нравится быть угрюмыми?
Его брови нахмурились, и он выглядел обиженным, будто это предположение было оскорблением. — Нет.
— Так почему ты не хочешь быть счастливым?
Он пожал плечами и взял свою содовую. — Я не говорил, что не хочу быть счастливым. Я сказал, что не ищу счастья. Это не моя цель.
Я вытерла рот салфеткой, прежде чем положить её на поднос. — Но…
— Значит, ты всегда счастлива? — спросил он, и я немного отвлеклась, наблюдая, как его кадык дёрнулся, когда он глотнул кока-колы.
— Ну конечно, нет, — ответила я, прикрыв пальцем трубочку. — Но я хотела бы быть счастливой. Я имею в виду, что счастье — это своего рода цель. По жизни, так ведь?
— Ну конечно, но…
— Потому что счастье — это естественное состояние, — я выдернула трубочку из стаканчика, поднесла её ко рту и убрала палец, чтобы содовая капнула мне в рот. — Довольство — это основа. Иногда мы не довольны, а иногда просто вне себя от радости, но счастье — это наше естественное состояние.
— Ты совершенно не права, — он поставил свой стаканчик и выглядел немного напряженным. — Существование — это естественное состояние. Просто эмоциональное существование — это основа. Счастье — это что-то ускользающее, текучее, за что невозможно ухватиться. До жути неуловимое. Иногда тебе везёт, и ты его ловишь, но это только вопрос времени, прежде чем оно снова выскользнет из твоих рук.
Я покачала головой, пытаясь понять, откуда у него такое мрачное мировоззрение.
— Это самое депрессивное, что я когда-либо слышала.
— Нет, это не так.
— Да, именно так, — я бросила всё на поднос, перестав ёрзать, потому что мне нужно было найти способ изменить его абсурдное мнение. — Согласно твоей теории, всякий раз, когда ты счастлив — будь начеку, а то счастье может испариться в любой момент.
Он удивлённо рассмеялся и потёр щеку. — Но это ведь правда.
— Кто тебя обидел, Старк? — поддразнила я, и тут же пожалела об этом, как только он посмотрел на меня. Ибо в его глазах было столько печали. На какую-то долю секунды он походил на очень грустного маленького мальчика. Затем он усмехнулся, и так же быстро всё исчезло.
— Кто тебя обсыпал счастливой пыльцой — вот это вопрос поважнее.
— Это вовсе не «счастливая пыльца». Я знаю, что только я по-настоящему забочусь о своём счастье, поэтому ставлю его приоритетом. Тебе серьёзно стоит, по-настоящему попробовать взглянуть на всё с другой стороны.
Теперь он улыбнулся. — В самом деле?
— Ага, — я улыбнулась ему в ответ и сказала: — Задумайся: в обычный день ты, скорее всего думаешь: «Ну блин, опять в школу».
Он ответил с каменным лицом: — Я бы никогда так не подумал — образование важно.
— Ну ты понял, о чём я. В обычный день, когда настроение не огонь, просто заставь себя думать по-другому. Вместо «Ну блин, опять в школу», подумай: «Сегодня такой хороший день! А после школы можно будет откинуть сиденье грузовика и почитать хорошую книгу, пока меня обдувает весенний ветерок».
Теперь он откровенно смеялся надо мной. — Зачем мне вообще о такой чуши думать?
— А как насчёт: «По крайней мере я сижу рядом с Эмили Хорнби на химии — вот это да!».
— Вот как? — спросил он, снова принявшись ехидно подкалывать, при этом озорно сверкая глазами.
— Да ладно тебе, будто ты ни разу не думал «вот это да».
— Уверяю тебя, не думал, — ответил он.
— Ну, а как насчёт твоих друзей, мистер «Существование — это естественное состояние»? — Я оперлась на стол, желая узнать о нём всё до мельчайших подробностей, и спросила: — Как тебе удаётся вообще не участвовать в школьных тусовках и интригах? Я иногда вижу тебя в школе, вроде и друзья у тебя есть, но ни разу не слышала, чтобы ты где-то тусил. Ни на вечеринках, ни на футболе, ни на других школьных мероприятиях…
— И…?
— И… так в чём дело? Ты отрываешься с друзьями и занимаешься какой-то деятельностью или ты настоящий отшельник?
Он посмотрел мне через плечо, словно наблюдал за кем-то или размышлял над чем-то, и я ожидала от него остроумного, уклончивого ответа, но он неожиданно сказал: — Раньше я намного больше времени проводил с друзьями. Но как-то незаметно мне стало плевать на всё, что связано со школой. Это просто кажется таким… бессмысленным. Не учёба, а все эти игры.
Его взгляд встретился с моим, и смотрел он… интенсивно.
— Иногда я стараюсь пересилить себя, чтобы не быть «отшельником», как ты метко выразилась, но это просто кажется бессмысленным.
— Ох, — я не знала, что на это сказать. — Ну, может, если ты отнесёшься к этому более…
— Клянусь Богом, Хорнби, я психану, если ты скажешь мне быть позитивным.
Это заставило меня улыбнуться. — Ну, знаешь, это не повредит.
Он едва заметно приподнял уголок рта. — А я думаю, что повредит.
Однажды, когда была в младших классах, я написала «Бет Миллс воняет» на кабинке туалета после того, как она рассказала всем, что летний лагерь, который я посещала, на самом деле был лагерем для астматиков.
Ник прокатил меня на спине до тату-салона после выхода из банка. Он не возмущался, пока я прятала в его шее свой ледяной нос, а когда он наконец остановился и выпрямился, я спрыгнула. Здание салона «402 Ink» выглядело стильно благодаря полному отсутствию опознавательных знаков, кроме красной неоновой вывески внизу окна.
Он открыл дверь, и я последовала за ним внутрь.
— Боишься? — бросил он через плечо.
— Ни капли! Давай начнём эту пытку иголками.
Я прошла через вестибюль, где все стены и потолок были покрыты рисунками татуировок. Я нервничала, да, но в основном была просто взволнована. Сделать татуировку — это то, чего я никогда не планировала, то, на что у меня никогда не хватило бы смелости до всей этой канители с повторяющимися днями.
Но теперь это словно стало обязанностью, которую я должна выполнить, пока у меня есть «халява». Это послужит, хоть и ненадолго, напоминанием о том дне, когда я, впервые, сделала то, что хотела, а не то, что считала нужным, вместо того, чтобы делать то, чего ожидали все остальные.
Я едва успела всё осмотреть, как услышала, как Ник спросил: — Данте работает сегодня?
Подняла глаза от стены и посмотрела на него, стоящего перед стойкой регистрации.
— Значит, у тебя есть возможность, — он просто посмотрел на меня и подмигнул.
Я всегда думала, что подмигивание — это пошло, до этого дня. Подмигивания Ника заставляли меня чувствовать тепло и
