головой. Господи, помоги мне, пожалуйста.
— Лиля, Лильты как? Можешь встать сама? — Игорь невесомо прикасается ко мне руками, пытается сделать так, чтобы я посмотрела на него, а я не могу.
Я тихо скулю от боли и страха, начиная ненавидеть весь мир, в особенности мужа и его любовницу.
— Врача. Вызови врача, — но вместо пререканий прошу о помощи, потому что сама не в состоянии пошевелиться.
Лиля
В себя прихожу очень тяжело. Состояние странное: меня мутит, все тело ватное, мысли путаются.
Помню, как упала.
Помню, как испугался Игорь, как он подхватил меня на руки и повез в больницу. Сам. При этом нарушая все правила дорожного движения, за что я на него ругалась. И дело было не в том, что я не хотела успеть в больницу, а в том, что как раз-таки я хотела доехать до нее живой, чтобы было кого спасать. Я не остаться на дороге в попавшей в аварию машине.
Мы приехали в клинику, меня быстро осмотрели и потом все, темнота, больше ничего не помню.
Слезы пробиваются сквозь прикрытые глаза, но я все же открываю их, и глядя в белый потолок, накрываю живот руками, чувствуя в сгибе локтя катетер.
Мне страшно. Малыш, удалось ли его спасти? Я не переживу, если с ним что-то случилось, не переживу, что не смогла уберечь.
— Пришла в себя? Хорошо, — безжизненным голосом говорит Игорь, и, встав с маленького диванчика, подходит ко мне, нажимая над головой какую-то кнопку. Похоже вызвал врача. — Как ты себя чувствуешь?
И столько в его голосе участия, столько заботы, но я помню, из-за чего оказалась здесь, вернее, из-за кого. Из-за его любовницы, которая захотела устранить конкурентку, убрать то, что может помешать ей добиться желаемого. Это жестоко. Это ужасно. Зачем она так поступила?
Но это волнует, сейчас меня меньше всего.
— Что с малышом? Я… я его… — не могу и слова сказать, они комом в горле застревают.
Не могу произнести, что я его потеряла.
— Нет, все хорошо, — муж накрывает мои ладони, лежащие на животе, своей огромной лапищей, приятно согревая.
Только сейчас понимаю, что у меня до сих пор все тело ледяное.
— Ребенка удалось спасти, вовремя приехали, но тебе какое-то время придется побыть в больнице на сохранении, и это не обсуждается.
— Да, разумеется, — соглашаюсь с ним.
Я бы и сама отсюда сейчас не ушла. Все же уже не девочка, и это не просто какая-то мелочь. Это уже серьезно. Мог бы и не говорить такие глупости.
— Мне жаль, что так получилось. Ты не должна была приходить на работу. Как ты могла так беспечно поступить, Лиля? Я ведь не просто так тебя прошу чего-то не делать. Ты понимаешь, что могло произойти, не успей я тебя сюда довезти?
— Что? — удивленно спрашиваю у него, потому что не могу поверить в то, что он сейчас сказал. — Ты меня винишь во всем случившемся? Я по-твоему виновата?
— А что я? — холодно отвечает мне, стараясь не закричать в ответ. — У нас с тобой был уговор? Был, но ты его нарушила. И вот к чему все это привело. Надеюсь, ты понимаешь, что больше тебе не стоит приходить ко мне на работу?
— Зато любовница твоя может, да? Из-за нее мне нельзя к тебе приходить? И сколько их у тебя было, вот таких девочек? Ты ведь с самого первого дня не разрешал мне к тебе приходить, получается, я столько лет жила во лжи
Прекрати, Лиля, мы поговорим об этом, когда тебя выпишут. Сейчас ты должна не нервничать, и быстрее восстанавливаться, — но меня не остановить, как бы не пытался меня перебить. Меня прорвало.
— И скольких любовниц я уже пережила, скольких, Игорь? И почему виновата я, а не она? Тебя что там не было? Ты не видел, да? Я из-за нее чуть не потеряла ребенка. Она специально мне эту подножку подставила, а потом еще ускорила процесс, повернувшись и оттолкнув. Ты слышишь себя вообще, ты нормальный?
Не сдерживаюсь, потому что это уже слишком. Я многое могу понять многое могу принять и простить, но не вот такое.
— Я хочу развестись, Игорь. Я требую развода.
— Прекрати эту истерику, Лиля, что за детский сад. Я же сейчас же скажу твоему врачу, чтобы вызвал психолога и тот проверил, нормально ли у тебя все с головой.
— У меня все нормально с головой, а вот у тебя, похоже, нет. Ты мне изменил, и не один раз. Ты ей предложение сделал, Игорь! Это уже вообще не смешно. Я требую развода. Требую!
— Требуешь? Хорошо, будет тебе развод. Как раз двое детей, поделим поровну, один тебе, другой мне. Выкормишь будущего члена нашей семьи, и я его заберу. Что скажешь?
— Ты с ума сошел? Я не отдам тебе детей.
— Тогда смирись, и живи дальше. В нашей с тобой жизни ничего не меняется, я люблю только тебя, и ни на кого тебя менять не собираюсь. Мы семья, Лиля, и ею останемся.
Лиля
Семья? Какая мы семья? Я не знаю, когда мы перестали ею быть, но перестали. Я во всем виновата. Я чего-то не додала, раз посмотрел на другую. Но я ведь все старалась делать как надо.
Мы ведь все делали вместе. Между нами не пролетал холодок. Все было прекрасно. Но в какой-то момент что-то пошло не так. И я упустила этот момент. Именно в тот момент семья распалась, а я продолжала носить розовые очки.
И он позволял мне их носить.
А сейчас он делает вид, словно ничего не произошло, вот абсолютно ничего. Получается, для него норма изменять мне. Сколько таких любовниц было, сколько из них вот так уже пытались заявить на него права, а я просто не знала?
Господи, почему это выяснилось сейчас, почему тогда, когда я узнала о беременности, почему именно тогда, когда я решилась о ней рассказать?
Почему эта ложь, эта грязная, гадкая ложь не вскрылась вчера, когда пирожные были не готовы, и я могла бы скрыть факт беременности, чтобы было проще развестись, чтобы он не имел на меня новых рычагов давления.
Все же Надя, она уже не совсем маленькая. Да и я… я ведь в его глазах теперь очень уязвима. Он знает, куда давить и как давить
— А если я не хочу смиряться и жить вот так дальше? Как ты можешь говорить, что ничего не
