Он обхватывает меня руками и притягивает к своей груди. Прикосновение едва ли выносимо. Зловещая боль мгновенно нарастает, подкрепляя мои мысли о том, что наша сексуальная химия движет всеми бедствиями наших отношений. Я хочу успокоить жжение, но он сжимает свои руки и просто обнимает меня. Обдает своим дыхание мою шею и обволакивает меня, побуждая расслабляться с каждым вздохом.
— Просто дыши, — шепчет он. — Игнорируй все остальное.
Я закрываю глаза и пытаюсь сделать так, как он говорит.
Всего за пару минут моя страсть утихает до едва ощутимого тления, но вместо нее приходит нечто другое. Бурление охватывает мою кровь.
Он проводит по моей спине, и я растворяюсь в нем. Он откидывается назад, и я следую за ним. Через некоторое время, весь остальной мир перестает существовать.
Вся наша вселенная – это тихий воздух между его губами и моим горлом. Прикосновение его пальцев к моей шее.
— Ты чувствуешь это? — шепчет он. — Это именно то, что заставляет нас возвращаться обратно, несмотря на все через что мы прошли. Вот почему я решил измениться, и вот почему, несмотря на то, как сильно я сделал тебе больно, ты не можешь уйти. Потому что мы утопаем друг в друге. Потому что я не могу отличить свое сердцебиение от твоего. Когда бы мы ни находились вместе, между нами всегда возникает этот идеальный ритм, и в этом вся наша сущность. Причина не только в сексе. Причина вот в этом.
Он отстраняет меня так, чтобы я могла посмотреть ему в лицо.
— Кэсси, я хочу быть с тобой. Всегда. Если это означает быть голыми и заниматься любовью сотнями разных способов каждый день нашей оставшейся жизни, то это просто фантастика. Если это означает – просто сидеть и разговаривать, облаченными в железный костюм с колючей проволокой, то и это фантастика. Я просто хочу тебя. Сейчас. Как и буду хотеть через неделю. Год. Десять лет. Как только ты будешь готова. Мое желание никогда не изменится. Это ты. Только ты. Обнаженная ты или в одежде, для меня это не имеет значения.
Я прерывисто вздыхаю. Его слова...
Он проводит по моей руке. Удерживает в этом моменте.
— По этой причине у меня не было секса три года, — говорит он, проводя руками по моим плечам и лаская затылок. — Было много девушек, которые напоминали мне тебя. Такие же волосы, глаза, улыбка. Если бы я постарался, то мог бы с легкостью вообразить тебя вместо них. Но я не хотел лишь копию. Я не мог заниматься сексом без участия чувств с тех пор, как встретил тебя, а учитывая то, что ты владеешь всеми моими чувствами, с кем же мне еще заниматься сексом? С момента, как я встретил тебя, ты стала единственной.
Я прислоняюсь своим лбом к его лбу.
— Но...
— Никаких «но». Если бы наши отношения были основаны только на сексе, думаешь, нам нужно было бы решать все эти проблемы между нами? С сексом все просто. Это лишь желание, которое нужно унять, и как бы сильно мне ни нравилось заниматься с тобой сексом, то, что мне нужно от тебя – нельзя назвать простым. Это муторно и сложно, и в этом столько страсти, что я без понятия, как справиться со всем этим. Но я найду способ, потому что люблю тебя. Любовь – сложное чувство, но оно того стоит. Ты достойна этого чувства. И я надеюсь, однажды ты осознаешь, что и я тоже достоин.
Я слишком потрясена, чтобы что-то ответить.
Я знаю, что он достоин. Всегда знала. Я знала это до того, как он сам понял, и мне надо просто прекратить сомневаться в том, что мы преодолеем это.
— Итан? Твой психолог... она может взяться за меня?
Он хмурится.
— Я не знаю. Ты хочешь попробовать?
Я киваю.
— Мне надо измениться. Но я не могу сделать этого сама. Мне нужна помощь. Я не хочу больше быть... такой.
Он притягивает меня в объятия, и его прерывистое дыхание щекочет мою шею, пока я поглаживаю его волосы.
— Мне жаль.
— Я знаю.
— Мы пройдем через это. Не сомневайся.
Я крепче обнимаю его.
— Таков план.
19
ЭМОЦИОНАЛЬНАЯ ЭВОЛЮЦИЯ
Четыре года назад
Абердин, штат Вашингтон
Зависимость – это явление, которое проявляется настолько незаметно, что ты и не осознаешь, в какой беде оказался, пока не становится слишком поздно. Она пробирается по пространствам разума и тела, осторожно поддевая крючками и ниточками каждую клеточку, пока не становится понятно, где кончаешься ты сам и начинается она. И распутать эту паутину практически невозможно.
К концу нашего второго года обучения в Гроув, мои интимные встречи с Итаном значительно участились, но я продолжаю упорно твердить себе, что держу все под контролем. Всякий раз, когда наши отношения становятся слишком откровенными, я резко завязываю со всем этим, чтобы напомнить себе, что он – привилегия, и не является необходимостью.
И только, когда я уезжаю домой на лето, до меня доходит, что возможно я уже влипла.
Первые несколько дней, я чувствую себя нормально. Высыпаюсь. Провожу время с родителями. Слушаю музыку и молю о том, чтобы, наконец, выглянуло солнце.
К концу первой недели, я становлюсь раздражительной. Беспокойной и возбужденной. Слишком много мыслей о нем. О его лице. Запахе. О том, что я бы отдала все ради хотя бы одного вдоха его аромата.
В середине второй недели, я устраиваюсь на работу в местную закусочную, отчасти чтобы отвлечься от мыслей о нем, и отчасти, чтобы выбраться из дома и не слушать споры родителей.
К концу третьей недели, мною овладевает полный абстинентный синдром. Я становлюсь раздражительной и нетерпеливой, и нуждаюсь лишь в том, чтобы это исправил один определенный человек, который находится на другом конце страны, поэтому меня бесит всё и все, кто не похож на него.
Полагаю, он тоже скучает по мне, потому что, когда я иду с работы домой в начале четвертой недели, мне приходит от него эсэмэска:
Привет! Элисса потащила меня на бродвейскую постановку «Злая». Стыдно признаться, но мне понравилось. Сейчас вернусь и сдам свою мужскую карточку. Надеюсь, твое лето не такое отстойное.
Меня моментально охватывает кайф. Неловко даже. Я исполняю победный танец и взбегаю вверх по лестнице.
Мама с папой перестают на время препираться, чтобы поприветствовать меня, после чего я иду прямиком в свою комнату.
Это Элисса потащила тебя? Не ври. Я всегда подозревала, что ты скрытый фанат мюзиклов.
Я получаю ответ спустя минуту:
Да, ты раскрыла мою страшную тайну. Когда я остаюсь один, то включаю саундтрек из «Смешной девчонки» и перевоплощаюсь в Барбару Стрейзанд. Не отмыться мне от такого позора.
Я начинаю смеяться, но тут же одергиваю себя. Блин! Это не к добру.
Я скучаю только по сексу с ним, а не по ощущениям, которые он вызывает во мне, когда притрагивается к моей руке, проходя мимо в коридоре. Не по ласковым взглядам, которые бросает на меня, когда знает, что никто не видит. Не по тому, как он регулярно затаскивает меня на лестничные клетки, в уборные или темные углы костюмерной, чтобы просто поцеловать.
Секс. Я скучаю только по этому.
Я закрываю глаза и пытаюсь унять свой бешеный пульс, сопротивляясь рвению написать ему снова.
Первый шаг к решению проблемы – это признать ее наличие.
Я ничего не признаю.
Я не скучаю по нему.
Не скучаю.
— Да сколько можно, Кэсси?! Я скоро начну называть тебя Угольком.
Отчаяние просачивается в тон Руби и даже через телефонную связь, я могу вообразить, как она закатывает глаза.
— Что? Почему?
— Потому что ты так сильно играешь с огнем, что скоро сама сгоришь.
Мы уже больше часа разговариваем по телефону. Она рассказала мне все о парне, которого встретила этим летом и после того, как завалила меня чрезмерными подробностями их сексуальных подвигов, принялась закидывать вопросами о Холте. Сказать, что она не одобряет нашу связь было бы большим преуменьшением.
После того, как мы с Итаном начали спать друг с другом, я старалась держать это в секрете, но все пошло наперекосяк спустя пару недель, когда она неожиданно пришла домой и застала нас обнаженными в гостиной. Не думаю, что видела когда-нибудь Руби в таком гневе. Она просто стояла на месте и отчитывала нас обоих. Не дав нам возможности одеться, просто стояла там и кричала, пока мы с Холтом старательно прикрывались подушками.
