Я взмахнула руками и с удивлением посмотрела на мужчину. Да будь он хоть трижды красив, подобных придурков я еще не встречала.
― Вы мне прикажите биться в истерике, и мотать сопли на кулак?
― Лучше вколи мне обезболивающее.
― Отлично. Только сначала скажите Максу, чтобы утром меня отвез в город.
― Утром и скажу. Коли давай, и не пререкайся.
― Жаль, у меня нет яда.
Достала из чемоданчика ампулу и перевела взгляд на Григория. Он с любопытством рассматривал мое лицо.
― Что? ― уточнила, набирая лекарство в шприц.
― Нахера тебе работа в клинике?
― А нахера людям вообще работа? Может для того, чтобы было на что есть? Хватит трепаться, переворачивайтесь на живот, у вас вообще‐то рана на спине.
Вколов ему обезболивающее, я, не имея больше сил, погасила свет и вернулась под плед на кушетку. Нужно отдохнуть хорошо, иначе я так долго не продержусь.
― И не страшно тебе спать со мной в одной комнате в темноте? ― услышала голос со стороны кровати, и вздохнув, отвернулась к окну.
― Лучше пусть ваши рабы печку побольше топят, а то что‐то холодает.
― Макс! ― неожиданно рявкнул он, заставляя меня вздрогнуть. ― Макс!
― Слушаю, брат.
― Печь натопите сильнее, врачиха мерзнет.
― Сделаем.
У меня глаза на лоб полезли. Он это серьезно? Для меня? Этот бандит ради меня попросил топить печь сильнее? Быть такого не может!
― Надеюсь, теперь ты согреешься, ― произнес он приглушенным тоном.
Я отодвинула край пледа, и кивнула. Ой, он же не видит меня. Здесь даже уличных фонарей нет. Лес же вокруг!
― Спасибо. Таких привилегий я не ожидала.
― Мне не нужны здесь еще больные. Меня достаточно.
Кто бы сомневался.
― Я так и подумала.
Мое утро наступило в половине восьмого.
В туалет приспичило, чему я была несказанно не рада. Да‐да, именно так. Я помнила, что в туалет нужно бежать на улицу, как в прошлом веке, блин!
Отодвинув на окне шторку, отметила, что сегодня пошел снег. Хотя, в лесу это, наверное, частое явление, учитывая размеры сугробов и глубину дорожек, расчищенных от калитки до входа в дом.
Ну нет, терпеть больше нет сил.
Я под удивленные взгляды Максима и Паши выбежала из комнаты, быстро набросила на себя пуховик, и сунув ноги в сапоги вылетела из дома. А на входе столкнулась с огромным бугаем, носом впечатавшись в твердую грудь.
― Ой, щас описаюсь
― Я что такой страшный? ― услышала над головой знакомый хриплый голос, и медленно вдохнув морозный воздух, подняла голову.
― Здрасти, ― тихо прошептала я, и покачнувшись, едва не упала в сугроб, но крепкие руки бандита вовремя меня перехватили и прижали к своему телу.
― Че, совсем уже ноги не держат?
― А чего вы подкрадываетесь незаметно? И вообще! Вам «утка» нужна, а не бегать самому по полю морозному. Хотите, чтобы швы разошлись?
― Какая еще к херам утка? Девочка, ты спятила? ― он коснулся моего лба тыльной стороной ладони, и нахмурившись, добавил: ― Вроде в норме температура.
― Может хватит меня обжимать?
Дядя нахмурился еще больше, а потом, когда дошло, о чем я говорю, резко отпустил меня.
― Спасибо, ― обошла его, и по свежевыпавшему снегу пошла в сторону нужной мне избушки.
― А ты куда, врачиха?
― На кудыкину гору, знаете такую? Мне что уже и в туалет нельзя сходить?
― Так это, в доме есть.
Я остановилась и слегка склонив голову, нахмурилась. Что значит в доме есть? Не поняла сейчас. Резко развернулась и смерила Гришу непонимающим взглядом.
― А может у вас еще и ванная есть в доме?
― Душ. А тебе что не сказали?
― Вот идиоты! ― буркнула я, и развернувшись, все равно пошла в уличный туалет.
Вот же два придурка. Я значит здесь мерзну, а они скрыли от меня, что в доме есть туалет! Ну ничего, вам еще это аукнется.
Быстро справившись на улице, я, кутаясь в пуховик, забежала в коридор, где снова было накурено. Только в этот раз, кажется, накурил раненный. Гриша стоял, упершись в стену и смотрел на меня любопытным взглядом.
― Чего? ― решила уточнить, потому что не очень любила, когда меня сканируют.
― Ничего не простудила?
Я закатила глаза, и хотела пройти в дом, но мужчина преградил путь, выставив руку пере дверью.
― Лучше поговорите со своими рабами, которые так отнеслись к моему здоровью. Им явно плевать, застужу я себе что‐нибудь, или нет.
― На улице минус двадцать три.
― Хорошо. Теперь могу идти? ― бросила на него короткий взгляд, а в следующую секунду он убрал руку, позволяя мне войти в дом.
Точно три… коня!
Сняв с себя пуховик и сапоги, я бросила на рабов недовольный взгляд, и пройдя мимо, рукой толкнула дверь, которая вела в ванную комнату! Я‐то думала там кладовка!
Захлопнула за собой двери, собираясь нормально умыться. Да здесь даже бойлер есть!
За дверью послышался хохот. Очень смешно.
― Че ржете, придурки? ― неожиданно прозвучал грубый голос Гриши. ― Ваши шутки могут лишить эту девицу возможности иметь детей. Не думали об этом?
― Да просто…
― Да не просто, Макс! Ты куда смотрел? Ладно Паша!
― Извини, протупили, брат.
― Головой думайте, девчонка молодая совсем. Не убивать же ее.
― Знаешь, я бы поспорил, ― а это прозвучал голос Паши, ― вдруг она сольет нас кому.
― А что сливать? Я что бандит?
А разве нет?
― В общем так, Макс, сейчас повезешь Нину в город за вещами, а потом обратно сюда привезешь. Она пробудет здесь, сколько надо. И смотри, чтобы ни с кем не трепалась. Знать, что я с пулевым ранением никто не должен.
― Понял, Гриш.
― А шуточки свои в жопу себе засуньте. Это тоже понятно?
― Понятно, ― буркнул Паша, а я довольная, что меня защитили, включила горячую воду.
Господи, вот так жить можно!
К тому времени, как я вышла из ванной комнаты, Макс приготовил завтрак. Главному отнес в комнату, а мне поставил тарелку на кухне.
― Ешь, и будем ехать.
― Куда? ― сделала вид, что я не в курсе. Не признаваться же, что я подслушивала.
― Домой к тебе. За вещами! Или тебе и так сойдет?
― А нет, вещи надо. В конце концов, я же не по своей воли в заложниках сижу.
― Тоже мне, заложница. Ешь, я пока машину прогрею, да снег разгребу.
Макс вышел из дома, а я осталась на кухне наедине с Пашей. Вот это мне жутко не нравилось. Зачем он здесь? Пусть тоже бы пошел снег разгребать. Ах чаек пьет? Ну как бы язык не обжог!
― Вкусно, красавица?
― Очень, ― буркнула я, в надежде, что он отстанет от меня.
Разговаривать с Пашей не было никакого желания. Доверия он не вызывал, к слову, после его грубых наездов, чего еще ожидать от него? Я даже в одной комнате сидеть с ним не хотела, по крайней мере наедине. Что‐то вообще не спокойно становится.
Положив в рот кусочек котлеты, я бросила взгляд в окно. Снег практически закончился, а вот небо по-прежнему было снежное. Знаете, как бывает перед снегопадом? Ох, любила я зиму, а тут на тебе, бонус в этом году. Густой заснеженный лес и три самца. Кхм, про самцов я погорячилась. Хотя, глядя на Гришу…
― Слушай, если уж нам здесь коротать время вместе, может развлечемся?
Я чуть вилку не выронила от его слов. Перевела недовольный взгляд и нахмурила брови.
― Чего? А ну, повтори еще раз.
― Трахнуть тебя хочу, что повторять? ― рявкнул он, с грохотом ставя на стол свой стакан с чаем.
― Тебе что яйца отбить, идиот? Или я на шлюху похожа?
Неожиданно он достал нож и демонстративно открыв его, зло ухмыльнулся.
― А тебе, кажется, нужно язык отрезать, чтобы лишнего не говорила.
― Убивают! ― вдруг заорала я, не собираясь терпеть его хамство. ― Помогите, меня убивают!
Дверь из комнаты с грохотом открылась, и к нам на кухню ввалился злой Гриша.
― Вы че тут, бл*ть, подурели?
― Он хотел меня изнасиловать и убить, ― я сорвалась с табуретки и подбежала к Грише, надеясь, что он меня защитит.
― Ты че несешь, дура? ― нахмурился Паша, складывая нож и убирая его в карман.
