Но о Тане я была лучшего мнения.
А сама-то, — тут же одёргиваю себя. — Полезла целоваться к незнакомому мужчине.
— Есть хочешь? Или спать сразу пойдёшь? — Юра заходит в гостиную.
После его вопроса я понимаю, что действительно устала. Время уже много, скоро светать начнёт.
— Мне бы поспать. Завтра на работу с утра.
— Поднимайся в гостевую спальню. Ложись там, — предлагает Юра.
— Да мне и дивана хватит. На краешке посплю. Мне много места не надо.
— Ну если хочешь здесь, ложись тогда тут. После поцелуя я чувствую появившееся между нами напряжение. Ложусь на диванную подушку, мне кажется, только на секунду закрываю глаза, а уже звенит будильник. Четыре часа пролетели за одно мгновение. Голова гудит от недосыпа. Как же хочется послать всех и вся и забить на работу, но я вспоминаю, для чего мне всё это надо, и открываю глаза. Юра уже стоит на лестнице, будто и не спал совсем.
— Куда ехать? — спрашивает меня.
— Да я сама такси вызову.
— Лиза, адрес скажи. На работу ехать рано, зато можно вернуться домой и нормально собраться на работу. Мама уже уйдёт на работу.
— Называю адрес дома.
Юра вызывает такси, убирает телефон в карман. Смотрит на меня. А мне совсем не хочется с ним прощаться, потому что больше не увижу его, только издалека. И вот так просто мы с ним поговорим.
— Может, ты мне свой номер дашь? — спрашиваю Юру, перебарывая свою робость.
Но Юра качает головой.
— Нет, Лиза. Не обижайся. Но номерами нам с тобой лучше не обмениваться.
— Почему? — еле слышно шепчу я.
— Чтобы соблазнов не было.
Подъезжает такси. Юра провожает меня до машины. И когда машина трогается, я смотрю назад, пока силуэт Юры не исчезает.
Да, я понимаю, что мы слишком разные. Но сердце ноет, будто я потеряла что-то важное.
Сама понимаю, что это глупо. Я человека даже не знаю, а грущу по нему.
Закрываю глаза, снова вспоминаю наш поцелуй. Теперь это единственное, что осталось мне от моего Босса.
— Куда пошла? — в дверях комнаты стоит отчим, скрестив руки на груди.
— Я что, не имею права на улицу выйти? Мне уже двадцать.
— А ты всё сделала, что мать сказала? — такое ощущение, что ему неважно, что я отвечу, лишь бы докопаться до меня.
— Сделала, — бурчу в ответ. Закидываю рюкзак за спину и иду к выходу, вот только отчим даже не двигается. И мимо него не протиснуться.
— Что опять не так? Я же сказала, что всё сделала. Пропусти…те.
— Почему оделась так? Мать сколько раз говорила, короткие юбки не надевать.
— Она не короткая, до колен. Может, мне ещё паранджу надеть?
— А ты поговори ещё, так и паранджу наденешь.
Отчим заходит в комнату и закрывает за собой дверь. Впервые такое. Я настороженно смотрю на него. Решил заняться моим воспитанием? Что-то как-то поздновато.
— Юбку снимай, — приказывает мне.
— Нет. С чего это я должна перед вами раздеваться?
— Потому что я тебе сказал переодеть юбку. В таком виде ты на улицу не пойдёшь. Поняла?
Смотрю на заветную дверь, но выйти из комнаты вряд ли получится.
— Либо ты переодеваешься, либо сидишь дома, — ещё раз повторяет отчим.
— Вы не имеете права. Я уже совершеннолетняя, как хочу, так и одеваюсь. Вы нарушаете мои права.
— Пока ты живёшь в этом доме, ты будешь выполнять всё, что я тебе скажу, — слышу, что отчим уже злится.
— Это не ваш дом.
— Поговори ещё.
— Я сейчас маме позвоню.
Лезу в карман джинсовки, достаю телефон, но отчим выдирает его и убирает себе в карман брюк.
— Вы совсем обнаглели?
Моему отчиму сорок пять, маме — сорок, они познакомились три года назад на сайте знакомств. Залим мне не понравился сразу. Слишком неприятный, слишком волосатый. Мне не нравилось, как относился к маме, словно с прислугой. Мог при мне начать её за попу трогать или за грудь. А мама терпела и зачем-то держалась за него, как будто он был неписанным красавцем. В какой-то степени я понимала маму, она слишком долго была одна, после того, как развелась с папой. Но всё равно не понимала, как она русская женщина решила встречаться с нерусским. Раньше он хотя бы не лез ко мне, а в последнее время взялся за моё воспитание.
— Я тебя предупреждал, чтобы так со мной не разговаривала? Раз не хочешь слушаться, остаёшься дома, значит. А телефон получишь, когда мать придёт.
Залим разворачивается к двери, открывает её.
А мне до жжения в груди обидно. Отработала два дня подряд в две смены. Хотела просто встретиться с подружками с универа и такое отношение. Чувствую себя самой настоящей пленницей, которую в тюрьму посадили. Скорей бы осень, может, мне общагу дадут. Я в этом году опять заявление подала, но в первую очередь общагу дают приезжим, а я городская.
— Хорошо. Сейчас переоденусь, — кричу ему в спину. Иду к шкафу, пересматриваю свою одежду. Длинных юбок у меня нет. Есть платье длинное, вернее, сарафан. Достаю его, снимаю с плечиков. Разворачиваюсь, отчим стоит всё так же в дверях.
— Выйдите, я переоденусь.
— Стесняешься, что ли? А в короткой юбке с титьками навыкат не стесняешься перед парнями ходить. Ну же, переодевайся.
Я ошарашенно смотрю на Залима.
Козлина! Ну ничего, я переживу это унижение. Маме потом расскажу, и он вылетит, как пробка из нашей квартиры.
И всё равно снять с себя одежду перед плотоядным взглядом отчима очень сложно. Сердце колотится бешено, и слёзы подкатывают. Как же я его ненавижу. Снимаю рюкзак, следом джинсовку. Стараюсь не думать о том, что он смотрит. Раздеваюсь до трусиков и бюстгальтера, тянусь к сарафану, чтобы поскорее надеть его, и замечаю краем глаза резкое движение. Залим всё так же стоит в дверях, с расстёгнутой ширинкой и поглаживает свой уже возбуждённый член.
— Иди сюда, Лиза, — хрипло шепчет он, а меня у меня чувство омерзения такое, что, кажется, сейчас вырвет.
— Нет, — мотаю головой.
— Ну же, Лиза. Иди сюда. Своего парня-то ты ублажаешь ведь. Поласкаешь его язычком и пойдёшь гулять.
— Я маме всё расскажу, — кручу в трясущихся руках сарафан и никак не могу найти его подол, чтобы поскорее надеть.
— А маме мы не расскажем.
Залим направляется ко мне, и меня парализует страх.
А если он сейчас меня изнасилует! — орёт в панике мозг, но я ничего не могу с собой сделать. Просто стою как истукан.
— Возьми его рукой.
Залим берёт меня за руку и тянет
