — я окидываю ангела быстрым взглядом. Закусив нижнюю губу, она утвердительно дергает головой.
— Ты не набросишься на меня снова? — каждое ее слово пропитано страхом и горечью.
— Нет. Клянусь, тебе ничто не угрожает, — заверяю я.
— Ты говорил жуткие вещи, Мердер, — остекленевший взгляд Энжи застывает на мне. — Чудовищные, омерзительные, гнусные. О себе, обо мне, о своей матери. Я никогда не видела, чтобы человек настолько терял контроль. Ты едва не вырвал себе руку, намеренно причиняя себе боль, а я… я ничего не могла сделать, — Энжи снова начинает рыдать, разрывая мое сердце. — Только смотреть и умолять тебя остановиться.
— Я в порядке, ангел, — утверждаю, стараясь не анализировать услышанное. Не сейчас, мы разберемся со всем этим позже. — Все закончилось.
— Я боюсь тебе верить, — шмыгнув носом, признается Пикси, и ее опасения оправданы в полной мере.
— Ты же видишь, что я спокоен. Да? — мягко интересуюсь я. — Ничего плохого не случится, ангел. Я слишком сильно люблю тебя, чтобы обидеть.
— Но что будет через пару минут?
— Мы выйдем отсюда, примем душ и серьезно поговорим. — обещаю спокойным уверенным тоном. — Обо всем, что тут произошло.
— И ты расскажешь мне, что с тобой происходит?
— Клянусь, детка, — киваю я. Все еще сомневаясь, Пикси сверлит меня задумчивым взглядом, мысленно взвешивая все за и против.
— Хорошо… Я тебе верю, — она делает резкий выпад ногой, пиная в мою строну металлический ключ, все это время лежавший перед ней на полу.
Пока я отстёгиваю наручник, Энжи без особых усилий избавляется от пут на своих руках, и меня осеняет, что она могла это сделать в любой момент. Могла выйти из каюты, позвать на помощь, позвонить в полицию, но осталась сидеть на полу, ожидая, пока я приду в себя.
Почему?
— Это было бы равносильно убийству, — поймав мой вопросительный взгляд, произносит Пикси. — А я не настолько бессердечна, чтобы стать причиной твоей казни.
— Спасибо, ангел, — бросив на пол железные браслеты, с усилием поднимаюсь на ноги.
Меня сильно штормит, я с
