Надо было как можно быстрее уходить от вертолета. Медленно пятясь, я шаг за шагом удалялся от опасного места, волоча парня под мышки. В нем было килограммов восемьдесят веса. Его голова бессильно моталась из стороны в сторону, ноги в армейских ботинках чертили по земле две кривые борозды.
Как назло, поблизости не оказалось ни одного из автомобилей коалиционных войск. По шоссе проезжали лишь редкие арабские машины; чуть-чуть притормозив, они затем вновь прибавляли скорость и уносились прочь от места трагедии. Шульгин стоял у джипа, наблюдая за происходящим, но помогать, похоже, не собирался.
— Сергей, так твою мать! — заорал я. — Что ты стоишь как пень?!
Он крикнул что-то, вытянул руку и указал на кусты. Я заметил голову человека, замотанную пестрым арабским платком. Последним, что я увидел, был ствол автомата, направленный в мою сторону.
Автоматная очередь и взрыв раздались одновременно. Разлетавшихся по воздуху обломков вертолета я уже не увидел.
Этот звонок разделил ее жизнь на до и после. В жизни до был Виктор и был Славка. Правда, сын поступил на журфак и стал приезжать домой довольно редко. И хотя она скучала по нему, зато теперь могла отдавать всю себя — и в прямом, и в переносном смысле — Виктору, который часто оставался ночевать у нее. Со звонком вымогателя началась жизнь после: с неотступной мучительной тревогой за сына.
Проведя бессонную ночь и едва дождавшись утра, она позвонила Виктору.
— Света! А я сам только что хотел звонить тебе, да боялся разбудить, — услышала она его радостный голос. — Как насчет сегодняшнего вечера? Я заеду, ага?
— Подожди, Витя. У меня неприятности.
— Что такое?
— Мне нужны деньги. Довольно большие.
— Насколько большие, Света?
— Около трех с половиной тысяч долларов.
Виктор присвистнул.
— Ух ты! А что случилось?
— Ну… долго объяснять. Просто срочно нужны деньги. Ты мне поможешь?
В трубке воцарилось молчание.
— Ты мне поможешь?
— Как, Света? У меня нет таких денег.
— Ты же недавно купил машину.
— И ты хочешь, чтоб я ее продал?! Ну, знаешь!.. — с некоторым раздражением произнес Виктор, потом, стараясь придать своему голосу более мягкие интонации, продолжил: — Света, ты же знаешь, как я к тебе отношусь, как я тебя люблю, но машина, это… понимаешь, я копил на нее несколько лет. Я не бизнесмен, деньгами не ворочаю, я простой инженер, которому и зарплату-то часто задерживают. Потом алименты — мне их выплачивать еще четыре года. Ты пойми, Света…
— Я понимаю, — ровным голосом произнесла она и положила трубку.
Она прошла в гостиную, взяла лист бумаги и ручку. Надо спокойно, очень спокойно рассмотреть все варианты. Времени мало — но все же оно пока есть.
Итак, Виктор. Не чужой человек. Позвонить ему еще раз, чуть позже? Господи, как же это унизительно, что-то объяснять, упрашивать — но жизнь сына дороже самолюбия. Если Виктор действительно любит ее, если она что-то значит для него — он не может бросить ее, оставить вот так, один на один с бедой.
Она записала: «Дорофеев В.». Поставила рядом вопросительный знак.
Потом Сергей, бывший муж. Если бы она рассказала ему все, как есть, он не остался бы равнодушным к судьбе сына. Другое дело, что денег у него не водилось даже когда они были женаты: друзья, компании на стороне, женщины — и ей в один прекрасный день надоело все это. Муж не очень переживал развод, года три назад завербовался в какую-то шарашкину контору, уехал в Казахстан на строительство то ли газо- то ли нефтепровода и с тех пор не подавал признаков жизни. Вряд ли его можно было отыскать в ближайшее время. Алиментов он не платил, оставив взамен этого квартиру — кооператив был построен на деньги его родителей.
Она все равно записала: «Тихонович С.» — может, родители Сергея знают, как с ним связаться?
Теперь мать. Нет, это исключено. Та сама-то еле сводит концы с концами да еще помогает парализованной сестре.
Дальше. Николай. Правда, встречались они недолго, но расстались вполне нормально, без обид, и он до сих пор иногда звонит ей. Это были ни к чему не обязывающие отношения. Николай и не скрывал, что ему нужна разрядка, небольшое романтическое приключение. Любовником он оказался средненьким, но она ни словом, ни жестом никогда не показала ему этого. Как говорится, главное, чтоб человек был хороший. А он водил в кафе, иногда в ресторан и денег не жалел. Вот деньги сейчас для нее — главное. Большие, маленькие — любые.
Она записала «Ходкевич Н.».
Да, раз уж речь зашла о любовниках, был еще Вадим, как его, э?.. фамилия вылетела из головы. Нестеров? Нестеренко? Нестерук? Какой-то командировочный из Питера. Они встречались недели полторы. Потом он уехал, не оставив никаких координатов. Она не могла не запомнить его: он был первым — с ним она изменила Сергею, когда была еще замужем. И чего она его вспомнила? Не поедет же она искать его в Питер!
Кто дальше? Саша Лемешонок. Совсем недавно он приглашал ее в Чехию или в Болгарию. Значит, какие-то деньги у него есть. Сначала у них была любовь. Вроде бы. Но потом она охладела к нему. Почему? Да черт его знает. Конечно, он встретился, когда ей было так плохо и одиноко, но… Если бы потом не появился Виктор, может быть, их отношения и продолжались, а так… Сашка — резкий, колючий, насмешливый, мужику далеко за сорок, а одевается, как хиппарь-переросток, слушает какие-то древние записи «Роллинг стоунз» и этого, как его?.. Пресли. Виктор — аккуратный, вежливый и пахнет от него всегда приятным мужским лосьоном. С Сашкой трудно разговаривать, какой-то он перпендикулярный, нервный, а Виктор слова грубого не скажет, во всем с ней соглашается. Правда, в постели Сашка… Тьфу ты, о чем она только думает!
Кто еще? Подруги? Ну, это не серьезно: ни у одной никогда не водилось денег, а Наташка до сих пор двадцать баксов отдать не может: занимала месяца три назад на какую-то косметику — и с концами. Даже не звонит.
Она все-таки записала фамилию Наташки. Двадцать долларов все-таки лучше, чем ничего.
Итак, с кого начать?
Позвонить сначала Лемешонку? Она со всеми своими любовниками старалась расставаться по-дружески и даже сохранять какие-то отношения, но Сашка во время их последней встречи в кафе сказал, что вежливой дружбы не будет. Но она и не собирается навязываться ему: не хочет — не надо. Разговор будет чисто деловой.
Света прошла в спальню, набрала номер Сашки, который до сих пор помнила наизусть. В трубке долго слышались длинные гудки. Ну, разумеется, он же на работе!
Она нашла в записной книжке номер офиса «Дорпромстроя» на «олимпийке» — дороге, наспех построенной для Московской Олимпиады далекого 80-го года. Трубку подняла какая-то девушка.
