— Островский, займись со мной любовью, как в последний раз.
— Даже так? Еще и любовью? — прикусывая мочку уха, еле выговариваю я.
— Так.
— Сделай мне хоть скидку на то, что я пьяный.
— Договорились.
***
Просыпаюсь от жуткой головной боли. Виски конкретно распирает. Открываю глаза — полвторого дня. Ну, не так плохо. Твою мать, выпил реально совсем ничего, все это гребаное шампанское. Наташи в кровати нет, что не мудрено. Зато на прикроватной тумбе стакан с водой и таблетка, по всей видимости, от похмелья. Цены тебе нет, дорогая. Встаю с кровати и иду в ванную, умываюсь и прохожу на кухню. Где блин все, собака не лает, Наташи нет. Может гуляют? Подхожу к холодильнику, открываю его и достаю ледяной апельсиновый сок. Вот это поистине настоящее блаженство. Господи, спасибо. Сажусь за стол и разминаю затекшие мышцы шеи. О! Записка.
"Доброе утро, хотя скорее всего день. Не пей много сока, он слишком холодный. Спасибо за прощальный секс, это было очень даже хорошо. Думаю, на этом мы должны остановиться и каждый идти своей дорогой. Мы изначально были так себе парой и слишком долго продержались. Спасибо тебе за эти полгода. Как там говорят, новый год — новая жизнь. Так вот, пусть у тебя в новой жизни все будет так, как ты сам себе этого пожелаешь. Будь счастлив.
Ps: Боню я, конечно, забираю. С новым годом"
Глава 24
— Спасибо большое, что помогли донести вещи, — протягиваю таксисту деньги.
— Вам спасибо. С новым годом.
— И вас.
Открываю дверь и пропускаю собаку.
— Давай, Боня, заходи.
Собака подозрительно рассматривает обстановку, ну хорошо, что не брезгливо. Хотя, о чем я, это всего лишь собака, а не привередливый человек. Снимаю верхнюю одежду, закатываю чемоданы в спальню и ложусь на кровать. Да, что-то отвыкла я от этих низких потолков. А какие они кривые… К хорошей жизни привыкаешь быстро, хотя, кого я обманываю, скоро я перееду к родителям, одна все равно не справлюсь, да и мама под боком точно понадобится. А вообще перспективы мои не такие уж и плохие, все обязательно наладится. Так и заснула с хорошими мыслями, а проснулась ближе к вечеру с собакой в обнимку. Вот тебе и поспала, на часах шесть вечера.
Нехотя встаю с кровати, одеваюсь и иду гулять с Боней. Проходили мы с ней полчаса и тут я поняла, что жуть как хочу есть, а в холодильнике естественно пусто. Поехала в ближайший гипермаркет, накупила столько продуктов, что хватит на целую семью. Черт, деньги пока есть, а что будет дальше, с учетом моих внезапных кулинарных потребностях? Я не хочу так быстро переезжать к родителям. Прохожу к кассам и тут меня как током бьет, людей в магазине немного, все-таки первое января, а мне завидно. Да, вот так банально завидно стоять и смотреть на смеющуюся и целующуюся парочку. Максим так никогда не делал. И не сделает, шепчет противный голос в голове. Как же мне хочется подойти к Олегу и посмотреть в его невозмутимое лицо. Что на этот раз скажет? Проверял на прочность Викины губы? А потом понимаю, что я им никто. Чего я лезу не в свое дело? Ну и пусть себе целуются! Мне-то что? Черт, ненавижу себя, я просто глупая завистница! Разворачиваю тележку и иду куда глаза глядят. Ну зачем я взяла все это? Кому? Господи, что же со мной творится?
Выложила половину ненужных продуктов и пошла обратно к кассе. Парочки нет, и на том спасибо. Расплачиваюсь за продукты и вызываю такси. К восьми добралась домой и завалилась с кучей еды на кровать. Кажется, что Боня на меня косо поглядывает. Ну и ладно.
— Не смотри на меня так, мне можно. Во мне живет новая жизнь, — произношу я, проглатывая очередную ложку мороженого, и сама удивляюсь сказанному. Как же это странно и непривычно звучит. — Знаешь, Боня, скоро мы переедем. Твоя хозяйка, то есть я, на самом деле зажравшаяся принцесса, которая просто не сможет жить одна. Я банально не справлюсь, у меня уже нет сил работать, я какая-то размазня, а что будет дальше? — это, наверное, нехороший признак — разговаривать сама с собой, хотя я же с собакой, значит можно. — Будь готова к тому, что папа у меня ворчун. Он неплохой, просто вечно всем недоволен и будет к тебе придираться. Что-то типа «блохастая псина», не обижайся на него, характер после пятидесяти не изменить, — почесывая Боню за ухом, успокаиваю я то ли ее, то ли себя. — Но в душе папа может полюбить тебя гораздо больше, чем другие. Это он только с виду такой. На самом деле он хороший. А мама нас точно примет сразу, за нее можешь не волноваться. Туфли ее только не грызи, ну и не писай где попало, на это есть Касьян. После праздников сразу пойдем становиться на учет. Ну я одна, конечно, пойду, тебя не пустят со мной, — смотрю в Бонины глаза и окончательно понимаю, что пора прекращать говорить вслух, так и до дурки недалеко.
Встаю с кровати, убираю за собой мусор и иду в ванную. Смотрю на себя в зеркало и не могу поверить, что так все произошло. Может я в действительности конченая дура? Была бы сейчас не одна, может в эту самую минуту в обнимку с Максимом, может через какое-то время он бы мне живот наглаживал. Нет, нельзя так. Закрываю глаза и мысленно повторяю себе, что я правильно поступила. Ребенком мужчину не удержишь. Умываю лицо прохладной водой и возвращаюсь в спальню. Наверное, лицо у меня сейчас, как у ребенка, сидящего на коленях деда мороза и рассказывающего какой подарок хочет на новый год, а это всего лишь какой-то телефонный звонок. Хватаю трубку и грустно улыбаюсь. Не он, зато тот, кто меня точно любит.
— Ну что, тонкой талии капут? — первое, о чем я подумала, как?! Как он это узнал!
— С чего бы это?! — подозрительно спрашиваю я.
— Как это с чего? У меня капут, полкило оливье и шубы, — блин, новый год же, надо ж так тупануть.
— Нет, Темочка, пока не капут. Стройна как лань. Как у тебя дела?
— Подташнивает и головушка немного болит, а в целом все путем.
— Таблеточку прими, полегчает.
— Уже, любовь моя, уже. Кстати, я скоро приеду, примерно через полтора месяца.
— Это здорово, Тем, правда. Надолго?
— Неделю, а может и больше.
— Я рада.
— Ты там носом что ли шмыгаешь?
— Нет, чуть-чуть насморк.
— Чуть-чуть это нестрашно. Ладно, я позже позвоню еще.
— Я буду ждать, — кладу трубку, а у самой улыбка на лице. Вот так, всего несколько слов от одного человека и жизнь определенно налаживается. Все у нас будет хорошо, обязательно будет. Ложусь в кровать, накрываюсь одеялом с головой и тут же засыпаю.
***
Я бы, наверное, так и провела все новогодние праздники — в кровати, страдая, если бы не пятого января прямо с утра не позвонила мама и настоятельно не позвала меня в гости. А в принципе, почему бы и нет, подумала я, и раньше приглашенного времени пришла к нам домой.
— Доча, ну наконец-то, мне так скучно одной.
— Почему одной? — мама с порога тянет обниматься.
— Папа уже с первого января по делам мотается, Леся на морях, а мы с Касей вдвоем. Ты еще не передумала переехать к нам обратно?
— Не поверишь. Думаю.
— Отлично. Значит мой руки, а потом поможешь мне приготовить что-нибудь вкусненькое, как раз к папиному приходу все успеем.
— Хорошо.
На самом деле ничего хорошего, не знаю, как так получилось, но как только я вышла из дома, мне стало не по себе. То ли страх от того, что придется все рассказать, то ли что-то еще, но сейчас, смотря на себя в зеркало, я понимаю, что мне нехорошо. Вроде бы ничего не болит, но низ живота сам не свой. Жутко тянет, но ведь не болит же, значит не все так страшно, наверное. Смываю пену с рук и иду к маме на кухню.
Чего я жду, не знаю. Вроде бы такой шанс рассказать все маме, пока папа не вернулся домой. Она точно поймет и не осудит. От чего так страшно-то, Господи, мне же не пятнадцать лет.
— Мам, я…
— О, папа звонит! Давай докручивай рулетики и разложи красиво на тарелку, петрушкой не забудь украсить, — на ходу тараторит мама. Ладно, расскажу позже.
