Тодд прервал Элизабет быстрым поцелуем в щеку.
– Одна «кока-кола»? Будет исполнено. – И он ринулся к буфетному столу.
Не прошло и пяти секунд после ухода Тодда, как Элизабет почувствовала, что на ее плечо легла чья-то рука. Она стремительно повернулась.
– Николас! – изумленно воскликнула она.
Уже второй раз за этот вечер Николас стоял перед ней, не в силах вымолвить ни слова. Он выглядел таким волнованным, что Элизабет попыталась прийти ему на помощь.
– Уходишь так рано? – спросила она, заметив, что он держит в руке куртку. – Может, побудешь еще немного?
Лицо юноши озарилось радостью.
– Могу побыть еще несколько минут, – сказал он, заглядывая Элизабет в глаза. – Но я должен тебе кое-что сказать, – добавил он взволнованным голосом. – Я сегодня без конца ходил за тобой и хочу извиниться, если слишком тебе надоел.
Элизабет улыбнулась.
– Не нужно извиняться. Я была рада с тобой познакомиться. – Она говорила искренне.
– Я тоже, – ответил Николас. – Но я… – Его голос прервался, и Элизабет почувствовала, что его что-то мучает.
– Что-нибудь не так?
– Элизабет, – начал Николас, краснея. – Я не знаю, как сказать… Никогда в жизни мне не было так трудно говорить. Но думаю, что лучше сказать все начистоту. – Он помедлил секунду, а затем быстро произнес: – Элизабет, я полюбил тебя!
Элизабет не могла поверить своим ушам: её любит Николас Морроу? Переведя дыхание, она произнесла:
– Но ты меня даже не знаешь.
– Это ничего не значит, – сказал Николас. – Я влюбился в тебя в тот самый миг, как увидел.
– Там, в лунном свете? – спросила Элизабет. Николас кивнул, и она улыбнулась: – Лунный свет иногда оказывает странное воздействие, – сказала она. – Завтра твои чувства изменятся.
– Мои чувства останутся точно такими же, – настаивал юноша. – Попытайся понять.
– Но, Николас… – Элизабет остановилась. Она не желала обидеть его, но понимала, что должна сказать правду. – У меня уже есть друг. Тодд Уилкинз. Ты знаешь его.
– Тодд Уилкинз? – переспросил Николас.
Все становилось на свои места. Он вспомнил вечеринку у Регины и то, как лихорадочно бегал Тодд в поисках Элизабет. Джессика не обращала внимания на вопросы Тодда о том, где ее сестра, до тех пор, пока он в конце концов не толкнул ее в бассейн. Николас вспомнил также, как откровенно он попросил Тодда уйти, и теперь ему было стыдно за свое тогдашнее поведение.
– Конечно, – сказал он. – Такой высокий, красивый. Наверное, он играет в баскетбол?
– Да. Он лучший в команде. Подожди, ты увидишь, как он будет играть на чемпионате. – Глаза Элизабет засияли от гордости. – Так что сам видишь…
– Я ничего не вижу, – упрямо сказал Николас.
Элизабет вздохнула и взяла его за руку:
– Ты мне очень нравишься. Правда. Но не думаю, что я когда-нибудь смогу полюбить тебя.
– Как ты можешь это утверждать? Ведь ты меня совсем не знаешь!
– Но это я знаю твердо, – сказала она.
– Почему? – не унимался он. – Неужели я действительно такой непривлекательный?
От изумления глаза Элизабет широко открылись. Не мог же Николас Морроу не знать, что его внешность неотразима?
Она ничего не ответила, и Николас повторил свой вопрос:
– Я в самом деле такой непривлекательный? Что, как монстр Франкенштейна? – И он скорчил безобразную гримасу, выпучив глаза и растянув губы в омерзительной ухмылке. – Или Дракула? – Он издал сдавленный, леденящий душу крик. – Или горбун Квазимодо? – Он перегнулся почти полам и выставил вперед плечи.
Это было так смешно, что Элизабет расхохоталась. Затем она окинула его критическим взглядом.
– Ну, из шеи у тебя не выступают болты, – сказала она, – так что ты не можешь быть чудовищем Франкенштейна. И у тебя нет клыков, значит, ты не Дракула.
– И у меня есть два глаза, так что…
– Так что ты не можешь быть одноглазым Квазимодо. – Она склонила голову набок, изучая его. – Дай подумать… – Вдруг она прищелкнула пальцами. – Ты, судя по всему, Николас Морроу! – сказала она. – И ты действительно один из самых привлекательных парней из всех, кого я встречала.
– Тебе будет не стыдно показаться со мной?
– Ну, не думаю, – поддразнивала его она. – Конечно, тебя нельзя назвать абсолютным совершенством, и какой-нибудь недостаток, если хорошо поискать, у тебя наверняка найдется…
– Я когда-то грыз ногти, – сказал Николас с озорным огоньком в глазах.
– Видишь, значит, я права? – развеселилась Элизабет.
– Ну, а в остальном?
– В остальном, я думаю, сойдешь.
Николас почувствовал себя на седьмом небе.
– Тогда почему не дать мне шанс? Подумай, Элизабет.
Она покачала головой, снова став серьезной.
– Извини, Николас, – сказала она мягко, – но я уже сказала: я встречаюсь с Тоддом.
– Но тебе только шестнадцать лет, – возразил Николас. – Ты слишком молода, чтобы связать себя с одним человеком.
В это время Элизабет услышала, как Джессика у парадной двери прощается с ребятами.
– Я тоже должна проститься с ними, – сказала Элизабет Николасу.
– Нет проблем, – ответил он. – Я подожду.
Он улыбнулся ей, но вид у него был такой потерянный, что Элизабет добавила:
– Я вернусь через минуту.
Торопясь к двери, она чувствовала, что он глядит ей вслед.
Элизабет подошла к двери одновременно с Робин Уилсон, шедшей под руку с Алленом Уолтерсом.
– Лиз, – сказала она восторженно, – вечеринка была просто сказочной!
– Это точно! – присоединился к ее восторгам Аллен.
В разговор включился Уинстон Эгберт, шедший следом:
– В доме Уэйкфилдов всегда можно рассчитывать на отличный вечер.
Элизабет принимала комплименты с любезной улыбкой, приписывая все заслуги Джессике.
– В этот раз моя младшая сестра проделала колоссальную работу. – Она намекала на то, что сестра была моложе ее на четыре минуты.
– Я старалась, – сказала Джессика. – Чего только не сделаешь для старшей сестры.
– Мы так рады, что ты вернулась целой и невредимой, – сказала Инид Роллинз.
Она и ее приятель Джордж Уоррен немного задержались и уходили последними.
– Лиз, – продолжала Инид, – ты даже представить себе не можешь, как все мы переживали из-за тебя.
Когда друзья ушли, мысли Элизабет вернулись к Николасу Морроу, к его словам о том, что она слишком молода, чтобы иметь постоянного друга. Все это она слышала уже миллион раз от своих родителей с тех самых пор, как начала серьезно встречаться с Тоддом. Элизабет очень любила своих родителей и знала, что они хотят ей только добра. Но в этом вопросе она никак не могла с ними согласиться. Ей было так хорошо с Тоддом, что она была уверена: никто другой в ее жизни появиться не сможет.
