Отстранив ее, я прижался губами к ее щеке и поцеловал ее нежную кожу, прежде чем прошептать ей на ухо:
— Он заплатит, моя сладкая. Я обещаю.
— Я хочу, чтобы он страдал. — Ее умоляющий взгляд встретился с моим. — За каждую девушку, которой он причинил вред, я хочу, чтобы он страдал в десять раз хуже.
Я обхватил ее щеку и провел большим пальцем по ее нижней губе.
— То, что ты сейчас увидишь, вероятно, напугает тебя до чертиков. Это то, что мы есть, — объяснил я. — Это тот, кто я есть.
Она кивнула, не совсем понимая. Она будет напугана, когда мы закончим.
Солоник пытался быть смелым и разразился бранью.
— Иди в жопу. Иди к черту.
— Я посылаю тебя туда же, ублюдок, — заверил я его. — Дьявол хочет твою душу.
Мои братья подошли, когда мы двигались как один, и оттолкнули Солоника в сторону. Каждый из нас встал перед нашей добычей, разжимая кулаки, когда вокруг начал дуть вихревой ветер, воздух был обжигающе горячим и наполненным затяжным пламенем, которое мерцало вверх и вниз по нашим рукам, появляясь из ниоткуда. Найла издала странный звук, но я не мог остановиться, чтобы посмотреть на ее реакцию.
Я надеялся, что она все еще будет здесь, когда я закончу.
Поднимаясь сквозь мертвые и бессознательные тела русских, появилась пленочная версия их душ. Каждый смертный издавал звуки чистого ужаса, когда мы взывали к их духовным формам и заставляли их подняться. Плавая, каждый был напуган, когда они смотрели на наших Жнецов. Наша власть была абсолютной.
Никто не избежал судьбы Жнеца… или его клинка.
— Время сбора урожая, братья, — объявил я.
Души этих людей взывали в безмолвной боли. Их выражения агонии и пыток приносили чистое удовлетворение. В наших руках каждый Королевский бастард держал особую косу, которая мерцала на свету, не совсем настоящая, но и не только мираж. Мы собирались уничтожить этих злых духов, и их души исчезнут навсегда.
Одним движением каждый русский был разрезан на части. Тонкая, как паутинка, структура их души была разорвана в клочья, пока от мужчин ничего не осталось. Их тела были всего лишь оболочками, они начали сморщиваться и быстро разлагаться, когда плоть исчезла, а кости осели в грязи жуткими кучами.
Я развернулся, не осмеливаясь пока взглянуть на Найлу, но странно заинтригованный ее молчанием. Она была здесь. Я мог чувствовать ее душу в этой форме и видеть сияющий свет, который окружал ее сладкий дух. У этих людей, которых мы собрали, ничего не было. Никакой ауры. Никакого света. Большинство было окутано темной тенью.
Идеальная еда в аду.
Остался только Солоник.
В его темных глазах был страх, который заставил моего Жнеца усмехнуться в ожидании его ужасной смерти. Звук, должно быть, был слышен, потому что Солоник попытался бежать и споткнулся, упав, он перевернулся на спину и попытался подняться на ноги. Он был слишком напуган.
Бросив наши серпы на землю, каждый из нас издал примитивный боевой клич и бросился вперед, разрывая не только его человеческую плоть, но и его темный дух со свирепым и восхищенным рычанием. Его душа разлетелась на сотни кусочков, дрейфующих в воздухе, как будто кто-то разбил огромный черный камень, покрытый испорченным блеском. Куски плавали перед нами, когда его физическое тело превратилось в комки бугристых мышц и костей. Это было гротескно и кроваво.
Красиво.
Мой жнец размазал полосу крови по моей щеке. Боевая раскраска. Победа.
Его душа теперь была нашей. Дьявол будет мучить его всю вечность.
Мой стон удовлетворения повторили мои братья.
Земля под нашими ногами загрохотала, когда в горячем песке Невады открылась огромная трещина. Я сосредоточился на шипящих звуках и ревущем пламени, которые поднимались снизу. Искры присоединились к хлопающим звукам, которые предшествовали новым вспышкам адского пламени. Разорванные кусочки души Солоника были собраны порывом горячего воздуха и засосаны в трещину. Через несколько секунд ничего не осталось. Дыра начала медленно закрываться, когда я повернулся к Диабло.
— Время делать то, что у тебя получается лучше всего.
Он кивнул со злобной ухмылкой на лице.
— Действительно.
Было много преимуществ, когда твой брат был опытным уборщиком. И я не имел в виду дом или работу по дому. Диабло был изобретательным ублюдком.
Моя месть, наконец, завершена, мой Жнец был спокоен, когда отступал. Шесть лет интриг и планирования наконец принесли свои плоды. Смерть Прогорклого, Волтойя и Солоника принесла мир, о существовании которого я и не подозревал. Все, что осталось, это моя Найла.
Примет ли она меня?
Я не стал тратить время и раскрыл объятия, ожидая ее реакции.
Она не колебалась, не сомневалась в своем выборе, просто побежала вперед и прыгнула в мои объятия, когда я прижал ее к груди и держал так крепко, как только мог.
Она моя. Она прямо здесь… была всем.
Глава 29 — Азраил
— Найла успокаивает мою душу. Она свет в моей тьме.
Грим слушал, по возвращению в Перекресток со своими братьями. Найла была на пути в больницу Маунт-Грант в клетке с Рейтом, Патриотом и Трикси. Тень вел их всех, и я присоединюсь к ним, как только закончу встречу с Гримом.
Все оставшиеся сидели в часовне, поскольку Грим удерживал заседание. После того, как каждая деталь была рассмотрена, я улыбнулся, застав каждого из этих ублюдков врасплох.
— Она первый человек, которого я полюбил с тех пор, как умерла Уиллоу, — признался я, удивленный, что могу говорить о ней, не закрываясь и не злясь. — Теперь, когда справедливость восторжествовала, я наконец чувствую, что у меня есть будущее. И я хочу его с Найлой.
Грим стукнул кулаком по столу, за ним Мамонт, затем Папа и остальные мои братья.
Мой президент встал и похлопал меня по плечу.
— Это первый раз, когда я вижу твою настоящую улыбку за шесть чертовых лет.
Шутка вызвала взрыв хохота, так как всем понравилось подшучивать надо мной. Я мог это принять, и я не возражал. Они были правы.
— Я собираюсь сделать ее своей старушкой.
Грим кивнул.
— У тебя есть это.
Найла действительно стала моим светом и покоем. Она помогла мне найти любовь и принятие в самый темный период моей жизни. Зуд, жжение, насильственные побуждения исчезли. Я думал, что почувствую себя искупленным после того, как все это уладится, немного ближе к прощению, чем я чувствовал с той ночи, когда умерла Уиллоу.
Это было не совсем то, что произошло, но я действительно чувствовал себя новым человеком. Возможно, искупление было не совсем тем, что мне было нужно. Возможно, это действительно никогда не было вариантом, когда вы продали свою душу дьяволу за шанс отомстить. Я не мог точно сказать наверняка, но я знал, что вся моя жизнь изменилась в тот момент, когда я согласился на этот контракт, и мы со Жнецом объединились как одно целое. Границы между добром и злом, правильным и неправильным легко размываются. Иногда нам приходилось самим добиваться справедливости, и за это приходилось платить высокую цену.
Возможно, я не заслуживал присутствия Найлы или ее милой души в своей жизни, но я знал, что теперь не смогу жить без нее. Найла была рождена, чтобы ездить на заднем сиденье моего Харлея, и ей было суждено стать моей.
Судьба может отвалить.
Я сам создал свою судьбу.
***
— Давай, — убеждал я, беря Найлу за руку, когда вел ее в одну из частных палат, предназначенных для семей больных пациентов. Когда я заметил, что это была та же комната, в которой я наблюдал за Найлой, спящей почти месяц назад, мне пришлось подавить смех. Тогда я был заинтригован этой нахальной медсестрой. Теперь она была полностью моей.
— У меня есть кое-что, чтобы показать тебе.
Ее бровь приподнялась от любопытства, когда ее маленькая ручка сжала мои пальцы.
— Хорошо.
Мы сели за стол, и я придвинул стул поближе к ней.
— Есть кое-кто, с кем я хочу тебя познакомить.
