к своему хозяйству.
Это срабатывает как разморозка.
— Нет, — кричу я. Отпрыгиваю. Хватаю рюкзак и, присев под его рукой, бегу как есть в коридор, даже обувь надеть нет времени.
Замешкаюсь — схватит.
В одном нижнем белье выскакиваю в подъезд и несусь вниз. Мыслей в голове ноль. Только инстинкт самосохранения заставляет бежать вниз.
Останавливаюсь только внизу. Накидываю сарафан, рюкзак и выбегаю на улицу.
У меня ни телефона, ни обуви. Куда идти? До маминой работы далеко. Тем более она сейчас уже должна с работы выйти.
К девчонкам пойду. Может, они помогут, хотя бы телефон дадут позвонить.
До сквера, где мы договорились встретиться, остановок пять. Сажусь на маршрутку и еду. Внутри — полная тишина. Ни слёз, ни истерики, только ненависть и мерзость.
— Лиза, ты босиком? — увидев меня, Марина сокурсница, удивлённо поднимает брови Марина.
Киваю.
— Отчим пускать не хотел. Пришлось сбежать как есть, — отвечаю бодро, чтобы не выдать никому свой страх. Рассказывать о его домогательствах я пока не решаюсь. Сначала с мамой поговорю.
— А я тебе звоню, звоню, ты трубку не берёшь, — сообщает Наташа, ещё одна однокурсница.
— Он и телефон забрал. Так что я без телефона и без обуви. Девочки, дайте, пожалуйста, телефон, маме позвоню.
Марина тут же протягивает мне свой навороченный телефон. У неё родители богатые, балуют её всякими гаджетами новейшими, но, к моему удивлению, Марина очень простая и нисколько не высокомерная девушка.
Беру телефон, набираю мамин номер. Она берёт не сразу.
— Мам, привет…
не успеваю даже договорить, как она перебивает и срывается на крик, который слышен всем.
— Ты совсем обнаглела! Да как ты вообще посмела такое вычудить.
— Мам, подожди…
— Я давно заметила, что ты на Залима засматриваешься, но чтобы бессовестно себя предлагать…У меня нет слов! От тебя я такого не ожидала.
Я в ступоре молчу, мысли шевелятся так медленно. Я никак не могу понять, почему она орёт на меня. Это ведь он, Залим, пытался меня совратить.
— Ты уже дома? — вырывается у меня.
— Конечно, дома. Ты же, наверно, специально и полезла к нему перед моим приходом, чтобы я вас увидела.
— Мам, я не понимаю, что ты говоришь, — голос дрожит, ничего не могу с собой поделать. Обидно, ужасно обидно, что она, даже не поговорив со мной, просто поверила этому лживому куску дерьма.
— Не прикидывайся. Мне Залим всё рассказал.
— А может, ты сначала меня выслушаешь, мам.
— А что слушать? Ты сейчас мне скажешь, что это он к тебе приставал. Ведь так?
— Но ведь это правда.
— А я вот теперь и не знаю этого.
Отключаю телефон и отдаю Марине.
— Лиз, это правда? — шепчет она тихонько и обнимает за плечи. — Отчим к тебе приставал?
А мне так больно внутри от маминого предательства, что я уже не могу сдержать слёз. Будто Марина меня своим прикосновением разморозила. И вся боль, и непонимание этого мира сейчас выплёскивались через слёзы.
— Да…сегодня впервые…но я теперь боюсь возвращаться.
— Лиз, я даже не знала, что у тебя всё так плохо. А родственников нет?
Качаю головой.
Нет у меня никого. Бабушка умерла. Папа в другой город уехал, и мы с ним не общались. Мамина сестра жила в Германии.
— Я…я квартиру сниму. Надо поискать…Вещи только как-то забрать надо. Там у меня и ноут со всей учёбой. Купила на свои, у мамы не просила. А осенью, может, общагу дадут. Два месяца надо как-то протянуть.
Я скорее это не девочкам говорю, а себе самой, чтобы хоть немного успокоить себя.
— А сейчас куда пойдёшь? — спрашивает Наташа.
Пожимаю плечами. У меня в рюкзаке тысячи две где-то, остальные я дома храню, в книгу складываю. А аванс через неделю только.
— Пойдём ко мне, — неожиданно предлагает Марина. — Я с папой поговорю. Я не думаю, что он против будет. Поживёшь у нас, пока квартиру не найдёшь. А? Как тебе идея?
Снова пожимаю плечами. Я действительно не знаю. И на улице оставаться не хочется, и напрашиваться к Марине не хочу.
— Неудобно, — бормочу себе под нос.
— Неудобно спать на потолке. Всё хорошо будет. Вот увидишь. Я сейчас такси вызову к нам поедем. А то ты босиком далеко не уйдёшь. А я ещё потом у папы спрошу, как правильно заявление на домогательство составить. У папы свой юрист есть. Он в этих делах разбирается.
— Марина, не надо. Не хочу шумихи. Меня мать потом с потрохами сожрёт. Я просто съеду от них, и всё.
— Ну, смотри, сама. Но я бы на твоём месте это дело не оставила бы безнаказанным. Тюрьма по твоему отчиму плачет, самая настоящая.
Согласна с каждым словом Марины, но мне сейчас не до этого. Да и страшно безумно.
Через пятнадцать минут подъезжает такси, и мы едем к Марине. Машина выруливает в уже знакомый элитный район. И к моему шоку останавливается перед знакомым домом.
Я здесь была всего неделю назад. Или, может, это просто дом близнец? Бывает такое, что одна строительная компания строит похожие дома по району.
— Проходи, не стесняйся, — зовёт меня Марина. — Сейчас с папой своим познакомлю. Он у меня замечательный.
Мы проходим по каменной дорожке, по двору, огибаем дом. Немного отстаю, засмотревшись на распустившиеся пионы, высаженные вдоль забора.
— Пап, привет! — слышу уже вдалеке и тороплюсь вслед за Мариной.
Сердце гулко тарабанит в такт моим шагам. И всё-таки мне ужасно неудобно. Терпеть не могу зависеть от кого-то.
Заворачиваю за угол и встречаюсь взглядом с Юрой. Резко останавливаюсь, не в силах сделать шаг дальше.
— Папа, познакомься, это Лиза, моя подруга. Мы с ней учимся вместе. Лиза, познакомься, это мой папа Юрий Анатольевич.
— Здрасте, — киваю ему.
— Привет, Лиза! — протягивает руку и жмёт мои ледяные пальцы. — Приятно познакомиться.
— Пап, ты не будешь против, если Лиза у нас немного поживёт? Она с родителями поругалась, ей жить негде, — продолжает Марина.
А мне сейчас больше всего хочется провалиться сквозь землю, чтобы не чувствовать этого позора.
— Я не против, — отвечает Юрий Анатольевич.
Просто Юрой теперь называть его язык не поворачивается.
— Но родителей всё же надо предупредить, — он обращается ко мне.
— Пап, не надо там никого предупреждать. Там отчим к ней приста…
Толкаю Марину локтем в бок, но слишком поздно. Просила же никому не рассказывать.
— Да ладно, Лиза, папа никому не расскажет. Наоборот, поможет. Поможешь же, пап?
Юрий Анатольевич прищуривает глаза и смотрит на меня пристально.
— Это правда, Лиза?
