с женщиной, то запоминаешь какие-то моменты, которые относятся именно к ней – запах, темперамент, какие-то другие особенности.
Дима задумался, пытаясь понять, есть ли хоть доля правды в словах Макара. Потому что сам он вряд ли смог бы различить тех женщин, которые побывали в его постели за последнее время. Разве что Полина – вот ее бы не спутал ни с кем.
– Хорошо. Попроси Колю привести Ирму. Думаю, здесь только она может внести ясность.
Сразу засуетившись, Макар выскочил из кабинета. И эти несколько минут тишины позволили спокойно подумать. Ведь, если Макар окажется прав – что за хрень тогда происходила в его гостиной тем вечером? Опять выкрутасы Полины? Но это чересчур даже для нее. Хотя… в ее стиле. Она так отчаянно рвется на волю, что вполне могла пойти на подобное грандиозное представление с расчетом на то, что после такого он выгонит ее сам.
Вот же… маленькая дрянь!
Но когда Макар привел Ирму, у которой спросили прямым текстом:
– Скажи, тем вечером в гостиной с Макаром была ты?
И девушка ответила:
– Нет! Как можно… Это была Полина. Я все видела.
– А вот Макар уверяет, будто с ним была именно ты, Ирма, – произнес Дима, решив немного надавить на девушку. – Так есть что нам рассказать?
Та смутилась. И начала нервничать.
– Ты правда меня узнал? – спросила она у Макара, слишком радостно для той, на кого вот-вот обрушится его негодование.
Пришлось одернуть.
– Ирма! Я жду.
Среагировав, девушка на пару секунд опустила виноватый взгляд, а когда подняла, то спокойно призналась:
– Простите. Она заставила меня дать слово, что буду молчать. Но правда в том, что в тот вечер с Макаром действительно была именно я. Мы все подстроили… Иначе Полина пригрозила, что уговорит вас меня уволить. Я просто испугалась… еще раз простите.
Так. Отлично. Стоило в его доме появиться новой женщине, и началось черт знает что. Так еще эта женщина – девочка – вздумала его обманывать, персоналом его крутить, даже сыном. Но глядя на Макара, который весь нахмурился, глядя на Ирму, даже ее откровения показались какими-то сомнительными.
– Что-то не так? – спросил он.
– Нет, наоборот, – произнес Макар. – Теперь все прояснилось. Разве что, никогда бы и не подумал, что наша Ирма из пугливых. Так что скажешь? Все-таки есть мне прощение?
А вот это он решит после того, как спуститься в подвал и снова поговорит со своей пленницей, которая провинилась в любом случае – как ни крути.
* * *
Не знаю, как на меня должна была подействовать клетка в подвальных стенах, но на вторые сутки я ощущала себя на грани срыва. Еще чуть-чуть и у меня начнется истерика на фоне панической атаки с клаустрофобией. Нет, я могла понять, что Дмитрий решил меня как-то проучить, наказать. Но чтобы до такой степени! Да сколько еще сидеть в этих ужасных, антисанитарных условиях? Ведь я уже все поняла… хватит.
Я не могла здесь есть, и поспала урывками. Потому что просыпалась от любого шума. Хорошо еще, что в подвал не загоняли собак. Мне со страшной силой хотелось под душ. Да и в целом наконец-то выбраться уже хотя бы на поверхность, в свою комнату. Никогда бы не подумала, что Дмитрий загонит меня в еще худшие условия, чтобы я начала мечтать о своей кровати в его доме… и о нем самом рядом.
Черт…
Это ужасно, но мне начало казаться, что я скучаю. И что так плохо не только от окружающей обстановки, но и от того, что я натворила – так сильно его обидела. Что все это время вела себя как-то неправильно, с самого начала. Да, Дмитрий далеко не безупречен, но он не раз проявлял ко мне что-то положительное. Он так часто пытался адекватно, спокойно поговорить, когда я постоянно сбегала в самый разгар беседы, как сопливая девчонка. Я выкидывала его цветы в окно, подкладывала под него другую, устраивала истерики и провоцировала, словно избалованная принцесса. Когда всего лишь стоило бы поговорить с ним, проявить какую-то взаимность, найти подход, в конце концов. Да просто повести себя как-то по-взрослому.
Теперь так стыдно, что хотелось сгореть на месте. Вернуть бы все вспять и поступить как-то иначе, не в одной ситуации. Будто до этого я вообще не была собой. Когда постоянно реагировала на Дмитрия и его поступки, и не всегда нормальным образом. Стоило бы собраться и поговорить с ним, теперь уж наверняка. Сказать правду. И не срываться, как обычно, не дерзить, не давить на больные мозоли. Ведь он способен слушать, я помню эти короткие моменты. Оставалось только либо дождаться его визита, либо к вечеру умолять об аудиенций.
К счастью, мне даже не пришлось долго мучиться. Уже в обед Дмитрий все-таки пришел, почему-то сразу вселяя в меня какую-то надежду. Но которая сразу померкла под его взглядом и от моей нерешительности, когда опять побоялась все испортить. Благо, что он начал говорить первым. Подошел к клетке, встал напротив меня со сложенными на груди руками, такой суровый, взрослый, пугающий, и произнес:
– Значит так, Полина. У нас всего один шанс чтобы разобраться в ситуации. От тебя лишь требуется отвечать правдой на мои вопросы. Это ясно?
– Да, – робко и быстро ответила я.
И тут он спросил:
– Почему ты это сделала?
– Что именно?
– Попыталась меня обмануть и подставить Макара.
Я даже ушам своим не поверила. Неужели он все понял? Ох, даже и не ясно сейчас – облегчение ли это для меня или конец хотя бы чего-то.
– Понадеялась, что в таком случае ты меня прогонишь…
Ответила честно, как и просил. Но когда пауза затянулась, слишком длинная под тяжелым мужским взглядом, я решила продолжить:
– Все вышло как-то спонтанно. Не так, чтобы планировала, просто…
– Ирма сама на все согласилась или ты ее шантажировала?
– Шантажировала?! Нет, я ее просто попросила помочь, когда она зашла в комнату и увидела, как я раздеваю спящего Макара. Иначе это вообще было непросто объяснять.
– А ты не подумала, что таким образом рассоришь меня с сыном?
– Нет… честно. У меня не было времени думать о последствиях. Я просто попыталась использовать ситуацию, чтобы добиться своей заветной цели. И теперь мне стыдно, правда.
После моих ли слов или как-то в целом, но Дмитрий наконец смягчился. Он тяжело вздохнул и даже слегка расслабился, переставая давить своим тяжелым взглядом. Стало ясно, что дело осталось за его последним словом.
– Ты все-таки хочешь уйти? – спросил он в очередной раз.
И
