Мы имели дело с коварным противником.
Прогорклый был не более чем пешкой.
Русские были настоящим врагом. Они проникли в клуб и в каждый город, где у нас было отделение, крали девушек прямо у нас из-под носа и смеялись над этим, объединяясь с нашими врагами. Вот почему Алексей Волтой был с Разром.
За нами шпионили и систематически разрушали изнутри.
Я указал на Прогорклого, мой гнев был задет.
— Хочешь обвинить кого-то, обвиняй этого ублюдка прямо здесь и вымещай это на нем. Мы этого не делали, Элрик. Это была не наша вина.
Я, казалось, достучался до него, когда он кивнул.
— Я еще не закончил с ним. Шоу вот-вот станет хорошим.
Джеймсон был одним из немногих людей в этом мире, которым я полностью доверял. Я любил его больше, чем просто брата по клубу. Он был моей собственной кровью. Семьей. Мы сделали это вместе. Для Уиллоу.
Обещание позволить Элрику разобраться с этим дерьмом и вернуть свой трон было единственным, что удерживало меня от того, чтобы отомстить самому и выследить Прогорклого много лет назад. Пытка его ослабила часть боли и принесла немного ясности, но Уиллоу все еще не отомщена. Полное удовлетворение должно было прийти только после того, как я найду Солоника и закончу то, что было начато в этот день.
Все здание клуба было заполнено, поскольку все президенты ожидали Джеймсона.
— Есть кое-кто, с кем вы все должны поздороваться должным образом, но я предупреждаю вас, его последний вздох мой.
По команде Джеймсона Наклз ввел Прогорклого, волоча его по полу, когда его сломанные пальцы скользили по половицам. Он выкрикивал непристойности, угрожая всем, кто находился поблизости. Не потребовалось много времени, чтобы его пристегнули и поставили лицом к лицу с клубом, который он почти уничтожил.
Джеймсон схватил его за волосы и приподнял его голову.
— У тебя посетители.
Прогорклый попытался плюнуть ему в лицо, когда Джеймсон угрожающе улыбнулся.
— Позаботьтесь о нем.
Мы все знали, что это значит. Наказание, предназначенное для тех, кто предал своих братьев.
Вооруживши кулаки, кастетами, дубинками и тяжелыми кольцами, вся группа набросилась на Прогорклого. Годы несправедливости, ярости, беспорядков и ненужных смертей подстегнули их жестокость.
Милосердия не было.
Он продолжал кричать, и посылал всех, пока избиение продолжалось, его стоны от боли и крики агонии больше не могли сдерживаться. Джеймсон призвал прекратить это, когда тот уже извергал кровь и пытался дышать. Он был привязан к стулу в центре комнаты, когда снаружи послышался двигатель мотоцикла.
Окончательное правосудие.
Гэмбел. Девушка, которую похитил, держал как рабыню и годами насиловал Прогорклый. Его мерзкие акты насилия по отношению к ней были настолько многочисленными, что невозможно было перечислить их все. Она подошла к нему, остановившись всего в нескольких футах и уставившись на своего мучителя.
Прогорклый саркастически рассмеялся, его глаза почти полностью опухли и были закрыты.
— Ты позвал ее, чтобы прикончить меня? Она никчемная шлюха. У нее не хватит на это смелости.
Гэмбл шагнула вперед с клинком в руке. Она откинула его голову назад, когда он осмелился улыбнуться ей.
— Карма нашла тебя, больной сукин сын. — Одним движением руки она провела лезвием по его горлу одним смертельным взмахом. После этого он с грохотом упал на землю, истекая кровью.
Единственным звуком в наступившей тяжелой тишине был Прогорклый, захлебывающийся собственной кровью. Мы с Джеймсоном вместе столкнулись с ним, наблюдая, как он борется за воздух. На ум пришло лицо Уиллоу, ее прекрасная улыбка, ее невинность и интерес к жизни. Когда его глаза встретились с нами обоими, в его взгляде светился настоящий страх. Мы были последними людьми, которых он видел перед тем, как дьявол утащил его душу в ад. Мой Жнец боролся, чтобы вырваться на свободу, но я удерживал его. Это было не то правосудие, которое было необходимо в этот день.
Мы с Джеймсоном повернулись друг к другу и кивнули. Наконец, может быть, мы бы обрели покой.
Тело Прогорклого подобрали и вынесли на улицу. Его собирались кремировать, его прах смешают со свиным дерьмом, пока от этого ублюдка ничего не останется. Достойный конец.
На следующее утро страдающий от похмелья папа сел в арендованную машину со мной и Гримом. Я наблюдал, как здание клуба в Ноле исчезло из зеркала заднего вида, и откинулся на спинку сиденья. Хотя я был счастлив вернуться и найти завершение, это больше не был мой дом. Мы с Элриком Джеймсоном всегда будем близки, но мое место теперь в Тонопе, рядом с Гримом.
Глава 27 — Найла
— Как долго, по-твоему, они будут отсутствовать?
Патриот ходил взад и вперед по своей комнате, нахмурившись.
— Я не знаю. Дерьмо немного сложнее, чем я могу сказать, Найла.
Я поняла это, даже если мне это не нравилось.
— Я просто обеспокоена. Он не писал со вчерашнего вечера.
— Раэль и Грим заняты.
Это было очевидно.
— Я не пытаюсь давить на тебя, Патриот. Честно. Я просто обеспокоена. С Раэлем все в порядке?
Он устремил на меня проницательный взгляд, который говорил о многом.
— Раэль может постоять за себя.
Черт. Происходило что-то серьезное. Я это чувствовала.
Должно быть, ему стало неудобно из-за тревожного выражения на моем лице, и он ответил:
— Послушай, теперь у него есть ты. Раэль вернется. Беспокоиться не о чем.
Он звучал не так убедительно, как, вероятно, хотел быть.
Наоми до сих пор молча наблюдала за нами.
— Ты взволнован, Патриот.
Он повернулся в ее сторону, отведя плечи назад.
— Я в порядке, солнышко. Просто разбираюсь кое с каким дерьмом. — Он внезапно остановился и направился к двери. — Я вернусь через несколько минут.
Патриот ушел прежде, чем кто-либо из нас смог ответить.
— Что-то его беспокоит, — тихо прошептала она. — Вчера он не был таким.
— Что бы ни происходило с Гримом и Раэлем, это влияет и на него тоже. Нам просто нужно быть терпеливыми. Ребята скоро будут здесь. Я уверена в этом.
— Я надеюсь, что ты права. — Наоми наклонила голову, мягко улыбаясь. — Тебе действительно нравится Раэль, не так ли?
— Да, — подтвердила я. — Он не в моем обычном вкусе, но я, вероятно, тоже не в его вкусе. — Я пожала плечами. — Мы пробуем. Он заставляет меня чувствовать себя особенной.
— Хорошо. Ты заслуживаешь этого, Найла.
Я быстро обняла ее.
— Ты тоже, — подчеркнула я. — Патриот заботится о тебе. Он ОЧЕНЬ заботливый.
— Что это значит? Мужчины непредсказуемы.
Я не могла спорить. Она была права. С ее опытом, мужчины, вероятно, все были безжалостными, разрушительными мудаками, которые только хотели использовать ее и оскорблять. Несмотря на это, моя сестра не была озлоблена. Я не уверенна, что на ее месте я не была бы измученной и сломленной. В некотором смысле, даже она была такой. Наоми справлялась и приспосабливалась день за днем. Это было все, что ей оставалось делать. Я была рядом с ней на каждом шагу на этом пути. Что-то подсказывало мне, что Патриот тоже будет.
Раздался быстрый хлопок за дверью спальни, и я вздрогнула, уставившись на Наоми, а затем на дверь.
— Что это было?
— Выстрел, — быстро ответила она, вскакивая на ноги.
Мы обе повернулись к двери и звукам хаоса снаружи в холле.
— Я не думаю, что мы должны оставаться здесь.
Наоми пристально посмотрела на меня.
— Патриот не хочет, чтобы мы покидали комнату. Я не думаю, что это безопасно.
— Что, если Перекресток подвергается нападению?
Мы услышали звуки перестрелки, и я не собиралась сидеть здесь и ждать, когда меня застрелят. Я схватила сестру за руку и потащила ее к двери. Нам нужно было спешить. Дверь распахнулась, как только мы подошли к ней, и Патриот жестом пригласил нас следовать за ним.
— Пошли. Держитесь ближе ко мне и тихо. — Он держал в руке пистолет и смотрел в коридор, убедившись, что все чисто, прежде чем направиться по коридору. Его пустая рука потянулась к руке Наоми в тот же момент, когда она потянулась к нему.
