Я стучусь в дверь гримерной.
Ответа не следует.
— Я не говорил, что можно войти, — недовольно бубнит Итан, когда я вхожу.
— Ну, еще ты не сказал, чтобы я отвалила, так что я решила воспользоваться шансом.
Я закрываю дверь и прислоняюсь к ней. Итан сидит на диване напротив зеркала, голова откинута назад, глаза прикрыты рукой. Он переоделся в свои джинсы, что вполне объяснимо, учитывая произошедшее.
— Чего ты хочешь, Кэсси?
— Поговорить.
— Нет, я имею в виду, что ты хочешь от меня? Скажи, что я делаю не так, потому что я очень стараюсь, но такое ощущение, что все, что я делаю – это только нахожу новые способы потерять тебя.
Он не двигается. Не смотрит на меня. Я прислоняюсь спиной к двери. Это напоминает мне о том, что позвоночник нужен не просто для того, чтобы соединять кости друг с другом.
— Прости, — шепчу я.
Меня охватывает стыд. Страх, что после такого количества времени, именно я уже не достойна его. Что теперь он лучше, чем я когда-либо была.
— Тебе не надо извиняться, — говорит он, потирая глаза. — просто у меня очень романтичные мысли о том, как все будет, когда мы снова станем близки. Странно, конечно, но кончить полностью одетым во время технической репетиции, не входило в планы.
Он все также не двигается. Я сажусь рядом с ним и убираю руку с его лица. Он весь красный, и мне непонятно, от стыда или от злости. Возможно, причина и в том, и в другом.
— Да, я видимо упустила этот намек. Прости, что заставила тебя кончить против воли.
Он смеется.
— Это иронично, учитывая сколько раз я чуть ли не умолял тебя прикоснуться ко мне таким образом. Я даже почти забыл, как быстро ты можешь заставить меня кончить, если надумаешь. Это унизительно.
Он по-прежнему не смотрит на меня. Вместо этого, он смотрит на свои руки, которые поддевают подол моей юбки и время от времени касаются моего бедра.
— Я не знала, имею ли я еще на тебя такое влияние, — признаюсь я. — я думала... что возможно... ты перерос это.
Теперь Итан смотрит на меня с недоумением. Попеременно открывает-закрывает рот и моргает. Затем он с хмурым видом переводит взгляд на пол, на стену и зеркала, после чего издает звук полный неверия и снова смотрит на меня.
— Ты как будто первый день меня знаешь. Эй, это я – Итан. Бухой ночной звонила. Навязчивый любитель потрогать твою задницу. Вечно эрегированный в твоем присутствии дрочер. Как я, черт побери, мог перерасти это? Если уж на то пошло, то с годами это только усилилось. Разве ты только что не стала свидетелем того, как я кончил от того, что ты ласкала мой член меньше трех минут?
Его полнейшее недоумение вызывает у меня смех.
Он качает головой.
— Какое же это бредовое заявление! Ты думаешь, что не привлекаешь меня? Господи. — Он замолкает. — Что ж, тайна раскрыта. Тебе было приятно наблюдать, как я потерял голову в рекордно быстрое время?
— Есть немного.
Он кивает.
— Ну, по крайней мере, ты честна со мной.
Честно, так и есть. Раньше он говорил мне, что я буду шокирована, если узнаю мысли, которые ежедневно крутятся у него в голове. Теперь все наоборот. И все же, я знаю, что между нами ничего не изменится, если я буду продолжать что-то скрывать от него.
Я делаю глубокий вдох и говорю:
— Элисса сказала, что мне нужно понять, справляюсь ли я с этой ситуацией, и если нет, то мне нужно позволить тебе жить своей жизнью.
Он поворачивается ко мне. Выражение его лица напряженное и взволнованное.
— Я люблю свою сестру, но лучше бы ей перестать давать тебе отстойные советы.
— Она пытается защитить тебя.
— Мне не нужна защита.
— Разве? Ты не думал, что возлагаешь все свои надежды на что-то, что обречено на провал?
Это заставило его замереть. Он пристально посмотрел на меня.
— Нет. А ты?
Мне хочется смеяться.
— Итан, это все, о чем я думала последние три года. В смысле, я понимаю, что несчастный случай вдохновил тебя на то, чтобы стать лучше, попытаться вернуть меня или что-то в этом духе, но пока мы не начали работать над этой постановкой, я не знала этого. Все, что мне было известно, это только, что между нами все кончено. Так было долгое время. Я распланировала свое будущее, и как бы больно это ни было признавать, ты не был его частью. А теперь я должна допустить вероятность того, что ты изменился и будешь всегда рядом? В смысле, серьезно? Это сложно принять. Ты никогда не задумывался, что перед тем, как так грандиозно спланировать наше воссоединение, тебе стоило бы для начала спросить мое мнение?
— Я пытался сказать тебе об этом в электронных письмах.
— Но ты этого не сделал. Ты сказал, что обратился за помощью и снова хочешь быть частью моей жизни, но речь шла о дружбе и ни о чем большем. Ты даже не сказал, что любишь меня, не помнишь такого?
Он трет глаза.
— Я думал, что дал это понять, но... черт, Кэсси, прости. Мне в новинку все эти методы по возвращению любви всей жизни.
Он говорит это с такой легкостью. Словно эти слова – не одни из самых важных, которые он когда-либо произносил.
Любовь всей жизни.
Казалось бы, это такое клише, но это именно то, кем мы являемся друг для друга. Даже, если мы сейчас разойдемся и начнем другие отношения, мы навсегда останемся друг для друга любовью всей жизни. Некоторые люди никогда не находят этого. Но вот – все прямо передо мной, но я понятия не имею, как сохранить это.
— Кэсси, помнишь, как ты начинала злиться, когда я задумывался о важных вещах, но не говорил тебе?
— Да.
— Ну, я вижу, что именно это ты и делаешь сейчас. Не хочешь поделиться?
Я вздыхаю.
— Я думаю... мне очень хочется измениться, но я не знаю как, и часть меня думает, что возможно, уже слишком поздно.
— Это не правда.
— А что, если правда? Отрицание того, как плохо это может закончиться – еще не значит, что этого не случится. Мне кажется, ты веришь, что игнорирование факта того, что я сломлена, каким-то образом сделает это неправдой. Но это правда.
— Кэсси...
Я встаю и начинаю вышагивать. Он хочет знать, о чем я думаю? Что ж, мне как никогда хочется высказаться.
— И временами я думаю, что единственная причина, почему ты хочешь меня вернуть – это потому, что в сексуальном плане мы превосходны. Но что, если мы сойдемся, и спустя несколько месяцев осознаем, что помимо секса между нами нет ничего общего? В таком случае, мы зря пройдем через все это.
— Это чушь, и ты это знаешь.
— Разве? Может мы – одни из тех непостоянных пар, которым надо потрахаться пару месяцев, а потом пойти каждый своей дорогой. У нас никогда не было настоящей возможности выкинуть друг друга из головы. Но что, если бы у нас это получилось? Что было бы, если бы мы наконец осознали, что все дерьмо, которое подпитывает наши проблемы, также подпитывает и нашу страсть, и без этого мы – ничто?
Он пристально смотрит на меня.
— Ты сама не веришь в это.
— А может и верю. Я больше ничего не понимаю.
Он качает головой и улыбается.
Улыбается.
Почему у него не испуганный вид? Я только что выплеснула на него всю свою горечь, а он кажется абсолютно спокойным.
Что, черт побери, этот психолог сделал с ним? Она что, хирургическим путем вырезала из него весь страх и панику?
— Кэсси, подойди.
Он все также спокоен, словно он чертов Будда. Если бы Тристан был здесь, то у него был бы уже стояк.
— Пожалуйста, — говорит он, и я гашу свое волнение. — Мне надо показать тебе кое-что.
Я подхожу и становлюсь напротив него. Он берет мои руки и нежно проводит по ним, затем тянет за них, пока я не оказываюсь поверх него.
Теперь я взволнована и возбуждена. Сомневаюсь, что этим можно что-то доказать.
— Я думала, мы договорились держать все на платоническом уровне, — говорю я, когда он сжимает мои бедра.
— Так и есть.
Я трусь об его увеличивающуюся эрекцию.
— Хм. Твой дружок выдает тебя.
