Это неловкое мгновение настойчивого зрительного контакта неожиданно нарушили чьи-то шаги. Я тут же повернула голову и увидела высокую женщину плотного телосложения в строгом коричневом платье, которая остановилась недалеко от нас. Ее редкие темные волосы были уложены в аккуратный пучок, а руки с толстыми, короткими пальцами сложены спереди.
Хозяин дома тоже проследил за моим вниманием и будто нехотя, наконец, отступил от меня.
— Это Луиза, — сообщил он лаконично. А на мой вопросительный взгляд невозмутимо добавил: — Она будет курировать период твоего восстановления и во всем помогать. Слушайся ее. И не пренебрегай рекомендациями, которые для тебя приготовили.
От взгляда на женщину, лицо которой не отражало абсолютно никаких эмоций, внутри прошло неприятное смятение. Помощница? Или скорее надзиратель?
Я не знала, что сказать. Не понимала, что за период восстановления и почему я буду вынуждена его с кем-то проходить? Но спорить с этим человеком хотелось еще меньше.
— Проводи ее в комнату, — велел он Луизе, явно не нуждаясь в моем ответе. — Моей жене нужно переодеться
Она тут же ожила и скалой двинулась ко мне.
— Идите за мной, пожалуйста.
Этот сухой официальный тон ничуть не располагал. Однако я не поэтому продолжала стоять на месте.
— Мои вещи… — произнесла негромко, взглянув на своего мужа. Я не видела, как их заносили, поэтому спохватилась. — Они в машине.
Он слегка свел брови и смерил меня коротким взглядом, словно я что-то глупое сказала.
— Пусть там и остаются. Наверху в твоем распоряжении целый гардероб.
Мужчина не спеша развернулся и направился к лестнице, намереваясь уйти, но я упрямо возразила ему в спину:
— Нет!.. Мне нужны мои вещи.
Он сурово глянул на меня из-за плеча, не понимая, какая паника пронеслась по моим нервам. Эти вещи — все, что я имела. Единственная связь с моим прошлым, о котором я ничего не знала, но которому доверяла! И меня напугало, что я лишусь их.
Черные глаза хозяина дома резко переместились с меня на Луизу.
— Я, кажется, сказал, что вам делать.
Она тут же услужливо кивнула и протянула ко мне свою полную руку.
— Мариям, будьте благоразумны…
— Нет! — громко выдала я, отпрянув от нее и нервно скрестив руки на груди. — Я н-никуда не пойду без своих вещей!..
Говоря это, я никому не смотрела в глаза. Потому что была одна среди чужих и равнодушных людей. Тело пробивало мелкой дрожью, а в животе скручивался страх, что моя попытка отстоять свое желание, которое казалось мне очень важным, слишком слаба.
В груди неприятно дернуло, когда я уловила, что мужчина приближается ко мне. Он встал прямо передо мной, и все внутри подобралось, натянулось струной, которая, казалось, вот-вот лопнет! Неожиданное прикосновение к руке заставило вздрогнуть. Не спеша, но настойчиво, хозяин дома крепко обхватил мою ладонь и спокойно встретил мой взгляд, в котором отразилось отчаяние. Не сказав ни слова, он потянул меня за собой, а я не поняла, как мои ноги послушались…
Муж надежно держал мою руку, поднимаясь по лестнице, проходя по длинному коридору с высокими потолками и заводя меня в одну из дверей. И я совершенно не пыталась сопротивляться, хотя насторожилась до дрожи в коленях. Как будто в этом не было смысла, и он наглядно мне это демонстрировал.
Я толком не видела ничего перед собой — все слилось в пятно из-за слез собравшихся в глазах. Но я поняла, что мужчина привел меня в спальню. Большую, идеально убранную и дорого обставленную, как и все в этом доме.
Мою руку, наконец, отпустили, и я неловко застыла где-то у окна, бегло осматривая обстановку из-под ресниц. А хозяин дома не торопился уходить.
— Так будет всегда, — раздался его сдержанный голос с налетом предостережения. — Я не стану повторять, Мариям. Я буду делать — имей это в виду.
Нервно смяв пальцы, я продолжала упорно смотреть в одну точку и изо всех сил сдерживать ком в горле. И только когда мужчина покинул комнату, смогла спокойно сделать вдох.
Буквально через секунду в спальне возникла Луиза, от которой тоже не стоило ждать снисхождений. Однако прежде чем я успела раздеться, в дверь неожиданно постучали и занесли сумки с моими вещами.
Адам
Несколько месяцев назад…
Грудную клетку беспощадно стягивало жгутами от нервного напряжения. Упрямо глядя на старшего брата, я сжал кулаки, понимая, что разговор состоится прямо сейчас.
— Ты знал, что она попала в аварию?
Амран замер, хмуро покосился в мою сторону. Но следом, как ни в чем не бывало, уселся за кухонный стол, и принялся отрешенно рассматривать свои руки.
— Знал, — сухо ответил он, в конце концов.
Сделав медленный вдох, я тоже выдвинул стул и сел напротив брата.
— Я был у нее, — признался, пристально пялясь на него.
Он тут же вскинул на меня взгляд полный грозного недоумения. Бесспорно, Амрана сразу напрягла тема, которую я выбрал. Поэтому в голосе послышалось предостережение, когда он поинтересовался:
— Для чего это?
Я качнул головой.
— А ты бы смог остаться в стороне? — резонно спросил.
Брат промолчал, отвернул голову.
— Она впала в кому…
— Я знаю, — перебил он меня.
— Несколько месяцев практически на грани жизни и смерти, — продолжил я упрямо. — И неизвестное будущее… Я приходил к ней. Очень часто.
Амран поджал губы, явно начиная нервничать. Я с самого начала понимал, что мне не стоило рассчитывать на его одобрение. Но он должен был знать. Несмотря на то, что вычеркнул Мариям из истории нашей семьи ровно год назад. Как грязное пятно, которое, однако, оставило след, сколько бы его не терли.
Надо же целый год. А как будто вчера все случилось…
Время ничерта не изменило. Ведь как только я узнал про аварию, понесся к ней, бросив все, забыв обо всем! Когда же увидел, словно полжизни потерял. Видимо успел поддаться коварным сомнениям — мне нарочно рассказали об этом, на жалость хотели надавить! Доверие все-таки хрупкая штука. Но это оказалось правдой и мне стало по-настоящему больно. Видеть ее бледную, бездвижную, всю в трубках.
Я обеспечил ее лучшим содержанием, врачам запретил распространяться, откуда помощь, чтобы у родителей, с которыми я не хотел больше пересекаться никогда, не возникло вопросов. Но мне все время казалось этого чертовски мало. Этого недостаточно. Я будто терял Мари каждый день! По чуть-чуть и неизбежно. Невыносимо было смотреть в ее красивое лицо без эмоций, но не приходить в эту чертову палату — куда мучительнее.
— Мари очнулась, — сообщил я, напряженно встретившись с взглядом брата. И сразу понял, что он не удивлен. — Это действительно произошло. И она не стала овощем — ничего такого. Ей повезло. И я решил… В общем, когда придет время выписки, я заберу ее.
— Что? — оборвал он резко, в ярости взглянув на меня. — Что ты сказал?!
— Ты меня слышал. Она все еще моя законная жена, — твердо ответил я, стиснув челюсть. — И я приведу ее в свой дом.
— То есть как жена? — вкрадчиво поинтересовался Амран, наклонившись ближе к столу. — Ты до сих пор не оформил развод?!
Чувствуя напряжение в каждой части тела, я небрежно откинулся на спинку стула.
— Нет, — невозмутимо ответил.
Сам себе много раз задавал вопрос: почему? Убеждал, что это всего лишь формальность. Однако в глубине души всегда ловил себя на мысли — это последнее, что нас связывало, и именно из-за этого я медлил. Последнее, что все еще значило: она — моя.
Амран резко втянул носом воздух, в его синих глазах пронеслось осуждение и разочарование. Для него это значило, что я ее простил. Но для меня…
Находясь рядом с Мариям, я испытывал многое и о многом думал. Да, гнев незаметно ушел на третий план, уступая приоритету — жизнь или гордость, однако никуда не уходил окончательно. Только притаился. Слишком свежа была рана. Слишком паршиво сложились обстоятельства.
В груди резануло от воспоминаний: как заплаканные зеленые глаза, которыми я был очарован точно глупый, верный пес, отражали отчаяние. Как я снял фату с ее шелковых, убранных в красивую прическу волос и отшвырнул.
