К полудню зеленое Вольво прилетело к цели. То был кирпичный двухэтажный дом, окруженный фигурной железной решеткой, охраняемый престарелой овчаркой по имени Граф. Стоило машине заехать на территорию дачи, пес бурно дал понять, как он всем рад, а едва Кристина приоткрыла дверцу автомобиля, моментально нырнул в кабину и мокрым языком облизал ей руки, перепугав до полусмерти.
- Граф! - заорал Лёля.
Пес послушно отскочил от машины.
- Граф, твой приятель. - Леша представил собаку Кристине.
- Мой приятель? - Прошептала та, обретая дар речи. - Тоже на четвереньках?
- Погладь, не бойся.
Граф вернулся и без суеты положил морду на колени юной хозяйки.
- Приятель, Граф... - Вытаращив глаза, Кристина запустила пальцы в толстую шерсть. - Что, собачья жизнь на четвереньках, да?
* * *
Со вчерашнего вечера Александра Николаевича томили нехорошие предчувствия. Он связывал их с тем, что «Атлант» готовился провернуть сделку с огромной порцией левого Мартини, спецзаказом Олега Исааковича, - это было не только внове, но и весьма рискованно. По крайней мере, с самого утра к жене лучше было не соваться: она прыгала на иголках. Сидя за стенкой, в кабинете менеджера, Александр Николаевич тупо убивал время игрой «Солдат удачи» и, между делом, прислушивался к повышенному голосу директрисы. В районе двух часов дня он навострил ухо: в директорской явно обсуждалась не судьба Мартини. Жена что-то выговаривала... Лёле, который неожиданно вернулся в город, тогда как ему "русским языком было сказано сидеть на даче с Кристиной". Оправдывался Леша бестолково, на вопросы Ирины Михайловны отвечал по-детски: "Она велела", "Она сказала". Бросив подслушивать за стенкой, папа сам решил разобраться, что к чему, и зашел в кабинет директора.
- Ты на нее работаешь? - отчитывала Лешу Ирина Михайловна.
- На вас. - Лёля стоял на ковре с виновато опущенной головой.
- А я тебе что русским языком сказала?
- Остаться в Комарово.
- Остаться, Лёля, это значит, остаться.
- Но она сказала, - повторил парень.
- Подождите, что такое? - вмешался Александр Николаевич.
- Этот тип... - Ирина Михайловна указала на Лешу антеной мобильника. - Кинул мне парализованного ребенка на Гарика и дедушку. Что мне с ними делать, ума не приложу! - Она энергично набрала телефонный номер фазенды.
- Но она сказала, что... - твердил Леша.
- Подождите! - вклинил отец.
- Нечего тут ждать, - отрезала мать. - Пусть катит обратно. - На проводе сняли трубку. - Алло? Папа? На черта вы мне прислали Лелика? Папа, пойми, ей нужна помощь, она по лестнице сама не в состоянии подняться, а ты говоришь, хорошо! Что у вас там хорошо? Кто ей будет помогать? Папа, не говори чепуху. Дай-ка ей трубку... Алло? Кристина? Что за фокусы? Что значит, Леля тебя достал? Объясни, не поняла?... А тебе не кажется, что тебя все достали? Вчера Лев Алексеевич, сегодня Лёля? А? Я не ору, я хочу знать, как ты теперь собираешься?... Что? Папу? - Она посмотрела на мужа. - Ладно, даю папу… На, поговори-ка с ней.
- Да, Кристюша? – трубку взял отец.
- Папа, что она разоралась?
- Но сокровище мое, зачем ты выслала Лёлю? Ему специально говорилось…
- Я не хочу его, - прервала Кристина.
- Как это не хочешь? Хе-хе... Ты же взрослая девочка, должна...
- Я ничего ему не должна. Потому и не хочу, что взрослая. Я хочу Вову, а Вова меня не хочет. При чем здесь Лёля? Я что, обязана всю жизнь трахаться с Лелей?
Александр Николаевич бросил моментальный взгляд на дальнего родственника (раскрасневшийся Леша продолжал изучать ковер под ногами) и сразу просек природу нехороших предчувствий, что томили его со вчерашнего вечера: дело было не в “Мартини”, дело было семейное и грязное, как сама жизнь.
Окаменев лицом, папа ответил дочери:
- Я скоро буду.
- Ты приедешь? - спросила Кристина.
- Обязательно.
- Не врешь?
- Нет, нет.
- 0'кей. А то я, правда, здесь типа козявки. Сижу как дура на одном месте, никто меня не может перетащить.
- Еду, Кристюха. До скорого. - Он повесил трубку.
- Ты что, туда? Сам поехал? - спросила Ирина Михайловна.
- Если я тебе не нужен.
- Поезжай, - разрешила жена.
- Лёля, а ты иди со мной. - Выходя, отец прихватил дальнего родственника: - На два слова.
Они спустились на улицу, сели в зеленое Вольво: Александр Николаевич - за руль, Леша - справа, - и оба вынули по сигарете. Вспыхнула бензиновая зажигалка.
- Леха, ты же не курил. - Дымчатые очки в упор посмотрели на морского пехотинца. - Что произошло?
Крышка Zippo захлопнулась словно капкан.
- Хрен его знает, - буркнул Лёля.
- Я еще вчера просек, что что-то произошло. Расскажешь сам, или мне вытягивать клещами?
- Ну, это...- Леша налился краской по самую макушку. - Она сама... Я хрен ее знает. Она сказала, а я, короче…
- Вот так, да? Когда?
- Вчера.
- Где?
- Здесь.
- В тачке?!
Леля обречено кивнул.
- Елы-палы! - процедил отец. – Ну, ебарь!
- Она сказала, я не мог... Я хрен его знает, Александр Николаевич... - Леша пожал плечами.
- Смотри, Ирке не проговорись, мудазвон.
- Это ясно.
- Ладно, вылезай. Давай ключи и херачь в офис, глаза б мои тебя не видели!
Леша безмолвно оставил связку ключей и вышел на улицу.
- На фазенде старайся не появляться, - напоследок посоветовал отец.
- Это ясно.
- Ясно ему! - Ворча поднос, Александр Николаевич завел машину. - Член в кармане не удержать, козел вонючий!
Зеленое Вольво тронуло с места, а Лёля с поникшей головой побрел по тротуару к офису.
* * *
Папу никто не встретил. Оставив машину под окнами дачного дома, Александр Николаевич скромно пристроился у двери в гостиную, не решаясь развеять царившую на фазенде идиллию: старик играл на пианино, девчонки его слушали, не решаясь вздохнуть. Только Граф, безмятежно лежавший в ногах Кристины, отметил прибытие Александра Николаевича ленивым поднятием головы.
Удивительная вещь, фантазия ре-минор Моцарта - весь Амадей на четырех нотных листах: лаконичное как смерть начало, в нескольких аккордах предвосхитившее Лунную сонату; гениальная двухминутная сердцевина, словно с небес прилетел ангелочек, понежился на клавишах и внезапно исчез; и, наконец, третья, неподъемно-громоздкая часть – абсолютный, беспечный провал в бездарность… Михаил Васильевич играл Моцарта подобно Рихтеру, без единой эмоции на лице, отдавая все чувства клавишам.
Дед закончил. Подкатив к старику, Кристина взяла его руку, пробежалась пальцами по желтым морщинам, словно пытаясь разгадать, "в чем здесь Шопен":
