- Лёля, он пил? - спросила Ирина Михайловна, схватив сына за пучок волос на затылке.
- Фанту, - ответил Леша.
- Слушайте! - тарахтела Кристина, не обращая ни на кого внимания. - Кажись, и мне становится нормально! Не могу поверить, я уже не надеялась! Вова, давай еще!
- Я пас, - отказался Володя. Положительную стадию охмеления он миновал, это было заметно.
Александр Николаевич налил себе и жене вино. Перед тем как пригубить, Ирина Михайловна решила разобраться с очередной проблемой:
- Мне опять позвонил Лев Алексеевич, - сказала она Кристине.
- Мам, я послала его на фиг, я больше не могу. Пусть гребет, халява кончилась.
- Что это значит?
- Это значит, он свободен. Кто он такой, чтобы каждый день меня тискать?! «Почему вы не носите прописанную обувь?» Вообще офигел. Да что он о себе возомнил? «Чем вас не устраивают эти башмачки?!» Надеюсь, я завтра от него отдохну?
- Он отказался с тобой работать. Я ему дам расчет.
- Ха-ха-ха-ха! Отказался! Все слышали?!
- Кристина! - окрикнула мать.
- Класс! - Она захлопала в ладоши, - Это все равно, что я отказываюсь спать с Вовой.
- Немедленно замолчи! - попросила мама.
- В честь чего я должна молчать?
- Потому что я тебя прошу, - Ирина Михайловна убедительно посмотрела дочери в глаза.
Та покорно утихла.
- Ну и что ты дальше собираешься делать?
- Поеду на дачу, - объявила Кристина. – К морю.
Мать, наконец, хлебнула вина. Какое-то время ей понадобилось для того, чтобы принять решение.
- На дачу, так на дачу, - наконец, согласилась она. - Черт с тобой.
- Есс!!! - взвизгнул Гарик, подпрыгнув до потолка.
Не в силах совладать с чувствами, запьяневший мальчик подлетел к шарманке, убрал на фиг Шопена и на всю катушку влепил ушираздирающий «Гарбидж».
Комната вновь пошла ходуном.
Кристина наклонилась к загрустившему артисту:
- А ваша милость с нами? Я еду к морю. А вы?
Вова приподнял голову.
- Наша милость завтра спектакль играет.
- А сегодня?
- А сегодня нашей милости пора.
- Останься.
- Где? - испугался он.
- В комнате деда. Там прикольно.
- А дед где?
- На даче.
- Нет, спасибо.
- Ну, Вова! Пожалуйста! Я ведь не заставляю со мной спать. Я просто хочу, чтобы ты был рядом.
- Мне надо в театр, - упрямо промычал Володя.
- В час ночи? - Кристина призвала на помощь маму: - Мама, Вова очень хочет с нами переночевать, но он стесняется.
- Кристи! - Володя покраснел, как помидор. - Ирина Михайловна, это не правда, мне пора...
- Почему же не правда? - Мамаша пригрела его однозначным строгим взглядом, так что принц моментально понял, где будет сегодня ночевать, хочет он этого или нет. - У нас есть свободная комната: тепло и сухо, - чего тебе еще? Выспишься – утром, на свежую голову, пойдешь играть Гамлета. Не вижу особых препятствий.
Особых препятствий, действительно, не было. Да Вова особо и не препятствовал. Его уложили в комнате деда, и как только хмельная голова достигла подушки, принц заснул, как ягненок. Минут десять спустя, в его покой заглянула Кристина на коляске:
- Вова? - шепнула она.
Ответной реакции не последовало, Кристина осмелела и подрулила вплотную к кровати, на которой лежало его тело, послушное как у утопленника на дне океана, но живое...
Ее пальцы дотронулись до его руки - Вове было до балды. Осмелев еще больше, она взяла его руку к себе на колени. Она просидела с ней несколько минут, затем вернула на место, подкатила к подушке, на которй покоилась голова принца, как могла, прогнулась, ее губы дотянулись до его рта и поцеловали его. Едва не перевернувшись в каталке, Кристина дала полный назад и, не оглядываясь, помчалась к своей комнате.
Быстро раздевшись, она нырнула в кровать. Ее глаза, не моргая, уставилась в точку на стене.
- Что с тобой? - вошла мать.
Кристина в неведении потрясла взлохмаченными волосами.
- Ты побледнела. - Опустив руку на ее лоб, матушка села рядом. - Тебе не хорошо?
- Бывало получше.
- Ничего, поспишь - пройдет.
- Едем в Комарово?
- Родная моя, какое мне Комарово? У меня работы выше потолка. Разве что, в воскресенье, и то под вопросом. А на завтра расписана каждая минута. Лёля вас отвезет, не волнуйся.
- Каждая минута?
- Представь себе. До часа ночи.
- Атас! Как же ты живешь?
- А я, разве, живу? Я работаю, доча, - не живу.
Кристина с ужасом посмотрела в материнские глаза.
- Кристинка, - улыбнулась та. - Работа - это деньги. Очень крупные деньги. Если б они были только наши, я б три месяца в году работала, и девять отдыхала, - нам бы на семью хватило. Но там, где крупные деньги, работают свои правила: либо ты пашешь как проклятая за себя и за тех парней, либо - свободна.
- За каких парней?
- Кристюша, зачем тебе это знать?
- Это интересно!
- Сомневаюсь.
- Правда!
- Другими словами, из Тамбова приезжают не только артисты. Все они хотят хорошо поесть, хорошо одеться, всем нужны иномарки... Ну? Тебе это надо?
- Да, мне пофиг, - согласилась Кристина. – Ты права.
- Крепче будет сон.
- А я и снов-то не видела ни разу.
- Ну, прямо!
- Честно. Посмотреть бы хоть один сон. Вова рассказывал, сны бывают очень красивые.
- Все люди видят сны, родная моя, только не все их помнят.
- Ты тоже?
- Конечно.
- Про работу?
Мать засмеялась.
- Все люди видят сны, - повторила Кристина. - Ты все еще принимаешь меня за человека? Думаешь, я твоя дочка, да? Как все люди?
Мать беспомощно заморгала:
- Господи, а кто же ты? Чья же еще? Ты себе такого навыдумываешь, Кристинка! Нельзя же, в самом деле...
Мама не договорила.
Кристину внезапно передернуло.
- Господи!! - в ужасе прошептала Ирина Михайловна. - Кристина!
Девчонка снова содрогнулась и зажала руками рот, чтобы на одеяло не выплеснулись результаты пьянки.
* * *
Следующим утром, не откладывая, помчались в Комарово. Стояла ясная погода, ни одного облака. И всем было весело, ведь, здорово гнать по шоссе на новой иномарке мимо лесов, серых лачуг, бензоколонок, развивая полторы сотни километров в час под смачный марсельский реп. Кристина сидела в передаем кресле, щурилась от падавших в глаза солнечных лучей и как взрослая курила Лёлины сигареты. За ее спиной Гарика колотило от музыки, что немного раздражало находившуюся рядом Ольгу, но по статусу гостьи она не возникала. Лёля, по обыкновению, молчал; его бандитскую голову украшали выразительные узкие очки с черными стеклами, а шею – золотая золотая цепочка.
