разом рушат мою броню.
– Ты, кажется, хотела о чем-то поговорить? – напоминает он, когда автомобиль трогается с места.
– Да, хотела.
– Я слушаю, – не отвлекаясь от дороги, реагирует мужчина.
Я стараюсь не смотреть на него. Он слишком близко. В ноздри забивается аромат мужских духов и его даже не перебивает запах сосновой смолы, витающий в воздухе.
Отворачиваюсь к окну. Мимо проносятся вековые стволы хвойных деревьев вперемешку с молодой порослью березы, густые кустарники. В глазах рябит от всевозможных оттенков зеленого.
– Я хочу вернуться домой. С Ильей, – собираю волю в кулак и заявляю твердо. – Я не откажусь от своего ребенка. Можете угрожать, пугать расправой, можете даже действовать. Мне уже все равно. Я устала накручивать сама себя. Я. Не. Могу. Просто не могу бросить своего ребенка. Пусть даже и уверена, что за ним будет достойный присмотр.
На некоторое время в машине повисает пауза. Герман молчит, обдумывая услышанное, а у меня в горле встает колючий ком.
– Тебе или Илье здесь плохо? – все-таки нарушает молчание он.
– Не в этом дело, Герман, пойми! – Сомнения, страхи, боль лавиной захлестывают меня, вынуждая озвучить все вслух: – Это бесполезно, понимаешь? Ты можешь держать меня в своем доме сколько угодно. Уговаривать, шантажировать – это не поможет! Я не изменю своего решения. Я слишком люблю Илюшу. Изначально, когда я шла на такой шаг, я готова была отказаться при родах от ребенка. Я верила, что у людей проблемы со здоровьем и таким образом я могу помочь. Настоящим любящим родителям! – Беру несколько секунд передышки, пропуская самый болезненный момент, и продолжаю: – Я не бросила ребенка в роддоме, как мне советовали. Да, мне было тяжело, я была в отчаянии, на грани, – я уже рассказывала о своей ситуации, – но мне даже в голову не приходило подобного! Я полюбила Илюшу как родного. Больше всего на свете. Стала жить им, дышать, просыпаться с мыслями о нем, чего-то добиваться ради него. И как, скажи на милость, теперь, когда я не представляю своего существования без сына, я могу его отдать?! Как какую-то вещь, которая вдруг, по прошествии почти двух лет, стала нужна вспомнившим о ней папе и маме!? – Длинные мужские пальцы настолько крепко сжимаются на рулевом колесе, что под кожей белеют костяшки. Я прикрываю на мгновение глаза и подвожу итог: – У меня нет других ценностей в жизни, кроме Ильи. Мне терять нечего. Поэтому…
Герман сводит брови над переносицей, но перебивать не спешит. И, как ни странно, даже не спорит.
– Я тебя понял. Но давай пока отложим эту тему? – отвечает он только тогда, когда убеждается, что я закончила. – Обстоятельства изменились, и обещать тебе что-то сейчас я не рискну. Но! – Крутой поворот дороги и внезапная встречка отвлекают его от разговора. Он выравнивает машину и только тогда продолжает: – Я не зверь и не безответственный человек, Соня. Что бы ты там себе ни придумала. У меня нет цели разлучить тебя с ребенком.
– Но?.. – вспыхиваю, чувствуя недосказанность.
– Не надо. Не торопи события. Пока никто не лишает тебя родительских прав.
– Ключевое «пока»! – усмехаюсь горько.
Герман лишь досадливо качает головой и больше не отвечает. Включает спокойную музыку, продолжая следить за дорогой.
Вот и поговорили.
И я уже почти готова признать поражение – хотя, чего греха таить, ничего другого ждать не стоило, – но его слова про изменившиеся обстоятельства царапают и не выходят из головы.
Что он хотел этим сказать? На что намекал? Какие обстоятельства и каким образом это связано со мной?
Да, я помню, что Матео упоминал про какие-то разногласия в чете Кравицких, но у меня нет привычки верить слухам, пока не проверю достоверность информации лично. А лезть в чужую семью – не мое.
Можно, конечно, попробовать спросить напрямую, но что-то подсказывает, что прямого ответа мне не дадут. Красноречивое «не торопи события», брошенное Германом, говорит само за себя.
– Можно тебя попросить об одолжении? – вспоминаю, когда мы въезжаем в город.
Мимо мелькают знакомые улочки, намозолившие глаза за последние пару лет витрины знакомых магазинов, рекламные вывески.
– Слушаю?
– Я хотела бы навестить маму. Она волнуется, накручивает себя. Леша постарался, – цежу сквозь зубы, вспоминая своего бывшего. – И пока никакие мои объяснения и уговоры не помогают.
Герман утвердительно кивает головой, а после неожиданно предлагает:
– А может, мы ее пригласим к нам? Чтобы она сама своими глазами увидела, убедилась, что вам ничего не угрожает?!
Я даже теряюсь в первый момент от такого предложения. И от его двусмысленного «к нам».
Ясное дело, что это простая оговорка, но сердце тут же берет разгон, ускоряясь до запредельных значений.
– Ты сейчас серьезно? – уточняю осторожно.
– Более чем. И внука увидит, и свежим воздухом подышит. Пообщаетесь. Можно даже сегодня на обратном пути заехать. Что скажешь?
– Я… не знаю. Наверное, стоит попробовать. Только предупрежу заранее, чтобы она знала.
– Телефон с собой? Позвони ей сейчас, – как ни в чем не бывало советует Кравицкий.
Я растерянно жму плечами, но не спорю. Набираю номер мамы, говорю, что заеду к ней через час, и прошу не планировать ничего на вечер.
– Готово, – отчитываюсь по итогу.
– Замечательно. Мы тоже почти приехали. Сейчас найду место для парковки.
Я оглядываюсь, пытаясь сориентироваться. Я знаю это место. Буквально в паре кварталов от нас не так давно снесли какой-то старый заброшенный завод. Территория большая, и ее решили застроить новостройками.
Небольшой уютный микрорайон вырос в считаное время. Комфортные современные четырехэтажные дома, подземный паркинг, облагороженная территория, новая школа, детский сад – все для уютной жизни. И не где-то на окраине города, куда цивилизация дойдет в лучшем случае лет через десять, а почти в сердце города.
Я иногда приходила погулять сюда с Илюшей. Помечтать, что когда-нибудь смогу купить здесь квартиру. Хотя бы однушку.
Только вот зачем Герман привез меня сюда, пока остается загадкой.
– Ты идешь? – зовет он, выходя из машины.
Мы проходим первую линию домов и устремляемся куда-то вглубь. На детских площадках резвится ребятня. Дворы огорожены, везде охрана.
– Что здесь? – не выдерживаю я.
– Потерпи, – улыбается Герман, придерживая стеклянные двери входной группы и пропуская меня в просторный холл.
Дизайнерский ремонт умело сочетает в себе нестареющую классику и новые модные направления.
В зеркальной стене лифта я ловлю свое растерянное отражение. Тайком разглядываю нас с Германом. Я смотрюсь серой мышью на фоне такого шикарного мужчины, как он. От него веет успехом, уверенностью, силой. Вот его жена Александра идеально ему подходит. Светская львица и отменная стерва.
Так, стоп! Хватит! Меня опять понесло куда не надо.
– Приехали, –
